Чёрч (ЛП) - Фантом Стило - Страница 8

Для Эммы единственной альтернативой возвращению домой был обед в столовой — ее стипендия предусматривала оплату расходов на обучение. Учебники, тетради, карандаши, ручки и дерьмовая столовская еда никогда не были для нее проблемой. К тому же, это означало, что она проведёт меньше времени в присутствии Марго, так что это даже являлось дополнительным бонусом.

Она сидела в конце стола и грызла бутерброд. К ней присоединилась Стейси и еще пара девочек. Еще подружки, уррааа. Они начали болтать о каком-то большом концерте, что проходил здесь год назад, а она уставилась на них. Как она могла дружить с этими людьми? Примерно в то же время в прошлом году Эмма на все выходные забаррикадировалась в своей спальне, спасаясь от пьяного и приставучего парня Марго. У нее нет с этими девушками ничего общего, они ее не поймут.

Поэтому она не обращала на них внимания и думала о своём. Она гадала, когда же жизнь начнет налаживаться. Прикидывала, а не лучше ли стать бездомной, чем жить с Марго. Может, групповое изнасилование бродягами поможет стереть некоторые из ее воспоминаний.

Эмма не знала, сколько времени Чёрч простоял в дверях столовой, прежде чем она его заметила. Их глаза на мгновение встретились, затем он повернулся и вышел из зала. Она сглотнула и отложила бутерброд.

— Что-то случилось? — спросила Стейси.

Эмма покачала головой и собрала свои вещи.

— Нет, но за мной пришли. Мне надо идти.

— Пожалуйста, подумай на счет вечеринки?

— Возможно. Увидимся на следующем уроке математики.

Конечно, она никак не могла знать, это ли на самом деле означал визит Чёрча в столовую. Он мог просто заблудиться в поисках парковки. Или, может, он сидел там все это время и только сейчас закончил есть. Пока Эмма бежала по коридору, ей в голову пришла целая дюжина разных причин.

«Нет, он искал меня».

Он сидел за рулем своей «Хонды», точно так же, как и утром у дома. Когда она села на свое место, его глаза неотрывно смотрели в лобовое стекло.

«Потому что теперь это моё место».

После того, как они несколько минут проехали в гробовом молчании, она глубоко вздохнула.

— У тебя неприятности, так ведь?

Молчание. У него дёрнулся мускул. Челюсть сжалась.

«Бинго».

— А зачем еще возвращаться в это чудесное место, — вздохнула она, проводя пальцем по стеклу. — Ты сделал что-то плохое. Не настолько, чтобы за это тебя вытурили из университета, но вполне достаточно, чтобы взволновать народ. Чтобы они подумали, что возвращение домой пойдет тебе на пользу. Господи, какие же люди тупые. Как будто дом — это волшебное место над радугой. Повязка, которая все вылечит. Что тебе даст возвращение домой? Дома все становится только хуже.

После этого они ехали по извилистым улочкам в гробовом молчании. Стояла поздняя осень, и он не включал в машине обогрев. Она чувствовала в воздухе холод. Приближались заморозки. Эмма закрыла глаза.

— Ты меня не боишься.

Не открывая глаз, она глубоко вздохнула. У него был красивый голос, грудной и бархатистый. Эмма была рада, что он не делился им ни с кем другим. От этого она чувствовала себя особенной.

— Нет. Не боюсь, — согласилась она.

Они свернули на свою улицу, и он припарковался на подъездной дорожке. Эмма сняла ремень безопасности, Чёрч заглушил двигатель, но ни один из них не двинулся с места. Холод пробирал до костей.

— Мне называть тебя Пол? Или Чёрч? — спросила она, глядя на дорожку, ведущую к парадной двери. Ее мать повесила над ней какой-то нелепый флаг с изображением тыквенной грядки. За всю свою жизнь Марго Хартли не купила ни одной тыквы, и уж тем более не видела тыквенную грядку. Теперь изображение одной из них развевалось на ветру перед ее домом.

