Айдол-ян - 3 (СИ) - Кощиенко Андрей Геннадьевич - Страница 93

«… все информационные агентства начали выпуски новостей с сообщения об очередном преступлении, совершённым бесчеловечным режимом Пак ЧенЫна…»

Н-да, неудачно вышло… — соглашается Пак ЧенЫн, недовольно барабаня пальцами по столу.

«… показывая фотографии и сообщая о толпах корейских фанатов, несущих цветы и венки к агентству «FAN Enterthament» в котором работала Пак ЮнМи и к её дому, где она проживала вместе со своей семьёй. В знак поддержки и солидарности с ними, к посольству Республики Корея, расположенном в Париже, французы несут цветы и зажигают свечи, в память о смелой дочери корейского народа, отдавшей свою жизнь ради независимости и безопасности своей родины…»

Офигеть, как у неё получается создавать проблемы… — с отвисающей челюстью думает ЧжуВон о ЮнМи, смотря на видео, снятое у корейского посольства во Франции. — Что же будет, когда выяснится, что это — ошибка?

ЮнМи вляпалась. — со злорадством констатирует ЮЧжин. — Завтра можно будет распускать слух, что всё это — придумало её агентство для пиара.

— Доченька моя. — говорит мама, вытирая слёзы.

— Нужно жаловаться. — уверенно говорит СунОк с возмущением смотря на экран телевизора.

Нужно жаловаться. — думает МуРан. — Пусть найдут и накажут виновных! Это невозможно так оставлять! ЮнМи тогда правильно сказала — нужно наказывать, а не замалчивать! Может, и не было сейчас этой глупости…

«… многие известные корейские артисты, которые работали с Пак ЮнМи, исполняя её песни, потрясены случившимся. Вот, что сказала АйЮ, буквально недавно вновь вернувшаяся во Францию. «Я потрясена этой трагедией» — написала она на своей странице. — «Музыка ЮнМи, её песни, это были мои самые яркие впечатления за последние несколько лет. Уверенна, что ЮнМи могла создать ещё много прекрасных произведений. Мне невыразимо жаль, что мир их никогда не услышит…»

Боже мой, они и АйЮ в это втянули, вместо того, чтобы сделать свою работу — проверить информацию! — изумлённо думает ЮЧжин. — Какие же они никчёмные! Как ими легко манипулировать!

— Какое-то сумасшествие! — возмущённо восклицает СунОк.

(несколько позже. телефонный звонок)

— Добрый вечер, господин Икута. Рад вас слышать.

— Добрый вечер, господин ЮСон. Я звоню, чтобы выразить вам свои глубокие соболезнования. Невыносимо больно, когда уходят в столь раннем возрасте и ещё больней, когда ушедшие так талантливы. Пусть не долго, но мы вместе работали и у меня остались от этого самые лучшие воспоминания. Примите мои самые искреннее соболезнования. Вся Япония потрясена случившемся.

— Эээ. э… простите, господин Икута, а что случилось?

Конец шестнадцатого трека

Время действия: 29 августа, раннее утро

Место действия: военный госпиталь, палата Юркина

Аккуратно, чтобы стуком не разбудить соседок, кладу планшет на прикроватную тумбу и сползаю в постели ниже, желая лечь и вытянуться. Хотя, соседок, я, наверное, уже разбудил, бегая туда-сюда. Вчера, спал как слон. Считай, весь день проспал. Как появлялась возможность, глаза закрывал и спал. И ночью проблем со сном не было. И куда его только столько влезло в меня? Но, правда, сегодня утром уже проснулся до подъёма. Побежал в туалет, умыться ну и заодно взять таблеток съесть, если дадут. Уши — это не шутка!

Таблеток мне не дали, сказали — «принесут» и, возможно, увидев моё огорчение, решили поддержать — сообщили, что я… умер!

