(Не)детские сказки: Невеста чёрного Медведя (СИ) - Лунёва Мария - Страница 38

Я обернулась в поисках ещё чего поувесистей, и вдруг в глазах моих потемнело. Качнувшись, не устояла на ногах и осела мешком на пол.

- Малашка, но чего так сильно бьёшь, а если голову ей раскроила?! Нужна она князю дохлая-то!

- Эта девка живучая, - весело затараторила мерзавка, - её так просто не уложишь.

В ушах звенело. Мои ноги подняли, и мужики принялись делать с моим телом что-то странное. Свет померк, и я сообразила, что нахожусь в мешке. Меня подняли, из моих уст вырвался болезненный стон.

- Заткни её, а то спалят, что там баба, придётся отбивать добычу.

Мою голову снова окутало пламя боли. Второй удар заставил моё сознание померкнуть.

***

- Долго ещё тащиться? - чуткий слух уловил слова и попытался связать их с реальностью. Правда, выходило плохо.

- Ещё немного и привал.

- Сил нет тащить эту бабу, - снова кто-то заканючил. - Не нужно было оглушать, пусть бы своим ходом шла.

- Ты это старухи объясни,- пробурчал второй голос, - ничего, сдадим её князю, и пусть нам награду выдаёт.

Зажмурившись, я восстановила в памяти всё, что случилось. Это далось мне с трудом. Дом, старуха и девка молодая, удар по голове и обещание соблазнить моего мужчину.

Как-то всё не очень весело.

Меня тряхнуло и к горлу подкатила тошнота. Пить хотелось страшно.

Судя по ощущениям, тащили меня на горбу в мешке. Я попыталась пошевелиться, но голову, словно раскалённым обручем, сдавила боль. В лазах резь. В ушах гул.

Снова толчок и глухой удар о землю.

- Не могу я её и дальше переть, - заныл один из верзил. Запах от них проникал даже через ткань. Бомжи на теплотрассе и те приятнее благоухают.

- Закрой рот, Брынь, хватай мешок и пошли. Немного осталось.

Меня снова тряхнуло, да так, что я, кажется, отключилась.

Каждый раз, как я приходила в себя, ощущала страшную боль в теле. Меня продолжали тащить. Мысленно я пыталась придумать выход из ситуации, но всё тщетно. Пришлось просто смириться.

Похолодало.

Очнувшись в раскрытом мешке недалеко от небольшого костра, пошевелилась и застонала. Всё тело затекло. Ноги свело судорогой, и от этой сумасшедшей боли хотелось выть. Но прикусив губу, я молчала.

- Что там, глянь. Если очухалась, приложи по затылку дубиной ещё раз. Только аккуратнее. Князю её нужно живой довести, а то за падаль не заплатит.

Услышав такое, я зажмурилась и замерла.

Около меня раздались чавкающие шаги, и засмердело немытым телом.

- Не, в отрубе девка, - неизвестный сжал своей лапой моё бедро, - слышь, Михло, а может пока она того, позабавимся. По-любому, у медведя баба должна быть огонь. А от неё так пахнет вкусно.

Намотав мои волосы на кулак, этот урод их понюхал.

Меня натурально стошнило. Сколько сил я потратила на то, чтобы сглотнуть этот горький ком в горле и не выдать себя.

Тем временем рука забралась под мою куртку и полезла в штаны.

Спину пробрала дрожь омерзения. Удерживало одно - выдам себя, получу дубинкой по голове, и ещё неясно встанут ли после этого мои мозги на место.

Рука мужика шарила под одеждой. Тяжело дыша, я плакала в душе и сохраняла видимое спокойствие. Никогда ещё мне не было так мерзко.

- Не стоит, Брынь, учует кто из лесных запах бабы на тебе - башку оторвёт. Не стоит даже такая знатная задница жизни.

- Так я её день на себе пру, что запаха на мне её нет, - воспротивился этот урод. - Так какая разница?

- Запах запаху рознь, - проворчал второй.

- А я рискну, - с этими словами молния на моей куртке разъехалась и, забравшись ладонью под кофту, эта тварь стиснула мою грудь. Непроизвольно я сжалась и мысленно сосчитала до пяти, убеждая себя, что всё в этой жизни можно перетерпеть, даже насилие. Что всё забудется, а жизнь всё одно дороже.

