В плену удовольствия. (ЛП) - Торнтон Элизабет - Страница 50

По подсчетам Эша, Диарингу был под шестьдесят, но выглядел он старше. Из-за подагры старик ходил, опираясь на трость, и в походке его была заметна некоторая неловкость. Если между Евой и ее отцом и было сходство, Денисон его не увидел.

Несколько минут Ева с отцом поговорили на общие темы, обмениваясь новостями. Затем Эш ответил на вопросительный взгляд Диаринга и объяснил, что привело их в Брайтон:

- Я пытаюсь найти человека, который написал эти рассказы.

Ева покопалась в сумочке и протянула Эшу вырезки.

- Его зовут Анжело, - продолжил тот, - и мы полагаем, что эти истории побудили кого-то к убийству.

- Папа, - вмешалась Ева, - женщина, на которую напали - моя подруга, писательница. И ее пытались убить.

Диаринг нахмурился в замешательстве, но взял предложенные Эшем газетные вырезки.

- И чего вы от меня хотите?

- Прочитайте эти истории, сэр, - попросил Эш. – Все они происходят в садах. Возможно, что-нибудь в прочитанном вызовет в вас отклик.

Диаринг кивнул, но отодвинул вырезки и достал свою трубку. Она была не зажжена, но он взял ее в рот и затянулся, кажется, не понимая, что всасывает воздух.

Ева бросила на Эша отчаянный взгляд. Отцу же она сказала:

- Интересно, бывала ли мама в этих садах. Они расположены недалеко от Лондона. Возможно, она брала меня с собой.

Диаринг, казалось, был поглощен собственными мыслями.

В голосе Евы прозвучали нетерпеливые нотки.

- Папа, - спросила она, - а что случилось с мамиными блокнотами? Если она бывала в этих садах, то, возможно, делала заметки?

Он слегка вздрогнул.

- Ты уже спрашивала меня об этом.

Обращаясь к Эшу, Диаринг продолжил:

- Когда Антония умерла, было столько неразберихи. Я просил хозяина гостиницы прислать ее сундуки, но они так и не прибыли. Кажется, он просил Мессенджеров их доставить. В конце концов, мне пришлось самому забрать вещи. Все было на месте, кроме записей Антонии. Никто не знает, что с ними случилось.

- Вы имеете в виду, что записи утеряли посыльные[55]?

- Нет, нет. Мессенджеры. Ты помнишь их, Ева? Томас Мессенджер, его жена и дети. Они останавливались в той же гостинице, что и ты с Антонией. Мы с ним поссорились, поэтому я удивился, что он вообще согласился позаботиться о сундуках Антонии.

Диаринг покачал головой.

- Какая жалость. Он был талантливым садовым архитектором и мог далеко пойти, но слишком много пил. Я сделал для него все, что мог, но он не заслуживал доверия. В конце концов единственным его другом осталась бутылка. Для него потеряли значение даже жена и дети. Грустно, не правда ли?

Долгое объяснение, казалось, утомило Диаринга, и его веки сомкнулись.

- Вы помните их, Ева? – спросил Эш.

- Смутно.

- Где они сейчас, мистер Диаринг?

- Кто?

- Мессенджеры.

- О, мы давным-давно потеряли связь с этой семьей.

Он бросил взгляд на французские двери.

- Ева, Марта знает, что вы здесь? Ты знаешь, ей не нравится, когда ее держат в неведении.

- Отец, - в отчаянии воскликнула Ева, - прочитай заметки, а затем я пойду повидаюсь с Мартой.

- О, прочитаю. Я обещаю.

Он со счастливым видом раздувал пустую трубку.

- Главной моей ошибкой был отход от дел, - сказал Диаринг. – Марта непохожа на Антонию. Она не интересуется садами, потому никогда не сопровождала меня в поездках. Она была одинока. Будь у нас дети, все могло бы сложиться иначе.

Казалось, он вновь ушел в свои мысли, потом медленно пришел в себя.

- Я никогда не думал полностью отойти от дел, но Марте было плохо. А когда я решил вернуться к работе, меня обошли молодые, и спроса на мои услуги уже не было. О, еще бывают случайные заказы, но, кажется, я и сам потерял к ним интерес.

Он бессмысленно уставился в пространство, затем внезапно заговорил вновь:

- Ева, ты знаешь, на кого она похожа, если застать ее врасплох.

