Очень живучая тварь (СИ) - Гамма Ам Аль - Страница 19

— Соедини, — бросил я долговязому.

Усатый тут же последовал совету, вздрогнул. Языки на каменном пятиугольнике облизнулись, заплетаясь узлом. Я прям вижу, как в рэкетире сейчас борются осторожность и жадность. Подняв взгляд поверх моей головы, удивленно прочитав, кто я и что я, енот ещё больше забеспокоился. Усатый с подозрением оглядел мою фигуру, отметил намокшую от крови рубаху, отсутствующий глаз, замер в нерешительности. Но мой амулет из рук не выпустил. Вот даже интересно: что в итоге победит жадность или осторожность? Напарник долговязого всё пытается тащить костяные кольца с запястья. Достали, придурки!

— Давай уже, решайся, - раздраженный происходящим, я грубо поторопил разведчика.

Видимо, наглый тон ему не понравился. Сдвинув брови и предвкушающе ухмыльнувшись, опоссум выудил из-под кожаного доспеха свой амулет, зашептал «шу—о—шу, ком—о—ком». Дергаемый его придурком напарником, я вместе с усатым наблюдаю, как засияли наши подвески. Его — белым светом и моя, насыщенно—бордовым. Видимо, что-то такое промелькнуло в голове у енота, ибо отпустив медальоны, тот резко дернулся в сторону. Вот только бесполезно. Два блинчика уже зависли друг напротив друга. Мгновение ничего не происходило, но вот подвеска енота неожиданно загудела, заскрипела, освещая в темноте ошалевшую шерстяную морду. В следующую секунду жетон с глухим хрустом развалился, осыпавшись под ноги долговязому кусками сухой глины. С непередаваемым наслаждением я проследил за интересной трансформацией. Некогда разведчик ма'шутцу 29 ур. стал простома'шутцу, а я на краткий миг ощутил прилив сил.

Покончив с одной усатой проблемой, мысленно потянулся к своему единственному умению.

Ненасытное нутро: 122/1000 (ядовитый дурман)

Активировать: Да/Нет.

Да.

Жернова на моей руке с тихим гулом завелись. Обе руки болвана, что так и не оставил в покое костяные кольца, мгновенно превратились в фарш.

— ВУА—А! — душераздирающий крик усатого огласил округу

Несколько долгих секунд я молча стоял, переводил взгляд с бывшего разведчика на бегающего по тракту воина. Толпа ухнула по сторонам, сторонясь верещащей фальцетом фигуры. Ручейки бурой крови орошают землю, льются из культей недоумка.

— Наслаждайтесь, — глухо проговорил забинтованным ртом, сваливая на тракт.

К двум, теперь уже бывшим гопникам, бегут дружки. Петляя по сторонам, я быстро двигаюсь вперед, с каждой секундой приближаясь ко входу в город. За спиной гудит народ, носятся опоссумы, слышны вскрики и ругань. Плечо нестерпимо болит, рубашка напитана кровью, но я доволен. Да, это было глупо, нелогично и рискованно, но теперь моя совесть спокойна. Заметил впереди пару блондинистых голов. Заглядывают поверх толпы, кого-то высматривают. Я даже знаю кого.

— Вон тот, забинтованный, — прилетел мне в спину чей-то бас.

Опоссумы бегут догонять, блондины синхронно стартовали следом. Но слишком поздно, я уже в городе. А в этой толпе народа не то что поедателя - годзиллу потеряешь.

Базолг откровенно подозревала, что госпожа Шимасса будет покруче её хозяина и за внешним видом старой женщины скрывается сила, мощь которой трудно даже вообразить. Нет, конечно, старость и общий усталый вид Базолг прекрасно видела, и понимала, что все эти медленные движения, скрипучий дрожащий голос, сплошь седина в волосах — все это не какая-нибудь там приблуда, целью которой является напустить побольше тумана в глаза. Старой женщине откровенно тяжело. Время берет свое, даже у такого бога, как она. Но если госпожа начинала злиться, то Базолг, предложи ей выбор под чью горячую руку попасть, незамедлительно выбрала бы Анубиса, а потом бы от чистого сердца поблагодарила за предоставленный выбор. От двух предыдущих посещений этого места у Базолг остался нервный тик и заиметь ещё один совсем не хотелось.

