Звезды в твоих глазах - Беннет Джен - Страница 18

Опять этот едкий сарказм. Зачем он вообще тусуется с Бреттом, если так его ненавидит?

– Но обо мне ты ведь знал? – допытываюсь я.

– Знал.

– Почему тогда ничего не сказал?

– Я ведь совсем недавно решил с вами пойти.

Правда или нет? Я мысленно отматываю время назад, когда Рейган впервые рассказала мне о намерении пойти в поход по непроторенным тропам и поделилась своими сомнениями насчет того, согласится ли в нем поучаствовать «друг» Бретта, рассказавший ему о потайном водопаде, который обязательно надо увидеть перед смертью.

– Почему? – спрашиваю я.

– У меня свои резоны.

– И в чем же они?

Леннон долго смотрит на помадку. Потом, похоже, решает не говорить того, что собирался сказать, и вместо этого протягивает мне открытый контейнер:

– Держи. Еще, пожалуй, надо взять медвежий колокольчик, – добавляет он, показывая на витрину с большими серебристыми колокольчиками, которые надо привязывать к рюкзаку. – Это предупреждает медведя, что ты неподалеку, чтобы не застать его врасплох. Если застать медведя врасплох, он начинает защищаться. А когда защищается, то убивает.

Он что, серьезно? Похоже, что да, хотя до конца я не уверена. И не успеваю я спросить у него разъяснений или увидеть, что он избегает ответа на мой вопрос, как он достает из кармана какой-то предмет, кладет его в контейнер и уходит.

Я заглядываю внутрь медвежьего сейфа. На дне лежит квадратная сливочная помадка с арахисовым маслом, завернутая в вощеную бумагу.

И что мне прикажете обо всем этом думать?

Я достаю помадку, возвращаю контейнер обратно на полку и ухожу, оставляя медведя Кингсли воевать с другими. Из того, что Леннон все уши прожужжал этими медвежьими сейфами, еще не следует, что мне такой действительно понадобится. Они безумно дорогие. К тому же парень он чрезвычайно дотошный и свихнутый на деталях. Поэтому, надо полагать, несколько преувеличивает необходимость защищаться от медведей. Наверное.

В последнюю секунду я возвращаюсь назад и хватаю с полки серебристый колокольчик.

Лучше сразу себя обезопасить, чем потом жалеть.

Мы направляемся на запад, и скучные фруктовые сады сменяются девственными предгорьями, густо поросшими сосняком. Когда мы съезжаем с автострады, извилистую дорогу наверх, в леса национального парка, обступают серые гранитные скалы. Резные деревянные указатели с нанесенными на них белой краской буквами указывают путь к различным достопримечательностям, каждый из них снабжен расстоянием и необходимыми деталями:

И наконец, место нашего назначения:

Погодите, как это?

– А вот и мы, – говорит Рейган, вписываясь в поворот.

Я откладываю в памяти автобусную остановку линии Хай-Сьерра и думаю, по этой ли дороге мне придется ехать, чтобы попасть на звездную вечеринку в Кондор Пик.

В конце каменистой подъездной дорожки расположилась выложенная булыжником парковочная зона. На ней стоит около дюжины машин, в основном премиум-класса. Перед нами открывается открытое пространство, от которого уходит в густой лес деревянная лестница. Рядом с ней еще один знак, гласящий, что эта тропа представляет собой частную собственность и предназначена исключительно для гостей турбазы. Те, кто намерен ею пользоваться, должны заполнить бланк и положить его в закрытый ящик. Дороги за парковкой нет.

– Возьмите все необходимое, – говорит Рейган, – если, конечно, не хотите без конца бегать к машине и обратно. Возвращаться потом, конечно, будет здорово, но тропа к лагерю идет вверх.

– Мы пойдем к базе пешком? – спрашиваю я, глядя на указатель. – Два километра?

Рейган устало смотрит на меня:

– Не начинай, Эверхарт, я предупреждала тебя о трудностях похода.

Честно говоря, я даже не расстроена, просто все это неожиданно, не более того.

– Я не…

– А сколько это – два километра? – спрашивает Бретт.

– Ерунда, – лучезарно говорит ему Рейган.

– Чуть больше мили, – уточняю я.

– Круто, – отвечает он, но улыбается при этом не мне, а Рейган.

А та улыбается ему в ответ:

– Проще простого, как два пальца…

Почему они так широко улыбаются? Я что, пропустила какую-то шутку? Теперь они отбивают друг другу пять – достаточно сильно, чтобы услышать шлепок ладоней. Как же это… глупо. Леннон поворачивает в мою сторону голову, и хотя челка его черных волос закрывает один глаз, единственная поднятая вверх бровь недвусмысленно говорит, что он тоже осуждает этих идиотов, отбивающих пять.

Впрочем, не исключено, что он осуждает и меня.

Мы все заполняем у информационного стенда туристические регистрационные карточки, чтобы администрация знала наши имена и ближайших родственников на тот случай, если кто-то погибнет или пропадет без вести. А когда Бретт и Леннон вытаскивают из грузового контейнера на крыше все наши вещи, я тут же вспоминаю, что на самом деле представляю собой лишь человеческую неваляшку, едва способную стоять под неправильно распределенной тяжестью рюкзака. Но не укладывать же все по новой посреди парковки. Поэтому я прилагаю героические усилия, чтобы накинуть на плечи лямки и не потерять равновесие.

– По коням, отряд, – громко обращается к нам Рейган, – в конце пути нас ждет настоящая роскошь.

Это же всего два километра, говорю я себе. А леса вокруг просто удивительные, тенистые и благоухающие ароматом сосновой хвои. Щебечут птички, к тому же не очень жарко. Я вполне на это способна. После первых пяти минут вверх по крутому склону меня на сей счет охватывают сомнения. Потом десять минут еще круче в гору, и я представляю Рейган с торчащим из черепушки кайлом старателей. А когда мы выходим на финишную прямую к лагерю, мне хочется только одного – упасть на землю и свернуться в позе зародыша.

В поле зрения появляется указатель «Туристический лагерь Мьюир», и я чуть не плачу, видя в просвете между деревьями большое здание. По лицу градом катится пот, а длительное восхождение, практически сложив меня пополам, превратило меня в столетнюю женщину, страдающую от остеопороза.

Но это уже неважно. Теперь земля обетованная передо мной, и ей-богу оно стоило всех этих страданий, потому как база действительно роскошна. Впереди расположился современный главный корпус из кедрового дерева: гигантские окна на стенах, толстые деревянные балки, из крыши торчат каменные дымоходы. Нас окружает буйный лес. Вдали рвутся ввысь зазубрины гор. Картина будто явилась прямо из грез. Мы направляемся внутрь, шагаем по полу, выложенному полированными речными валунами, и останавливаемся у стойки регистрации. Через двойной высоты окна потоками льется теплый солнечный свет. В помещении стоит удивительно приятный запах кедра и свежесрезанных цветов. Для гостей выставлена чаша с далеко не дешевыми сладостями. Я противлюсь соблазну набить ими карманы, но вот Бретт, в отличие от меня, нет. Пока Рейган объясняет женщине среднего возраста за стойкой, кто ее мать, он подносит к губам палец, подмигивает мне и украдкой перекладывает импортный шоколад из чаши в карман своего рюкзака.

На бирке на груди дамы красуется надпись: КЭНДИ[4]. На секунду мой изголодавшийся по кислороду мозг воспринимает ее в качестве указателя на чашу со сладостями, вроде той, на которую только что совершил налет Бретт, но потом до меня доходит, что нашу даму так зовут.