Чудеса Лас-Вегаса - Дейл Рут Джин - Страница 10

• Предыдущая
• 10/29
• Следующая

Зрители громко и дружно охнули, затем, увидев, что копыта не задели Зейна, облегченно выдохнули, как один человек.

Зейн вскочил на ноги, сорвал с головы шляпу, приветствуя толпу, повернулся и не спеша побежал к загородке.

Доналд наклонился к внучке.

— Дара, с тобой все в порядке? Ты так бледна!

Она подняла голову, глубоко вдохнула, успокаиваясь, и заявила с восхитительной твердостью:

— Все в порядке. Слим, если всадник не поймал быка, что дальше? Старый ковбой расхохотался.

— Ну, такое случается. Обычно, когда парень невнимателен. Интересно, о чем думал наш ковбой?

Действуя одной здоровой рукой и не переставая ругаться себе под нос, Зейн сорвал седло со Скаута и швырнул его на кучу сена у стены. Гнедой жеребец оглянулся, и Зейн готов был поклясться: если лошадь умеет хмуриться, то Скаут сделал именно это.

— Прости, приятель, — извинился Зейн, похлопывая Скаута по шее. — Я только что свалял дурака, но ты не виноват. Думаю, все видели, что это не твоя вина.

Коротышка, напарник Зейна, что-то хрюкнул, явно соглашаясь, затем разразился гневной тирадой.

— Конечно, ты сам был виноват, растяпа. Не представляю, о чем ты думал, но, черт побери… эй, минуточку! — Коротышка прислонился к крупу своего огромного вороного коня. — Я совсем забыл. Ты же теперь женатый человек. Вместо дела грезил о той малышке?

— А ты что решил? — огрызнулся Зейн.

— Я решил… — Коротышка задумался. — Пожалуй, если бы кто-нибудь сказал мне, что Зейн Фарли женится, не успев как следует познакомиться с девчонкой, я бы поставил все, что у меня есть, против этого! Проклятье, я бы даже продал своего коня. Не злись, задира.

— Да, наверное, я и сам бы сделал то же самое, — уныло согласился Зейн и завел коня в стойло, оберегая больную руку.

— Похоже, твоя малышка не успела подлечить тебе руку, — заметил наблюдательный Коротышка.

Зейн потер пульсирующий локоть.

— Я кое-что вспомнил…

Коротышка покопался в кармане джинсов.

— У меня вот есть таблетки… Зейн резко повернулся к приятелю и схватил маленький пакетик.

— Ты! Это ты дал мне вчера таблетки!

— Ну да, конечно. Тебе было больно. — Коротышка нахмурился. — И они помогли. Разве не помнишь?

— Вот именно. Я ничего не помню. Что это такое, черт побери?

Коротышка пожал плечами.

— Я точно не знаю. Дантист дал их мужу моей сестры, когда выдернул у него шесть зубов.

Зейн застонал. Должно быть, он спятил, если принял вчера эти таинственные таблетки. Зубной врач мужа сестры Коротышки и пара кружек пива — и он перевернул всю свою жизнь.

— Так как поживает твоя маленькая жена? — хитро спросил Коротышка.

— Она где-то здесь. — Перед соревнованиями Зейн заглянул в кассу и узнал, что Дара взяла билеты, но постарался не попадаться ей на глаза. — Э… насчет вчерашнего вечера…

— А в чем дело?

— Я смутно помню детали, — осторожно сказал Зейн. — Я пытался вспомнить… ну, например, кто из нас… я или Дара, я хочу спросить… кто из нас первым завел речь о свадьбе?

— Ты, — спокойно ответил Коротышка. — Насколько я помню, ты сказал, что спасаешь ее от плохого большого деда или что-то в этом роде. Она сказала, что ты очень мил, но не поддалась. Потом Слим дал ей четвертак, и она выиграла все монеты в автомате, и все решили, что это судьба… Послушай, Зейн, что-то ты плохо выглядишь. Может, сходишь к врачу?

Зейн стряхнул с плеча руку заботливого приятеля и направился к выходу. Он услышал самое главное и самое неприятное: его, а не Дару следует винить за всю эту чертовщину. И если он заманил ее в ловушку, то именно ему придется освобождать ее.

Единственный вопрос: как это сделать? Он не хотел обижать ее, не хотел, чтобы кто-нибудь другой ее обидел. Она казалась такой доверчивой, такой беззащитной… Погруженный в свои невеселые мысли, Зейн вышел из конюшни, и прежде чем успел понять, что происходит, Дара, словно вызванная его воображением, оказалась в его объятиях. Дара, его жена, женщина, которую он едва знал. Изумленный, он притянул ее к себе, уставился в сияющее лицо. Ее зеленые глаза сверкали, соблазнительные губы изгибались в улыбке.