Что за жизнь.

Эмма слышала, как Чёрч сделал глубокий, успокаивающий вдох. Слышала, как он выдохнул через нос. Он пытался совладать с собой. Эмма заставляла его нервничать.

«Хорошо».

— Чёрч, — наконец, ответил он, затем вышел из машины и оставил ее в полном одиночестве.

ЧЁРЧ

От женщин мало пользы.

Нет, я вовсе не сексист. Возможно, мне следует выразиться иначе.

От людей мало пользы.

Пожалуй, от мужчин её даже меньше — они по большому счету ничего не могут для меня сделать. Женщин я, по крайней мере, могу трахать. Но самые лучшие женщины это те, которых я могу использовать.

И тут неожиданно передо мной предстаёт эта женщина. И на следующее утро снова. Эта женщина. Прямо у меня перед носом — только руку протяни, не успел я вернуться домой для новой работы. Ради нового плана. Ради новой цели.

У нее длинные волосы, которые просто умоляют меня схватить их и дёрнуть, и рот, который редко закрывается, так что, возможно, мне стоит чем-то его занять.

Но знаете, что в ней самое лучшее? Её глаза. Большие, дивные, зеленые озёра. Зеркала ее души, раскрывающие мне все ее маленькие секреты.

Знаете, что они мне говорят?

Они говорят: «Жажди меня».

«Нуждайся во мне».

«Я надломлена».

«Излечи меня».

Говорят: «Ради этого я готова на всё. На всё что угодно. Только убеди меня».

О, Эмма, для тебя я могу это устроить. Могу заставить тебя поверить.

И тогда ты сделаешь все, что я захочу. Все что угодно.

Честное слово, иногда всё само устраивается именно так, как мне нужно.

3

Эмма лежала на своём бугристом раскладном диване. На ней была лёгкая майка и трусики-бикини. Она лежала на спине, уставившись в потолок, и поигрывала прядью волос.

В доме было холодно. Марго уболтала Джерри отвезти ее в город — на ужин и на спектакль. Их не будет весь вечер. Перед уходом он не включил обогреватель. Эмма даже не знала, где здесь терморегулятор. Вместо того, чтобы его искать, она разделась и растянулась в своей дерьмовой комнатушке, довольная своим одиночеством. Ей хотелось, чтобы холод просочился в ее тело и сковал кости.

Конечно, она была не совсем одна. У себя в комнате сидел Чёрч. Он всегда там сидел, когда был дома. Никогда оттуда не выходил. Должно быть, у него был потрясающий контроль мочевого пузыря. Марго приносила обеды ему в комнату. Он часто оставлял дверь открытой, и Эмма видела, как на краю его стола остывают тарелки с нетронутой едой.

Но в ночное время все кардинально менялось. Когда дом погружался в тишину, темноту и безмолвие, он оживал. Девушка слышала, как он соскребает в мусор еду с тарелок. Он сам готовил себе пищу и ел ее на кухне. Также ночью он принимал душ, явно не заботясь о том, что это может кого-то побеспокоить.

Ее это совсем не беспокоило.

В четверг у нее снова была математика, и на этот раз она взяла за правило за ним следить. А он взял себе за правило на нее не смотреть. Кроме того, он опять с ней не разговаривал, что ее устраивало. Эмма тоже с ним почти не говорила. Так, болтала иногда во время их совместных поездок, но о нем больше не заикалась. Ей казалось, что он этому рад, но не могла сказать наверняка. В конце дня Чёрч всегда подвозил ее домой, так что она посчитала это хорошим знаком.

Помимо колледжа, у него была ещё какая-то работа или что-то, что занимало довольно много его времени. Во вторник, после их тихой, но крайне взрывоопасной поездки домой, он пробыл там всего час. Потом Чёрч уехал неизвестно куда и вернулся домой лишь рано утром.

В среду его не было всего пару часов, и он успел домой к ужину. То же самое в четверг. Но в пятницу его опять не было всю ночь. Он вернулся только в субботу около полудня.