Обыкновенно, повелитель брал её с собой лишь в случае, когда мог где-то накосячить перед царицей ужасов. В такие минуты её, несчастную Базолг, тупо оставляли на растерзание госпоже, чтобы, когда минует буря, забрать с готовым результатом. Сам повелитель до этого времени на глаза Шимассе не появлялся. И вот сейчас разбитая Анубисом ваза самым наглым образом была вручена несчастной Базолг. Хозяин строжайшим указом приказал стоять и не отсвечивать, пока не позовут. Вот Базолг и стояла в нескольких шагах за спинкой кресла повелителя. Стояла, держала замотанную в тряпки разбитую вазу и не отсвечивала. Все, о чем могла сейчас думать первый гвардеец Анубиса, 994 уровня Базолг разрушитель — это как не напрудить прямо в доспех.

— Шепчущий перевел записи?

— Думаю, он ждет только моего возвращения, — Анубис поерзал в кресле, поудобнее устраивая свой хвост. Хочется кофе, но придется потерпеть. — Не помню, чтобы Темный когда-то нарушал сроки.

— Принципиальность О'Солуте мне всегда импонировала, — тяжко пошевелившись в троне, проскрипела Шимасса. — Поедатель мертв?

— По косвенным признакам жив, — поднял глаза Анубис. — Через восемь часов я смогу открыть Око, тогда и скажу точнее.

Повелитель песков дернулся было оставить висеть в воздухе свой посох, но резко передумал, бережно положил деревяшку на колени:

— Шима, что ждет Пантеон, если он доберется до всех нас?

Взгляд царицы ужасов затуманился, стал отрешенным и безжизненным:

— Страшная, кровавая бойня, а следом за ней смерть. Прошлого поедателя останавливали всем миром.

Помолчав несколько минут, Анубис снова заговорил:

— Что они из себя представляют? Ты что-нибудь помнишь, Шима?

Старуха медленно откинулась в троне. Взгляд её алых глаз потух, Шимасса погрузилась в воспоминания. Царица ужасов медленно заговорила, голос её прерывался и дрожал, речь начала сбиваться:

— Что представляют... Они... Кровь повсюду, Белигус. Всё в океане крови... Я стою... мы все там... и он, смеётся, хохочет. Почти все мертвы... Языки за его спиной... Они живые... — старуха задрожала, усохшая костлявая рука вцепилась в подлокотник трона. — Всё вокруг в языках... Они везде... Тысячи красных бичей пожирают тела... выпивают живых...

Старуху пробила крупную дрожь, дыхание стало тяжелым и прерывистым. Анубис вскочил со своего места, одним прыжком преодолел разделявшее его и Шиму пространство. Оголовье крючковатого посоха засияло неоновым огнем, наполнилось гудящей энергией. Владыка мертвых коснулся дрожащего тела старухи, принялся огромными потоками вливать энергию в немощное тело.

— Всё, Шима, всё. Успокойся...

Затихающая на глазах, успокаивающаяся, Шимасса через несколько долгих секунд устало заговорила:

— Их нельзя пускать в мир, Белигус. Ты должен защитить всех нас, слышишь? Ты не должен вп...

— Я понял, понял. Успокойся. Никто из них не выйдет из песков без моего разрешения. Будь уверена.

Смерив оценивающим взглядом притихшую царицу ужасов, бог загробного мира вернулся на место. Помолчав пару мгновений, заговорил:

— Что с девушкой?

— С девушкой? — отмерла старуха. — Как всегда. Регулус, с ними не бывает проблем. Я отправила девчонку в Кельтун'Хель. Там она войдет в силу, там они и встретятся. Если поедатель жив — он придет туда. Все дороги проходят через этот город.

Анубис молча слушал, не шевелясь. Выждав пару минут, заговорил:

— Шима, случившееся у черных врат… Я чувствую вмешательство системы. Нужно дождаться переводов, понять…

— Поедатель должен быть уничтожен, Белигус, — отчеканила старуха, глянула на бога мертвых холодным взглядом.

Анубис отвел глаза:

— Нужно изучить старые записи. Время ещё терпит.

— Да, записи... — Шимасса вновь начала погружаться в какие-то свои воспоминания.

Тяжело вздохнув, Анубис поднялся. Кресло за его спиной треснуло, осыпаясь трухой. Помолчав, повелитель пустыни неуверенно заговорил:

— Тогда я пойду...

— Иди, мой старый друг.

Анубис не шелохнулся. Наблюдая, как Шимасса безразличным взглядом таращится перед собой, бог загробного мира заговорил чуть быстрее обычного, начал медленно отступать: