Герой из героев. Дело привычки (СИ) - "Элтэнно" - Страница 26

— О, милая и несравненная! С тобой в разлуке томим тоскою я! Ужаснейшие муки не видеть лика твоего! Прошу сойди, позволь к устам припасть…

— Пошёл вон, гадёныш! — рыкнул огромный звероподобный сосед, ещё не зная, что злиться следовало по другому поводу. Именно его огород я и Эветта обчищали.

— Но у меня любовь!

— А у меня от этих завываний зубы болят! Вон пошёл!

— Приходи днём, Арнео. Встретимся в полдень на Мраморной улице возле булочной.

— Я буду ждать там с самого утра, храня надежду увидеть тебя пораньше, наипрекраснейший лепесток белой розы! — вскликнул бард и, посылая воздушные поцелуи, пятясь ушёл восвояси.

— Ты ведь не станешь с ним встречаться? — осведомился я, когда Эветта закрыла ставни и с глуповатой улыбкой облокотилась о стену.

— А почему бы и нет, Арьнен? Мы в Юдоле почти месяц. Основная работа сделана. Остаётся только время от времени ездить к жиле, да снимать с маячков показания. Почему бы и не пожить так, как живут все?

— Тебе так нравится поэзия?

— Все печальные люди любят рифмованные строки.

— А счастливые?

— Песни. И Арнео очень хорошо их поёт. Настолько хорошо, что я забываю о своём предпочтении слушать стихи.

Она действительно пошла на встречу. Я знал это точно потому, что, соблюдая требование Гастона, нам пришлось выйти из дома вместе. И так как у меня никаких дел не было, то я проводил её… и не покинул. Мне почему-то казалось, что Арнео останется недоволен из-за этого, и хотелось, чтобы он проявил своё негодование. Однако мы на удивление весело провели время втроём. И на следующий день тоже. И на послеследующий. Он внимательно слушал мои суждения, задорно смеялся над моими шутками. Так что я и сам не заметил, как перестал относиться к нему с раздражением. И потому через неделю благодушно поддержал предложение провести вечер, не гуляя по городу да выслушивая байки о достопримечательностях, а просто сидя в таверне. Там я впервые попробовал пиво. Мне не особо понравился вкус изначально, но все пили и восторгались. Так что я, следуя руководству правил хороших манер, держал своё мнение при себе и поддерживал компанию. В меру, как и гласило руководство. А затем к нам присоединилась некая знакомая Арнео — Жизель. Это была черноглазая кудрявая смуглянка, старше меня года на четыре. Из-за непоседливости лямка платья всё время спадала с её плеча, немного обнажая грудь. Да и в целом вела она себя чрезмерно раскрепощённо. И даже подняла крайне щекотливую тему.

— Арнео красавец редкий, но и ты, Арьнен, ничего. У тебя интересный профиль. Мужественный. Наверное, будь я немного наивнее, то влюбилась бы раз и навсегда!

— Э-э-э. Благодарю вас за такое мнение, сударыня.

— Сударыня! Арнео, ты слышал это? Он считает меня сударыней! Хи! Разве можно меня ею назвать?

— Извините, — засмущался я и попробовал разобраться в том, что сделал не так. — Я только закончил изучение сборника хороших манер, но там не говорилось, что подобное обращение подразумевает какие-либо исключения. Может, вы мне поясните?

— Может, и поясню. Пока ещё не знаю. Во всяком случае, для начала забудь это противное «вы», — она положила свою ладонь на мою, и я тут же отдёрнул руку. — Тебе не нравится?

— Арьнен крайне не любит, когда к нему прикасаются, — пояснила Эветта и, с нежностью поглядев на Арнео, сцепила свои пальцы в замок с его. — С ним всегда так было.

— У-у-у, — обиженно оттопыривая нижнюю губу, протянула Жизель. — Может, с тобой и произошла какая бяка, но знай, что мои прикосновения другие. А иногда я и вовсе не использую руки. Их кожа такая грубая по сравнению с…

Она, игриво смахнув волосы и в очередной раз поправив лямку платья, развернулась на табурете и приблизила своё лицо максимально близко к моему. Настолько близко, что я чувствовал её мягкое дыхание.

