Государево дело (СИ) - Оченков Иван Валерьевич - Страница 50

Повинуясь его приказу, профос схватил несчастного, на которого указал капитан и поволок его к раскидистому вязу, через одну из ветвей которого была предусмотрительно перекинута веревка. Еще минута, и вокруг тонкой шеи дезертира затянулась петля.

– Вот что, мораванин, – буркнул Кирх, – я сейчас прочту молитву об этой заблудшей душе, а ты по команде выбьешь у него из-под ног скамью.

– Но я не палач! – возмутился Вацлав.

– Хочешь, поменяемся, – пожал плечами профос. – Но учти, если ты худо выбьешь скамью, то бедолага будет мучиться, пока не умрет от удушья. А если неправильно помолишься, то его душа не попадет в чистилище, и будет преследовать тебя вечно! Что выберешь?

– Да простит меня всемогущий Господь, но, пожалуй, скамью! Только скажите, как правильно её выбивать?

– Как можно резче, чтобы сломалась шея, и он отошел без мучений.

– Эй, вы там заснули что ли? – нетерпеливо прикрикнул Штире.

– Сейчас, – ответил ему Кирх, и начал молиться.

Закончив, он махнул рукой Попелу, и тот, перекрестившись, ударил ногой по опоре для приговоренного. Несчастный неловко свалился вниз и, несколько раз дёрнувшись, затих. Тем временем, капитан подошел к остальным дезертирам и, окинув взором, от которого у тех застыла кровь в жилах, начал говорить:

– Посмотрите на то, что случилось с этим трусливым ублюдком, и запомните навсегда. Я решил помиловать ваши никчемные жизни, хоть они того и не заслуживают. Но знайте, к следующей вине добавится и эта, и тогда вас даже Господь Бог не спасет, помяните мое слово. А теперь каждому по пятьдесят плетей, чтобы лучше помнили, как вам сегодня повезло. Исполнять! Это наказание профос выполнил сам, а на долю Вацлава и других солдат досталось лишь привязывать помилованных к скамье, и обдавать водой из ведра, после окончания экзекуции.

– А у тебя талант к нашему ремеслу, – хмыкнул палач, когда они закончили. – Не желаешь ли стать моим учеником?

– Нет, – помотал головой бывший студент.

– Ну и зря. Профессия как профессия, не хуже других. Ты подумай на досуге.

– Хорошо, подумаю, – махнул головой Вацлав, в надежде, что Кирх от него отстанет.

Это движение стало последней каплей и молодого человека стало рвать желчью, поскольку ничего иного в его желудке не оказалось.

В Священной Римской Империи Германской нации есть много разных государств. Некоторые из них довольно велики и богаты, другим повезло несколько меньше, а третьи и вовсе настолько крохотны, что и говорить об их государственности можно лишь с усмешкой. Одним из таких карликов было Шверинское епископство, в котором правил, однако, родной брат датского короля Кристиана IV – принц Ульрих.

Избрание его титулярным епископом[85] состоялось лишь по причине покровительства матери королевы Софии, урожденной принцессы Мекленбург-Гюстровской, сумевшей надавить на своих Мекленбургских родственников.

Человеком он, надо сказать, был пустым и довольно вздорным. В молодости он провел несколько лет в Шотландии, при дворе его сестры Анны – вышедшей замуж за Якова Стюарта. Когда последний стал королем ещё и в Англии, принц перебрался в Лондон и самом скором времени ухитрился поссориться со всеми от испанского посла, до самого короля. Живя на широкую ногу за счет зятя, он ухитрялся вести себя так, будто это Стюарты – его бедные родственники и стоит ли удивляться, что принцу скоро указали на дверь?

Вернувшись в свои владения, не утративший живости характера принц, стал участвовать в различных военных авантюрах, одной из которых стала Кальмарская война. В ходе её он впервые повстречался со своим дальним родственником Иоганном Альбрехтом уже получившим прозвище Странник. Впрочем, тогда он ещё не знал, что перед ним будущий Великий герцог Мекленбурга и Русский царь.

