Государево дело (СИ) - Оченков Иван Валерьевич - Страница 30

– Вот как?

– Именно. Прежде это было обязанностью госпожи Вельяминовой, но в связи с её замужеством, у меня осталась только Мария.

– Вы, как будто опечалены этим?

– Нисколько. Полагаю, что статс-дама из новоиспеченной княгини Щербатовой получится не хуже, чем фрейлина.

– Если только я не пошлю её мужа воеводой куда-нибудь в Тмутаракань.

– Вы это серьезно?

– Абсолютно. Так что, пусть ваши придворные дамы тоже изучают русский.

– Боюсь, что пока большинство из них преуспели в этой науке ещё менее меня.

– Значит, опять Машке отдуваться, – ухмыльнулся я.

– Ваше Величество, – неожиданно подала голос молчавшая до сих пор Пушкарева. – Многие русские девушки, служащие в покоях государыни, научились понимать немецкую и шведскую речь.

– Да ладно?

– Это так, – была вынуждена признать Катарина. – Я обратила внимание, что некоторые из них начинают выполнять приказы, не дожидаясь перевода. Не знаю, чем вызван такой прогресс, но не могу его не отметить.

Пока мы так беседовали, наша кавалькада добралась до Боровицких ворот и торжественно въехала в Кремль. Скоро карета остановилась перед Красными сенями Большого дворца, и мы расстались. Катарина с девушками отправилась на свою половину, а я остался с Михальским.

– Государь, вы разгневаны? – спросил мой телохранитель, пока слуги помогали снимать мне облачение.

– С чего бы? – недовольно буркнул я в ответ.

– Мне так показалось, – пожал плечами литвин.

– Договаривай!

– Вы же слышали этот наглый возглас?

– И что? – снова вопросом на вопрос отвечал я.

– Вы хотите знать кто это?

– Не велика загадка. Княгиня Лыкова, конечно.

– И что вы намерены делать?

– Ничего. Не царское это дело на дурные бабские вскрики внимание обращать!

– Да, но её муж явно опять что-то замышляет.

– Он всю дорогу что-то замышляет, – скривился я как от зубной боли. – Но Анастасия Никитична – родная сестра Филарета! Оно мне нужно сейчас с патриархом погавкаться?

– Конечно, – поспешно согласился Корнилий, – но она была не единственной. Эти слова повторили ещё несколько человек.

– Скажи их имена Ивану Никитичу, пусть займется. А заодно может и сестрице своей мозги вправит.

– Полагаю, он слышал этих людей не хуже меня.

– Точно. Он ведь сидел неподалеку… ладно, утро вечера мудренее. Давай посмотрим, примет ли он меры, и если да, то какие.

– Как вам будет угодно.

Тем временем, пока камеристки и служанки разоблачали Катарину для сна, она принялась расспрашивать Машку.

– Дитя мое, вам понравилась свадьба?

– Да, Ваше Величество, – односложно отвечала та.

– Вы, наверное, тоже мечтаете о красивом женихе и пышной церемонии?

– Нет, Ваше Величество.

– Отчего так?

– Мне ещё рано думать о таких вещах.

– Вы, несомненно, правы, но я слышала, что в вашей стране принято выдавать замуж совсем юных девушек.

– Это так, но я всё равно не тороплюсь.

– Похвальное благоразумие. Но ведь про вашу подругу Алену нельзя сказать, что она вышла замуж слишком рано. Впрочем, князь Щербатов весьма видный молодой человек и, кажется, принадлежит к местной аристократии, не так ли?

– Именно так, – скривила губы девушка.

– Но вам он не нравится?

– Не слишком.

– Вероятно потому, что вам больше по сердцу один из молодых стольников, что прислуживали сегодня нам во время пира?

– Ваше Величество несколько преувеличивает, – смутилась Маша.

– Разве? А мне показалось, что вы встречаете его ухаживания более чем благосклонно. Неужели это пустое кокетство?

– Вовсе нет, моя госпожа, – вспыхнула Пушкарева. – Просто дело в том…

– И в чем же?

– Видите ли…

– Смелее, милочка. Обычно из вас не приходится вытягивать слова клещами.