— …по сравнению с губами, — полушёпотом закончила Жизель свою мысль.

Я уж думал, что она вот-вот поцелует меня. Мне доводилось видеть подобное на улицах. Часто. Вид столь тесно сблизившихся тел рождал внутри меня отвращение вкупе с непонятным возбуждением. И когда эта девушка низко наклонилась, давая рассмотреть её грудь с тёмными широкими ареолами и крошечными сосками, то моё волнение проявилось в разы острее. Кровь запульсировала до громкого стука в ушах. В паху возникло беспокойное тепло. Внезапное желание чего-то невнятного вопило, чтобы Жизель всенепременно коснулась моих губ! Но она этого не сделала. А легко отодвинулась обратно, хотя и осталась сидеть вплотную ко мне. Арнео отчего-то хихикнул и, приобняв Эветту, спросил у неё.

— Но тебе-то нравятся прикосновения?

— Да, — без раздумий ответила моя подруга.

— И мои?

— Они проявление чувственной нежности. И ничего более приятного я не ведаю.

Они смотрели друг другу глаза в глаза. И даже такому идиоту, каким я тогда являлся, было понятно, что происходит нечто важное и опасное. Но вот что именно?

В Чёрной Обители не было места стыду и скромности. Уроки анатомии наглядно открывали ученикам строение людей. Я прекрасно знал, что для зарождения потомства в теле женщины мужчина должен был дать её лону семя, изливающееся из него. Но о том, чтобы этому сопутствовал некий процесс или акт?… Да! Наверное, только такой ненавистник близости мог свято верить, что это происходило, как передача чего-то в дар сродни флакону духов! И в оправдание своей глупости могу лишь заметить, что в Чёрной Обители не было места любви и нежности тоже. Ученики и юные неофиты не помнили прошлого, жили отдельно от более старших курсов и никогда не видели, чтобы учителя ласкали хоть кого-то.

Так что, мысленно возвращаясь к событиям того вечера, скажу, что для поиска ответа на возникший вопрос: «Что же со мной?» ко мне пришла в голову мысль посетить городскую библиотеку. И, смею заметить, это была очень здравая мысль, которой я, к сожалению, не последовал. А так бы намного раньше узнал, что не зря входная плата в эту обитель знаний обеспечивала городскую казну солидным притоком финансов. Там хранилась самая большая коллекция порнографии во всей стране. И любопытствующие не жалели средств, чтоб взглянуть на некоторые гравюры.

— Пойдём со мной, если желаешь. И я раскрою глубины нежности, какие тебе ещё не известны.

— Это какие? — хотел было спросить я, но не выговорил вопрос до конца из-за сильного тычка в бок.

Эветта отчего-то густо покраснела, но встала со своего стула, и Арнео, на ходу целуя кончики её пальцев, повёл мою подругу куда-то наверх, попутно бросив хозяину трактира монету за трапезу.

— А чего они нас не позвали? — обиделся я.

Жизель недоверчиво уставилась на меня чёрными глазами и не сдержала усмешки.

— Ты как будто с рождения отшельником жил. Неужели не понятно?

— Нет, — мне было не стыдно признаваться в незнании подобного. Вот если бы она спросила меня о распаде материи, а я промолчал — тогда другое дело!

— Хм… Неужели у обладателя столь красивого кадыка нет ночного секрета, пачкающего простыни? Неужели, глядя на меня, ты не ощущаешь зов, и твоя плоть не увеличивается в жажде познать новые ощущения?

Говоря это, Жизель плавно стянула обе лямки платья, совсем откровенно обнажая грудь, а затем ещё и положила свою ладонь на мой пах. От такого вида и прикосновения по моему телу словно пробежал ток. И я, отчего-то подумав головой, а не более приличествующим для ситуации местом, решил, что она маг. В Чёрной Обители часто наказывали электрическими разрядами. А потому всё желание близости, которое могло бы проявиться, просто-напросто испарилось.

Я отодвинулся от неё. И так как до этого был сосредоточен отнюдь не на словах, то попросил:

— Простите. Вы не могли бы повторить сказанное?