Город (СИ) - Белянин Глеб - Страница 36

Эмиель и Пётр оказались в конце актового зала, им пришлось идти через всё помещение, огибая и переступая свитые людьми гнёздышки, в которых они ютились ночами. Они запросто могли устроиться в каютах, так же как поступили эти двое, но им это было совершенно чуждо, они обстроились в одном большом крыле и были этим довольны.

Двое исследователей опустошённого мира — пустынников —, взобрались вверх по лестнице на сцену. Здесь, вокруг костра с вертелами, дым от которого уходил в проделанную на потолке дыру, уже сидело несколько десятков людей, взгромоздившись то на притащенную неизвестно откуда ещё целую мебель, то на друг друга.

Эмиль присел к костру, от которого отдавало приятным жаром и ещё более приятным запахом уже почти готового мяса. Пётр замялся на несколько секунд, Эмиель глазами показал ему садиться рядом, он сел, но начинал ёрзать, чувствуя себя здесь не вполне уверенно.

— Что-то не так? — Сказал человек в балахоне, который был, судя по всему главным, ибо отвечал за мясо: шевелил угли раскалённым железным прутом.

— Нет, — Эмиль перебил своего напарника, когда тот уже было раскрыл рот. — Всё в порядке, — он незаметно шикнул на соратника.

Некоторое время они сидели молча. Люди вокруг, в грязи и в лохмотьях, смотрели на гостей с любопытством и… чем-то неуловимым.

— Скоро будет готово, — сорвал тишину человек в балахоне, лица которого не было видно из-за низко опущенного капюшона.

— Где стрелять научился? — Спросил Эмиель. — На войне?

— На войне, — ответил неизвестный.

— Давно вы тут?

— Достаточно.

— Почему не бежите от бури? — Эмиль не сводил с него глаз, Пётр смотрел на лица одичавших людей. — Откуда узнали про неё? Какие доказательства того, что она существует у вас есть?

— Не бежим, потому что незачем, — ответил человек. — Всё равно не спастись. Узнали также как и все — от беженцев, которые пришли в наш город, и вы узнаете, если уже не узнали, от тех же самых беженцев, но уже из нашего города. Доказательств нету.

Они помолчали с минуты, неизвестный принялся снимать мясо с вертелов, Эмиль пригляделся к его пальцам, из четырёх кусков два он передал гостям, по одному каждому.

— Можешь не верить, парень, но дыма без огня не бывает. Пример этой аксиомы ты видишь прямо перед собой, — он тыкнул локтем в сторону костра.

— А не многовато мяса на нас двоих? — Спросил Эмиль. — Не слишком много для гостей?

— Ну, вы всё-таки наши гости, — ответил человек в балахоне. — Остальные подождут и тоже откушают.

— Слушай, а я вот всё хотел спросить, — напружинился Эмиль всем телом, держа кусок мяса в руках. — Как же ты так сразу двоих волков одним выстрелом убил? Целился по особенному?

— Можно и так сказать, — ответил человек в балахоне. — Давай лучше не разговоры разговаривать, а есть будем, — он также снял с вертела один кусок.

Эмиль отшвырнул в раскалённые угли свой кусок мяса, туда же полетело кусище вырванное из рук Петра, они оба вскочили на ноги.

— Где тот человек, который спас нас? — Крикнул Эмиель.

— Не понимаю о чём ты, — глухо ответил неизвестный, незаметно пододвигаясь к раскалённому пруту.

— Ты прекрасно понимаешь о чём я! Где настоящий человек в балахоне? — Он огляделся, их окружали, но страха он не выдал, продолжил ещё громче: — Вы думаете, что сможете обдурить людей, которые все последние годы прожили на одной волчатине? Вы думаете, мы не смогли бы отличить запах одного мяса от другого? Мы это сразу поняли, Пётр это сразу понял, я видел это по его глазам. Но я решил не устраивать кипиш сразу, а подождать, расспросить. На войне стрелять научился? Я специально задал этот вопрос, потому что знал, что человеку, который врет, легче согласиться, чем придумать какую-то свою историю. Это оружие не использовалось на войне, после обнаружения данной неисправности оно было отправлено на склады, откуда жители Нового мира их и растаскали. Это ружьё, которое использовал тот человек, оно при перезарядке ломает пальцы, как минимум поцарапает. И он то ружьё перезаряжал как раз-таки, а у тебя все пальцы целые. Совпадение? — Эмиля кто-то дёрнул за рукав, это был Пётр, глазами он кричал, что пора убираться отсюда. — От вашего мяса воняет грязными носками, вы думали нас им одурачить? Вы убили и приготовили того человека, хотели накормить этим мясом нас!