– Дело в моем происхождении, Ваше Величество. Князья Пожарские – Рюриковичи, а я дочь простого стрельца, сумевшего выдвинутся на службе у нашего государя. Дмитрий Михайлович – боярин и один из богатейших людей в царстве и никогда не даст своего согласия на подобный брак.

– Вот оно что, – задумалась царица. – Однако, мне казалось, что до того, как мой супруг стал царем, князь Пожарский вовсе не имел такого значения как сейчас, не говоря уж о богатстве. Это так?

– Простите меня, Ваше Величество, я простая девушка и вовсе не разбираюсь в таких вопросах…

– Полно, милочка. Да, вы невысокого происхождения, это верно, но вместе с тем благоразумны и рассудительны. А уж полковник Пушкарев… кстати, он точно ваш отец?

– Нет. Он женился на моей матери и усыновил нас с Глашей. Это моя старшая сестра.

Тем временем, камеристки закончили свою работу и с поклонами удалились, оставив царицу с её юной придворной наедине. Катарина, несмотря на то, что в спальне было жарко натоплено, зябко повела плечами и присела на кровать. Маша вопросительно взглянула на неё, и хотела было попросить разрешение удалиться, но наткнулась на цепкий и внимательный взгляд госпожи.

– Вам ещё что-нибудь нужно, Ваше Величество?

– Нет, пожалуй. Хотя… скажите, как давно вы знаете государя?

– Очень давно. Я была ещё совсем маленькой, когда впервые увидела его в Устюжне, где мы жили тогда.

– И он перевез вашу семью в Москву?

– Именно так.

– Хорошо, ты можешь идти.

– Доброй ночи, Ваше Величество.

Катарина проводила её глазами и крепко задумалась. Иоганн нисколько не скрывал, что, будучи лишен общения с собственными детьми, очень привязался к этой девочке и потому оказывал ей и её семье покровительство. Но только ли в этом всё дело? Несмотря на маску лихого вояки, бабника и авантюриста, её муж был вовсе не так прост. Совсем не редко за его, на первый взгляд, спонтанными поступками скрывался хитрый замысел и просто дьявольская расчетливость. Что-то во всей этой истории было не так, но что именно?

– Вы еще не спите, моя госпожа? – прервал её размышления чей-то шепот.

– Почему ты так задержалась, Ингрид? – не поворачивая головы, спросила царица.

– Ваш благородный супруг пожелал навестить детей, – пробурчала нянька принцессы Евгении.

– Разве они ещё не спали?

– Разумеется, спали. Но он все равно прошел к ним.

– Но, зачем?

– Откуда мне знать. Он по очереди поцеловал их, поправил одеяла, немного посидел и только потом отправился к себе.

Это была ещё одна странность Иоганна Мекленбургского. Большинство аристократов и владетельных особ в Германии и Швеции весьма мало занимались воспитанием собственных детей, перекладывая эти обязанности на нянек и нанятых учителей. А он, несмотря на занятость, старался находить время, чтобы поиграть с ними, рассказать какую-нибудь занимательную историю или хотя бы поцеловать перед сном. Такое поведение более приличествовало какому-нибудь простолюдину, а не наследнику древнего рода, увенчанному сразу несколькими коронами. И об этом тоже следовало поразмыслить.

Для девиц находящихся в услужении у царицы в Большом дворце было отведено несколько горниц. Одни в них жили постоянно, другие, такие как Пушкарева и Вельяминова останавливались там только когда ночевали в Кремле. Вот в одну из таких комнат и направлялась сейчас уставшая за долгий день Маша. Осторожно ступая, чтобы никого не потревожить, она тихонько проскользнула в дверь и присела на кровать.

Помещения для фрейлин были откровенно тесноваты. В небольших каморках ютились, как правило, три-четыре девушки. Больше кроватей там просто не помещалось, а если по каким-то причинам нужно было разместить больше народу, то спать им приходилось либо по очереди, либо располагаться на сундуках, лавках или даже полу. Собственных холопок для ухода за одеждой и прочих нужд им не полагалось, но можно было за небольшую мзду нанять дворцовых.

Если русские боярышни и дворянки могли время от времени отдыхать от всего этого у себя дома, то немкам и шведкам приходилось тяжко. Отчего между ними нередко вспыхивали недоразумения. Правда, правящая железной рукой своими придворными царица Катарина терпеть не могла свар, так что сор из избы фрейлины старались не выносить.