Глаза Эша сузились при взгляде на лицо собеседника. Он начал понимать, почему тот не в состоянии сколько-нибудь долго придерживаться одной темы.

- Ева, - повторил Диаринг, - ты меня слышала? Скажи ей, что у нас гости. Ей понадобится время, чтобы сделать все мило и аккуратно.

Ева хотела было поспорить, но Эш не дал ей и слово вставить. Он поднялся и легким тоном произнес:

- Думаю, это великолепная мысль.

Виконт проводил Еву до двери и тихим полушепотом продолжил:

- Будет лучше, если вы сделаете, как просит ваш отец. Кажется, он отвлекается, когда мы оба задаем вопросы. Оставьте его мне. Я знаю, что нужно сказать.

Ева, похоже, не хотела уходить, поэтому он слегка подтолкнул ее и закрыл за ней дверь.

Тем временем Диаринг встал.

- Моя трубка потухла, - сказал он. – Я пойду разожгу ее.

- Сядьте, мистер Диаринг!

Властный тон Эша вызвал робкий протест Диаринга, но он сделал, как было велено.

В свою очередь Эш тоже уселся, пронзил собеседника взглядом и мягко спросил:

- Как давно вы пристрастились к опиуму?

Челюсть Диаринга отвисла.

- Опиум? Ничего подобного! Я лишь изредка принимаю лауданум, чтобы облегчить головные боли, вот и все.

- Как часто вы курите трубку?

Когда старик прикусил губу, Эш кивнул.

- В ваш табак подмешан лауданум, не так ли? Это старый трюк. Вы можете дурачить жену и дочь, но я не так легковерен.

- В любом случае вам-то что за дело?

Эш считал, что нужно жить и давать жить другим. Он никогда не желал навязать кому-либо свой образ жизни или мысли, но в этом случае готов был сделать исключение. Этот человек – отец Евы. Его благополучие для нее важно, а что затрагивает Еву, затрагивает и Эша.

- Дело в том, - сказал он наконец, – что я не желаю слышать, как моего тестя описывают в тех выражениях, в которых вы описали Томаса Мессенджера. Как вы сказали? Под конец его единственным другом осталась бутылка. Для него потеряли значение даже жена и дети. Вы хотите, чтобы вас запомнили таким, мистер Диаринг?

- Вашего тестя? – раздраженно переспросил Диаринг.

- А вы не догадались, мистер Диаринг? Основной целью моего приезда к вам было желание просить разрешения на брак с вашей дочерью.

Старик еще в изумлении открывал рот, когда Эш встал. Он собрал газетные вырезки и вложил их в руку Диаринга.

- Прочитайте их и скажите, что вы в них увидите.

Денисон вернулся в дом и отправился на поиски Евы.

***

Марта не была больна, как сказала служанка. Эта маленькая ложь позволяла хозяйке дома отделываться от посетителей, не нарушая приличий, и заниматься действительно важными делами. В данном случае таким делом была проверка и перекладывание белья в верхней кладовой, где Ева и нашла свою мачеху.

Когда Ева вошла, Марта взглянула на нее и щелкнула языком.

- Можешь идти, Дора, - велела она юной горничной, которая ей помогала. – Я уверена, миссис Тиммонс пригодится дополнительная пара рук для чистки серебра.

- Да, мэм, - ответила Дора и, опустив глаза, поспешила прочь.

Имена миссис Тиммонс и Доры ничего не говорили Еве. Прислуга в доме Марты менялась с завидным постоянством. Марта была придирчивой хозяйкой, и мало кто мог отвечать ее требованиям.

- Хорошо выглядите, Марта, - сказала Ева.

Та сжала и без того тонкие губы и ответила:

- Как мило с твоей стороны.

Она была моложе мужа на добрых пятнадцать лет, симпатичная женщина с роскошными темными волосами, слегка подернутыми сединой. Таково было первое впечатление. Более внимательный взгляд обнаруживал редко улыбающийся рот и холодные твердые глаза.

Марта вернулась к пересчету простыней.

- Твой отец становится очень забывчив, как я тебе и писала. Это было два месяца назад. Но полагаю, у знаменитой писательницы есть более важные дела, чем визит к больному отцу.

Ева не понимала, почему не может набраться храбрости и справиться с мачехой. Она стала взрослой женщиной, жила полной, достойной жизнью. Более того, она знала, что требуется Марте лишь в качестве мальчика для битья. Но стоило той уколоть падчерицу презрительным взглядом, и она вновь ощущала себя ребенком.