Ангельский Гнев (ЛП) - Саммерс Элла - Страница 7

— Он ничего не знает, — сказал мне Дамиэль.

Похоже, он ни капли не терзался из-за того, что пытал невиновного в измене.

Но я терзалась. Дамиэль не поднял руку на этого мужчину, но жестокость его допроса приводила в ужас. Он сломил его силу воли, поработил его разум. Это куда более сильное надругательство и насилие, чем раны от ножа.

«Именно этим и занимается Дамиэль Драгонсайр, — сказал мой внутренний голос, походивший на моего отца. — Он ломает людей. Он подчиняет их своей воле».

Сомнения в Дамиэле — в моих чувствах к нему — теперь громко ревели в моей голове.

— Что теперь? — спросила я у Дамиэля, стараясь сохранять ровный тон.

— Освободи его.

Я отвязала майора Гранта.

— Вы можете быть свободны, — сказал Дамиэль.

Майор Грант медленно поднялся со стула. Он не дрожал, но я видела напряжённую сосредоточенность, горевшую в его глазах. Он прикладывал усилия, чтобы сохранять тело неподвижным, подавлять дрожь и, что самое главное, не упасть ничком перед двумя ангелами.

Дамиэль протянул ему несколько бумаг.

— Пришлите следующего в списке для допроса.

Окровавленные пальцы майора Гранта оставили следы на верхней странице. Он еле-еле смог отдать честь, затем вышел из комнаты со списком.

Я дождалась, когда он уйдёт, чтобы мы с Дамиэлем остались одни в офисе полковника Спеллсторма, затем хмуро посмотрела на него.

— Скольких ты планируешь допросить?

— Столько, сколько потребуется, чтобы подтвердить мои подозрения по поводу полковника Спеллсторма.

— Подозрения? Я думала, ты уверен, что он предатель.

— Я уверен.

— На основании каких фактов?

— Схемы его поведения изменились.

— И?

— И он ангел, — сказал Дамиэль. — Ангелы не меняются. Мы следуем очень чётким схемам безо всяких отклонений.

— Ладно, но если ангелы не меняются, тогда как ты умудрился стать таким хладнокровным? Ты явно не был таким с самого начала.

Я знала, что он не просто тот, кем притворялся. Но он с каждым днём менялся, всё сильнее превращаясь в Мастера-Дознавателя, а Дамиэля в нём оставалось всё меньше и меньше.

— Ангелы не меняются резко, — ответил он. — Перемены постепенны. Но в последнее время поведение полковника Спеллсторма резко изменилось. Происходит нечто крупное.

— Может, у него появилась тайная любовница, которую он скрывает от Легиона, — предположила я.

— Маловероятно. Полковник Спеллсторм всегда без проблем заводил любовниц, а то и несколько разом. До тех пор, пока ангелы вступают в брак с теми, с кем им предписано, и выполняют свой долг по рождению детей, когда приходит время, Легиону всё равно, сколько у ангела любовников и кто они вообще.

Он говорил об этом так небрежно, так буднично. Я задавалась вопросом, сколько любовниц было у Дамиэля. И поддерживал ли он с ними отношения до сих пор.

Подождите. Нет. Стоп. Я не хотела знать.

— Полковник Спеллсторм — это ангел, удостоенный множества наград, — сказала я. — Насколько я припоминаю, в прошлом он даже помогал тебе выслеживать других предателей.

— Это правда.

— Маловероятно, что он предатель. А твоё упорство, что он предатель, опирается лишь на то, что «схемы его поведения изменились»? Надеюсь, что когда придёт мой день, ты хоть нормально выслушаешь меня перед тем, как привяжешь меня к моему же офисному стулу.

— Не говори глупостей, Каденс, — его слова пульсировали нетерпением. — Ты неспособна на предательство. Мы уже обсуждали это.

— Да? Потому что всё это кажется чертовски знакомым. А колесо предательства всё крутится и крутится; никто не знает, где оно остановится.

— Мелодраматичность не поможет нашему расследованию.

— Как и пытки всех подряд в этом офисе, — заметила я.