Возможно, не знай, как оно происходит на самом деле и услышав такую печальную весть, я бы огорчился, или испугался, или задумался о том, как я жил. Однако уже обладая «инсайдерской информацией», я огляделся, и, не видя знакомого пейзажа — просто тихо удивился неожиданному известию. Пока я удивлялся, меня немного просветили, что это я «у французов» умер, а здесь меня будут кормить и лечить, как и прежде, но нужно что-то делать. То ли с французами, то ли вообще, в «уцелом», так сказать. Что именно, молодая, и явно занимающаяся не своим делом, дежурная медсестра, уточнить не смогла, но совет дала. Я вежливо поблагодарил источник информации за столь ценные сведения и данный совет, попутно отметив, что размер груди у медсестры небольшой и почапал к себе, читать в планшете, что случилось. Вот, только что закончил выборочный просмотр европейских новостных каналов и пока есть время до подъёма, можно ещё немного подремать и за это время — обдумать.

И что я могу сказать относительно увиденного в иностранных СМИ? Не, я конечно понимаю, что вы не любите «свирепого вождя северокорейского народа», но… до откровенных фейков-то, опускаться-то, зачем? Не любите его сколько вам нравится, однако, он всё-таки президент страны… Ему положены соответствующие регалии… обращение, соответствующее. А если вы «низводите и курощаете» его до уровня шута, то тогда в обществе исчезает «цифровая дифференциация штанов». И когда она исчезает, то тогда и из вашего президента тоже можно шута делать. Так ведь? Говном кидаться можно в обе стороны. Только вот лично мне, хочется уважительного отношения к статусу поста главы государства, даже если его в данный момент занимает человек невыдающихся качеств.

А по поводу — что я буду делать со своим «захоронением»? А ничего я не буду с ним делать! У меня есть агентство, пусть оно голову над этим и ломает. У меня сейчас другая забота. Пришла в мою голову мысль — что там с моим синтезатором? Он же на сцене остался! А если его «раздолбало», то как я буду без него работать?! Это ж… сложно представить! Если использовать другой «аппарат», то пока с ним разберёшься, пока вникнешь в подробности, сколько времени пройдёт! При текущем текущем цейтноте, это нереально… Нужно будет срочно искать такой же. И потом, там ещё подарки мои были… не думаю, что там невесть бог что в коробках лежало, вроде ожерелья, жемчуга от Карден и всё остальное такое-прочее, но, всё равно. Подарки, они всегда — подарки… Это всё ЧжуВон виноват. Если бы он своими стараниями не загнал меня в армию, ничего бы этого не было бы!

Что уже — подъём? — думаю я, жмурясь от включившихся в палате потолочных ламп.

(позже. Госпиталь, столовая)

Сижу, поел, кофе допиваю. Общепит в госпитале общий. Палаты, мужские, женские — кучкуются на этажах отдельно, а столовка — одна для всех. Но, женщины садятся с женщинами, мужчины с мужчинами. Смешанный вариант — можно, но не принято. Воспользовавшись возможностью, занял свободный столик, не став ни к кому подсаживаться, хотя это в корне неверное поведение в данном социуме. Ну вот не хочется мне ни с кем знакомиться! Не чувствую в себе я сил для этого.

Кормят средне. По типу шведского стола. Берёшь поднос, идёшь мимо раздачи, кладёшь, что понравится. Рис меня не воодушевил, как и вонючий сыр тофу, а также всякие острые салаты. Но внезапно обнаружилась овсяная каша, «редкий зверь» в корейской кухне. Наверное, для каких-нибудь больных. «Слизистый продукт» оздоровительного питания. И ещё сосиски отварные «валом» были, бери, сколько хочешь. Ну я и «ударил» по сосискам и овсянке. Ещё «подцепил» пару варёных яиц, соевый соус к ним, кофе взял. Чая на завтрак нет.

— Привет, покойница!

За мой стол, на место напротив меня, с довольным видом плюхается ЧжуВон.

— И тебе не хворать… живой. — неспешно говорю я, мельком глянув на него и окидывая долгим изучающим взглядом его поднос на предмет — чего он себе понабрал? Может, я чего пропустил — «вкусненького»? Да нет, типичный набор блюд типичного корейца…

— Чё такая вялая? — интересуется ЧжуВон с энтузиазмом берясь за палочки.

— А чё нам, покойникам… — так же неспешно, как начал, отвечаю я. — Лежи себе, да лежи… Процедуры только не пропускай.