Расплата за предыдущую жизнь (СИ) - Косенков Евгений Николаевич - Страница 11

В попытках перевернуться на живот, ощутил боль во всём теле. Ушибов и синяков масса, но, кажется, ничего не сломано и не вывихнуто. Вот только голова…

Он решил добраться до ближайшего леса и там отсидеться до утра, а там при дневном свете определиться с направлением движения. Хотелось пить. Попытка встать на ноги не удалась. Голова закружилась, и Коля рухнул на землю. Падение вызвало новый приступ боли во всём теле. Никто не мог ему помочь. Родители остались в другой реальности. Друзья… друзья есть всегда, если есть деньги. Просто так никто никогда не дружит. Был бы в своём мире…

Крупные слёзы потекли из глаз. Коля не вытирал их, а просто лежал и смотрел в звёздное небо. Что же это за существо, которое закинуло его на сталинскую войну? В самое пекло! В чём провинился? И почему именно он? Эти двое чужие награды цепляли и хвастались чужими или придуманными подвигами, а он никого не обманывал, говорил всегда правду, которую добывал в архивах историк школы. Что он делал не так?

Когда боль слегка притупилась, Коля перевернулся на живот, огляделся, увидел силуэт грузовика, белеющие в ночи тела бывших раненых, и выбрал направление на темнеющий лес. Пополз, обдирая руки, размазывая по лицу слёзы. Ему стало жалко себя до безумия, и страшно от одиночества. Мир к нему не справедлив.

Недалеко раздался стон, Коля замер. Кто-то из раненых выжил. Помочь ему и потом возиться с ним. Идти к немцам надо одному, раненый — обуза. Коля, чтобы сильно не шуметь, осторожно отполз в сторону от источника стона. Дальше, он присматривался в темноте к белеющим точкам, и успешно их огибал.

Спасительные деревья лёгким шелестом приветствовали его на опушке. Настроение улучшилось. Сейчас он найдёт хорошее место, выспится, а завтра решит, как лучше действовать.

Коля долго ворочался у корня какого-то большого дерева. Ему казалось, что раненый видел его и ползёт к нему с просьбой перевязать и не бросать в поле. А когда удалось уснуть, то во сне явилась медсестра Маша со светящейся на лице улыбкой.

— Ты так похож на моего брата! Но ты не он! Он защищает Родину, а ты спасаешь свою шкуру! — она достала из-под подола белого халата гранатомёт, приставила ко лбу Коли и нажала на курок…

Коля проснулся весь в поту, попытался резко встать, но голова встретилась с толстым отростком дерева и зазвенела. Он завыл от нестерпимой боли, проклиная войну, того, кто его сюда отрядил из двадцать первого века и… Машу…

Первые лучи солнца осветили поле, скользнули по опушке, по кронам деревьев. Вчерашние боли притупились, правда, к старым добавилась новая, в виде огромной шишки на лбу. Тело слушалось плохо. Желания куда-то идти испарилось, как роса под действием солнечных лучей. Хотелось спать. Оружия у него не было, но его отсутствие нисколько не смущало Колю. Главное — оказаться в плену у цивилизованных и благородных европейцев.

Бессонная ночь вымотала. Скинули с лошадей поклажу, привязали к деревьям и провалились в сон, сильно не выбирая место для сна.

Александр проснулся от бренчания ведра. Приоткрыл глаза и увидел, как Андрейка поит лошадей. Двенадцать лет, а ведёт себя словно в двадцать. Хорошо знает местность, отлично стреляет, с лошадьми умеет управляться. Хороший парнишка. Самостоятельный, но дисциплину знает. Александр вспомнил себя в детстве и уши сразу покраснели. Жил на всём готовом, иголки в руках не держал, не то, что за лошадьми ухаживать.

Рядом зевнул Тюляпин, протирая заспанные глаза.

— Надо местность исследовать, — проговорил Александр, приводя себя в порядок. — Чтобы на немцев не нарваться.

— Что делать будем? — сдерживая зевок, спросил Тюляпин.

— По идее надо к своим пробиваться, но где наши, я понятия не имею.

— Историю не учил? — издевательски ухмыльнулся Тюляпин.

— Учил, не учил, ёшки-матрёшки, а применить к нашей ситуации невозможно. Всё в общих чертах. Минск немцы, кажется уже взяли. Киев возьмут осенью. Под Минском много солдат, в смысле красноармейцев, попало в плен. Вопрос в том, мы находимся внутри созданного немцами котла, или за его пределами?