— Это было потрясающе, — прошептала Дара, впиваясь пальцами в его плечо. — Я так гордилась тобой!

Приподнявшись на цыпочки, она робко коснулась губами его губ, и этот мимолетный поцелуй пронзил его тысячами иголок. Зейн еще не успел прийти в себя, как она уже выскользнула из его объятий и с надеждой спросила:

— Поужинаем в нашем номере? Надеюсь, ты не возражаешь? Надо убедить дедушку, заставить его понять.

И, не ожидая ответа, она упорхнула.

Ошеломленный, Зейн смотрел, как она подходит к деду и Слиму, поджидающим ее у ворот. Линнел хмурился. Слим сиял.

Дара оглянулась и помахала ему на прощание. День был солнечный, и она стояла словно в свете прожекторов, ее белокурые волосы сверкали.

Зейн легко провел пальцами по губам. Ему казалось, что он еще чувствует ее вкус… смешно, нелепо. Он должен бы думать о том, как безболезненно отпустить ее, черт побери. Но вместо этого он думал о…

Тихо выругавшись, он повернул в противоположную сторону.

Вечером троица свежеиспеченных родственников собралась в гостиничном номере Дары, и Зейн физически ощущал возникшее напряжение. Даре было явно не по себе, а ее дед выглядел мрачным и решительным.

Помнит ли Дара тот мимолетный поцелуй? — подумал Зейн. Вряд ли. И все же…

— Я позволил себе заказать ужин, — объявил Доналд Линнел. — Принесут с минуты на минуту. Надеюсь, никто не возражает.

А если и возражают, то этому старику глубоко наплевать, решил Зейн и, пожав плечами, спокойно сказал:

— Меня устраивает. В любом случае я пришел сюда не за едой.

Дара неуверенно улыбнулась ему.

— Я не знаю, смогу ли есть. Э… Зейн, спасибо за билеты. Я никогда раньше не видела родео, и мне очень понравилось.

Он просто не мог не улыбнуться в ответ.

— Ты понимала, что происходит?

— Слим был с нами и все объяснял. Какая же чудесная у нее улыбка, думал Зейн. Обворожительная. Обезоруживающая. И, похоже, Дара очень хочет угодить ему. Зейн почувствовал, как смягчается.

— Все?

Дара кивнула.

— Я так гордилась тобой, когда ты победил в первом виде, но… я… э… надеюсь, ты не очень сильно пострадал, когда… ну, ты понимаешь.

— Упустил быка? — подсказал Зейн, наслаждаясь ее замешательством. Он был смущен, когда это случилось, потом злился, но сейчас не нашел в себе ни сил, ни желания злиться. Ее робость казалась ему очаровательной. Ни при каких обстоятельствах он не стал бы оправдывать свой промах поврежденной рукой.

— Та лошадь наступила на тебя? — с тревогой спросила Дара.

— Да, но не беспокойся, мне не впервой. Стук в дверь возвестил о прибытии официанта с тележкой, накрытой белой салфеткой. Пока Дара следила за сервировкой ужина, Зейн отошел к окну и уставился на сверкающие огни ночного Лас-Вегаса.

До чего же вежливо они себя ведут, подумал он с возмущением. С виду и не скажешь, что у Дары с дедом разногласия. Наоборот, похоже, они в прекрасных отношениях. Скоро она объявит, что этот брак — ошибка, что они помирились, а от случайно подвернувшегося мужа она хочет одного: развода, который можно устроить так же быстро, как и брак.

Ну, что же. Когда она попросит развода, он любезно согласится, и весь этот кошмар закончится. Чем скорее, тем лучше. Дара просто еще одна бедная богатая девочка, которой ничего не стоит обвести вокруг пальца кого угодно, тем более любящего деда…

Только она не должна была целовать его.

Зейн отложил нож и вилку, отодвинул тарелку, зевнул.

— Неплохая еда. Я устал, а завтра еще один тяжелый день, так что, если не о чем говорить, я пойду спать…

Дара затаила дыхание и мельком взглянула на деда. В течение всего ужина она ждала, что дед вот-вот бросится в атаку, но этого не произошло. Неужели он смолчит? Неужели она так легко отделается? Напрасная надежда! Доналд Линнел решительно наклонился вперед.

• Предыдущая
• 10/29
• Следующая