- Брынь, бабу в покое оставь, - грубо рявкнул второй похититель. - Если князь с ней развлечься захочет, думаешь, он будет рад после тебя заразу собирать. Ты сначала вылечи то, чем тебя Ганька наградила, а уж потом лезь на бабу верхом.

Рука на моей груди замерла. Я взмолилась всем богам, чтобы эта тварь услышал своего подельника.

- Думаешь, князь прознаёт?

- А что ты первый раз бабу силой взять собрался? Не знаешь, какие потом следы остаются? Она сейчас возьми и очнись, и что делать будешь?

- Ну, да, - моё тело, наконец-то, оставили в покое, - жаль, может он её грохнет и я того, пока тёпленькая.

- Ну, там видно будет. Может и сам нам её подарит, развлечения ради. Князь наш воеводу лесных, говорят, боится, аж трясётся. Может, и сам снасильничать не решится. Так нам и подкинет девку, а мы уж потом и все следы с себя смоем.

- Ну, или тёпленькую...

- ...и это завсегда можно.

Затаив дыхание, я сглотнула вязкую слюну и поняла одно. Чтобы не случилось, выиграй или проиграй Иоран эту войну, я уйду вслед за ним хоть в чащу лесную, хоть на болота. Но среди людей этого мира я жить, ни за что, одна не буду.

Остаток ночи я тряслась в жутком страхе, понимая, что на сей раз действительно влипла не на шутку. Мысленно возвращалась в тот вонючий дом и медленно сворачивала голову этой вшивой Малашке.

Ну, ничего, я выживу.

Из принципа, выберусь из этой передряги, и тогда она у меня со своей старухой мамашей пожалеет, что на этот свет вылезла. На мужика она моего позарилась. Поперёк горла он ей встанет: не проглотит, не выплюнет.

Ничего, дайте только шанс.

Злость во мне бурлила и это спасало от уныния и чувства обречённости.

Ох, как же я была зла!

Только на этом чувстве и держалась.

Голова раскалывалась надвое. В глазах резало так, что вой. Но приходилось терпеть, деваться было некуда.

С утра на меня снова натянули огромный мешок и потащили в неизвестном направлении.

Двигались мы очень медленно, и у меня всё ещё оставалась надежда, что Иоран подоспеет вовремя.

Я верила в него и в своё спасение.

Он должен, нет, просто обязан выручить меня, а после мы вернёмся в деревню и будем… правильно... отрывать ноги, руки и голову мерзкой Малашке.

В моей голове рождалась тысяча и одна мучительная смерть для этой мерзавки.

Но это потом, а пока…

До моего слуха донёсся страшный грохот.

Что-то сбоку от нас дребезжало и скрипело так, что, казалось, это неведомое нечто вот-вот развалится и испустит дух.

- Ну, наконец-то, тракт, - обрадованно воскликнул один из похитителей. - У нас уже перечная трава на исходе. Учует кто из лесных, и несдобровать.

Поморщилась, шмыгнула носом. А я и думаю, что за запах такой. А это перец душистый.

Судя по тому, что потом и стоячими носками воняло сегодня меньше, тащил меня старший мужчина.

- Погоди радоваться, до города ещё пара часов пешком с такой-то тяжёлой ношей. Отожралась девка на харчах лесных.

От таких слов я крякнула. Ну, ничего себе. Да я в этих лесах похудела так, что штаны скоро подвязывать придётся.

Вот гады.

Мало того, что на смерть верную прут, так ещё и оскорбляют в самом святом.

Я не жирная!!!

Тряхнув мешок со мной внутри, мужик пошёл быстрее: это я поняла потому, что удары моего плеча о его спину стали интенсивнее. Из чистой вредности, я, как могла, извернулась и выставила локоть, чтобы этому гаду больнее было.

Дребезжание отдалялось и, наконец, затихло.

- Телегу бы нам поймать. Да с девкой опасно. Нарвёмся на кого покрепче, и отберут у нас добро это.

Я хмыкнула. Хотелось из мешка проорать мучащий меня всю дорогу вопрос: "А приличный люд у них тут водится?"

Похоже, что нет!

Может, я слишком жестока, да и сидение в мешке к добру и всепрощению не располагает, но, похоже, что лесные уж слишком мягки с местным населением. Тут порядок наводить нужно жёсткий. Чтобы даже не смели помышлять о том, чтобы кого обворовать, или ещё хуже - продать.

Князю людскому в петлю пора, а на его место кого пожёстче.