— Извини, но здесь я тоже не смогу помочь, — развёл руками Тюляпин.

— В том всё и дело, что мы ни черта не знаем, что творится вокруг нас. Проще создать партизанский отряд, чем пробиваться к линии фронта. Вот только совладать с отрядом я не смогу.

— Давай, я обстановку разведаю, — спокойно ответил Тюляпин.

— Ага, чтобы мы тебя потом всем отрядом искали? Ты же заблудишься за первым кустом.

— Не такой я беспомощный, как ты думаешь, — обиделся «ветеран».

— Аркаша, не обижайся, реалии этой жизни другие.

— Я родился через десять лет после окончания войны и захватил её последствия, которые не так просто заживают. И детство у меня было тяжёлое…

— С Андрейкой пойдёшь, он тут каждый кустик и кочку знает. Только осторожней. В перестрелки не вступать. Если засветитесь, сделайте крюк в сторону от нашей стоянки, чтобы не вывести врага на нас.

— Не дурак, — буркнул Тюляпин и принялся проверять свою винтовку.

— Я и не говорю, ёшки-матрёшки, что ты дурак. Просто реалии…

— Понятно всё, — отмахнулся собрат по «попаданию».

— Андрейка! — мальчуган подбежал и вытянулся перед ним, словно перед командиром. — Молодец! Слушай боевое задание.

Мальчишеское лицо сразу изменилось, превратившись в серьёзное и совсем не детское.

Разведка ушла. Стёпа занимался костром, Анютка с Катей кашеварили. Дыма от костра практически не было. Заинтересованный Александр присел рядом с серьёзным Стёпой, которые время от времени поправлял дрова в костре или подкладывал новые.

— Стёп, а почему дыма нет?

— Дядь Сань…

— Мы же договорились. Саня или товарищ командир.

— Товарищ командир всё просто. Дрова сухие без бересты. Можно тонкий хворост добавлять. Лучше из дерева — берёза или ольха. Осина искры даёт.

— Молодец!

Довольный похвалой Стёпа, продолжил с умным и серьёзным видом.

— Костры разные бывают. Их по-разному разводят.

— Товарищ командир, кушать будете? — спросила Анюта, стараясь не смотреть в его сторону.

— Анюта, давай уже на «ты», а то мне как-то неловко становится от этого «вы». И, кстати, я там выложил пакетики с супами. Немецкий подарок. Так что, используй. А покушаю чуть попозже, можно горячей водички, побреюсь. Зарос. Щетина растёт не по дням, а по часам.

Добриться не дали. Стёпа прибежал и зашептал на ухо про красноармейцев, которые расположились недалеко от места стоянки отряда.

— Я только посмотрел и сразу назад. Там сухостой хороший, а тут они.

— Сколько их? — Александр затянул расслабленный ремень, поправил амуницию, взял винтовку.

— Трое, вроде, а может больше. Двое постоянно на виду были, а за кустами ещё кто-то.

— Оставайся здесь! Охраняй девчонок! Сейчас, ты — за командира!

Стёпа надулся важностью, вытянулся во фрунт, как мог.

— Отлично, боец! — похлопал он его по плечу и, вытянув руку вдоль болота, спросил. — Они там?

Стёпа важно кивнул головой.

Александр решил зайти с другой стороны, чтобы узнать точное количество красноармейцев. Ходить тихо по лесу, как ни старался, так и не научился. Ветка треснула под ногой у самого края поляны. В спину воткнулся ствол винтовки.

— Руки в гору! Крадётся он, весь лес дрожит. Шагай вперёд, шпион! А вот винтовочка пока тебе не понадобится, — чужая рука выдернула из рук оружие. — Шагай!

Красноармейцев оказалось пятеро плюс санинструктор и раненый капитан. Все смотрели на Александра с недоверием и опаской.

Капитан сидел, прислонившись спиной к стволу берёзы. Из-под разорванной гимнастёрки виднелись бинты.

— Представьтесь, боец, — твёрдым голосом задал капитан вопрос.

Александр оглянулся на красноармейцев, которые продолжали держать оружие наготове.

— Красноармеец Трензель, двухстотый стрелковый полк второй стрелковой дивизии.

— Трензель? Из немцев?