Эмиель выхватил заточку и направил на человека в балахоне.

— Таково предназначение каждого, — сухо отозвался человек. — Мы живем, каждую неделю жертвуя одним из нас, и это великая жертва, которой можно гордиться. Тот человек спас вас, привёл тех, кто пожертвует собой, а потому отдал нам своё тело. Такова судьба.

— Вы говорите, что вам не за что бороться, — взвился Эмиель. — Так сдохните все, а не жрите друг друга как скоты, если вам бороться не за что. Вам, сукам, свобода дана. Если вы не знаете, что делать со своей свободой, она вам не нужна. Идите в вон в то окно и бросайтесь с корабля вниз головой. Вот это будет решение. А то, чем занимаетесь вы — ублюдство, и сами вы ублюдки, только и умеющие, что жалеть себя. Пошли вы все к черту.

Эмиль схватился за рукоять ножа поудобнее, напружинился в ногах, готовясь к броску, словно хищник. Человек в балахоне за мгновение до его атаки ударил ногой по железному пруту в углях, искры брызнули на них, обожгли лицо.

— Хватайте! — Крикнул человек.

Чья-то рука схватила Эмиля сзади за куртку, кто-то вцепился в бок и повалил на живот, ещё несколько тел накинулось сверху. Петра тоже схватили, заломили руки, ткнули лицом в пол. Заточку вырвали.

Всё происходило на сцене. Если бы в зале были зрители, они бы поставили данной постановке высший балл.

Дикари прижимали Эмиля к половицам на сцене, бегали и кружились вокруг, радуясь пойманной добыче, издавая непонятные утробные звуки.

Человек в балахоне подошёл, держа в руках раскалённый с одной стороны прут, присел на корточки у его лица.

— Ну что, добегался, допрыгался? — Он схватил Эмиля за волосы. Тот плюнул ему в лицо, но в его положении это было невозможно, а потому попал только чуть-чуть на ботинки. — Слышал что-нибудь про запекание живьём, гадина? Это когда свинье в жопу раскалённый вертел вставляют. У меня есть свинья, есть прут, вроде всё сходится. А ну, парни, — он поднялся с корточек и дал команду нескольким дикарям разойтись. — Сейчас мы его проучим. Только мы тебе, дружок, не раскалённой частью в задницу всунем, а наоборот, холодной. Чтоб ты не сдох сразу, да и чтоб вынуть не мог, — человек в балахоне расстегнул ему ремень, сорвал бляху и спустил штаны к коленям, оголив его голый зад. — Сейчас посмотрим как ты с этой штукой ползать будешь.

Эмиль взвыл от боли.

Он вывернул руку, чуть не сломав её, выдёргивая из цепких дикарских лап.

Ему хватило мгновения, чтобы хватануть что-то из штанин, упавших к коленям, кончик этого чего-то он сунул в рот, сдавливая зубами и отрывая колпачок. Сначала ему в лицо, а после в лицо всем присутствующим ударил яркий полыхающий столп красных искр. Это был фальшфейер.

Эмиль быстро натянул штаны одной рукой, комично подпрыгивая на одной ноге, другой же отгонял одичавших людей из Тринадцатого сектора. Одевшись, он подал руку Петру, которого пытались стащить с лестницы вниз, к гнёздам. Дикари отцепились, канули в темноту, фальшфейер продолжал рычать тысячью яро пышущих огней.

— Вот она ниточка, вот он виток, — закричал Эмиль радостно. — Спасибо, Родя, спасибо за ниточку.

— В атаку, все в атаку, идиоты, — злобно орал человек в балахоне. — Это всего лишь огонь, он ничего вам не сделает, вернитесь!

На сцене остались только два напарника, два исследователя пустошей, двойка попаданцев, а напротив них с раскалённым прутом, не отступая назад, стоял каннибал.

— Нас двое, сдавайся! — Крикнул Эмиль, покачнулся как-то неуверенно, оступился и грохнулся на пол сцены, потеряв сознание — недоедание и болезнь дали о себе знать. В его руке продолжало полыхать огниво, заливая всю сцену и весь актовый зал кроваво-красным цветом, свет от которого выбивался даже из окон.