Напротив, беглый принц, нашедший приют при шведском дворе не произвел на брата датского короля ни малейшего впечатления. Просто юнец в запыленных и забрызганных кровью доспехах, нагло заявивший его брату Кристиану IV, что сегодня он здесь не пройдет, как будто за его спиной стояло десять баталий швейцарцев, а не сброд из вчерашних каторжников!

Увы, оказалось, что этот молокосос слов на ветер не бросает и дальше они действительно не прошли. Но что хуже всего, в ближайшую ночь этот мерзавец со своими висельниками ухитрился пробраться в датский лагерь и устроил резню, при воспоминаниях о которой у Ульриха до сих пор леденеет спина и становится редким дыханием. До и мудрено ожидать иного, ибо бородатые варвары, нанятые не иначе как в самой преисподней, вырезали всех в соседнем шатре, лишь по счастливой случайности не добравшись до принца.

Так что когда Иоганн Альбрехт внезапно высадился в Мекленбурге и захватил своих двоюродных братьев, Ульрих и не подумал сопротивляться, а сбежал в Данию, где и скрывался до самого отъезда такого ужасного родственника. По счастью, Иоганн Альбрехт не конфисковал владения принца, отчасти благодаря заступничеству вдовствующей герцогини Софии – матери безвременно почивших кузенов Странника, отчасти из нежелания окончательно рассориться с датским королевским домом, а быстрее всего из-за крайней незначительности Шверинского епископства!

Пока герцогством правила Катарина Шведская Ульрих Датский старался появляться в своих владениях как можно реже, так сказать, во избежание возможных неприятностей. Но стоило той покинуть герцогство, как принц вернулся в Шверин и заявил о своих правах. Своих детей у титулярного епископа не было, так что наследником его был объявлен племянник – сын Кристиана IV – тоже Ульрих. На торжественную церемонию, посвященную этому событию, собрался весь цвет мекленбургского дворянства, а так же большинство владетельных особ из окрестных княжеств, включая мать русского царя – герцогиню Вольфен-Бюттельскую Клару Марию.

– Я очень рад видеть Вас, – кисло улыбнулся дальней родственнице епископ.

– Благодарю за теплый прием, – царственно кивнула она ему в ответ.

– Все же, говоря по совести, я несколько удивлен такому благосклонному вниманию со стороны Вашей Светлости…

– Не трудитесь выражать чувств, которых не испытываете, – прервала поток его излияний герцогиня. – Мне крайне необходимо повидаться с вашей почтенной матушкой – королевой Софией, а кроме того я очень соскучилась по своей внучке – принцессе Марии Агнессе.

– Я слышал, что вы очень добры к этой девочке, – скривился Ульрих.

– Так, вдовствующая королева уже здесь?

– Да, и если вам так угодно, то я сообщу Её Величеству о Вашем намерении.

– Вы бы чрезвычайно обязали меня этим.

Вдовствующая королева была так заинтригована визитом Брауншвейгской герцогини, что приняла её без малейшего промедления. Надобно сказать, что совсем недавно королева София пыталась доставить своему внуку еще и Каминское епископство в Померании, но натолкнулась на жесткое противодействие тамошних владетелей – родственников Клары Марии, и теперь с интересом ожидала, что скажет ей мать русского царя.

Пока дядя и бабушка занимались скучными взрослыми делами, юный принц Ульрих гулял по саду, размышляя, чем бы себя занять. Из-за переезда в Шверин, в его учении произошел перерыв. Прежние учителя остались в Дании, а новых ему ещё не нашли. Хорошо бы, конечно, сыскать товарищей для игр, но где же их взять? Наконец ему наскучило ходить между деревьев, и он пошел поглазеть на кареты съехавшихся отовсюду гостей. Экипажей перед епископским дворцом и впрямь было довольно много, а ещё больше кучеров, берейторов и прочих слуг. Отдельно держались сопровождавшие владетельных особ охранники в блестящих доспехах поверх нарядных камзолов и с пышными плюмажами на шлемах. Ему, как и всякому мальчишке нравилось наблюдать за военными, и он принялся воображать, как вырастет и поведет в бой таких же воинов, после чего станет самым знаменитым полководцем, какого только может себе представить самая пылкая фантазия!