— Я надеюсь получить некую ценную информацию задолго до того, как допрошу всех до последнего. У нас время поджимает, так что я составил списки для допроса таким образом, чтобы первыми шли солдаты, которые с большей долей вероятности что-то знают.

— Тогда, полагаю, нам лучше надеяться, что какой-то низший новобранец не окажется единственным солдатом, который подслушал, как полковник Спеллсторм общается с демонами.

— Действительно. В этом офисе свыше тысячи солдат. У нас могут уйти недели на то, чтобы добраться до новобранцев. К тому времени демоны уже могут что-то предпринять, — сказал Дамиэль, совершенно не заметив моего сарказма (или хотя бы притворившись, что не заметил). — Но я считаю маловероятным, что какой-то новобранец будет что-то знать. Я много лет разрабатывал эту систему порядка допроса, опираясь на психологические профили солдат и историю их миссий. Мне редко приходится доходить до второй страницы.

— Супер. Мы же не хотим, чтобы ты порезался бумажкой, когда переворачивал страницу.

В этот раз мой сарказм не остался незамеченным.

Дамиэль наградил меня суровым взглядом.

— Я не понимаю, с чего вдруг такое поведение. Разве ты не хочешь, чтобы я раскрыл всех предателей в наших рядах? Разве ты не хочешь остановить возвращение демонов и последующую за этим войну, которая разорвёт наш мир на куски?

— Конечно, я хочу их остановить, — сказала я. — Но ты можешь просто прочесть их мысли. Нет необходимости ломать их волю.

— Мысли можно замаскировать, а при наличии должной практики даже манипулировать ими. Использовать Песню Сирены — это самый быстрый и надёжный способ выполнить нашу миссию и спасти мир.

— Но какой ценой?

— Я весьма опытен в искусстве допроса, Каденс. Все, кого я допрошу здесь, оправятся и придут в себя.

— Я говорила не только о цене, которую платят люди, которых ты допрашиваешь, Дамиэль. Я говорила о цене для тебя. Я имела в виду то, что это делает с тобой — как ты меняешься, ломая стольких людей.

— Как я и сказал, я сделаю всё, чтобы обеспечить безопасность этого мира.

Стук в дверь оборвал всё, что я могла сказать ему, и Дамиэль взмахом руки пригласил следующего солдата из его очень длинного, тщательно упорядоченного списка для допроса.

Я сидела за столом в столовой Легиона, потягивая из чашечки малиновый чай. В отличие от здания, в котором она размещалась, сама столовая была выполнена явно в современном стиле. Вокруг каждого стеклянного столика располагалось шесть металлических барных стульев, расставленных так, что они напоминали лепестки цветка. У дальней стены на приподнятой платформе стоял длинный стеклянный стол. Именно там я сейчас сидела. Ожидалось, что здесь будут сидеть все ангелы, посетившие офис — на всеобщем обозрении, на пьедестале.

Позади меня вся стена состояла из сплошного листа стекла. Окно выходило на частный лес из высоких зелёных деревьев, который имел практическое предназначение. Солдаты Легиона, служащие в этом офисе, часто тренировались в этом лесу.

Передо мной, за пьедесталом, мужчины и женщины в униформах сидели вокруг маленьких стеклянных столиков и ели свой ланч. Между укусами они украдкой косились на меня.

— Видишь, как спокойно и чопорно она потягивает свой чай? — прошептал один другому.

— Как она может быть такой спокойной?

— Особенно учитывая, что делают они с полковником Драгонсайром?

— Люди после их допросов выходят трясущимися и оглушёнными. Едва в состоянии ходить.

— Или говорить.

— Они и через несколько часов всё ещё дёргаются.

— И заикаются.

Я съела крошечную печеньку размером на один укус, лежавшую на краешке моего блюдца.

Поток шепотков среди солдат не стихал.

— Она такая спокойная. Такая холодная.

— Дочь архангела, теперь и сама ангел, и замужем за ангелом. Она рождена для этого — для криков чужих страданий.

Их слова сочились восторгом, а не ужасом, который они должны были ощущать. Такое чувство, будто наше прибытие стало лучшим источником сплетен за много лет. Они так говорили, словно наши допросы и прискорбное состояние их коллег вообще их не беспокоили.