Сепультурум (ЛП) - Кайм Ник - Страница 10

Воцарились боль и паника. В баре находилось порядка тридцати клиентов, и Моргравия пробивалась через большую их часть, расталкивая разбегавшихся или прятавшихся людей. Она выставила перед собой пистолет, но не могла точно попасть сквозь перепуганную толпу.

Перегонщик опередил ее, быстро выхватив пару автопистолетов и прицелившись. Он выстрелил плотоядной твари в лоб, пока наемник Фаркума не успел наделать новых случайных жертв. На сей раз та упала и уже не встала.

Крутанув свои пистолеты, словно карнавальный стрелок, он плавным движением убрал их кобуры, а затем переглянулся с наемником.

— У меня все было под контролем, — мрачно сказал тот.

— Ну разумеется, — отозвался перегонщик, окинув взглядом побоище, устроенное очередью флешетт. — По моим прикидкам, до попадания в цель ты убил бы еще шесть человек, но ты все бы сделал правильно. Молодец.

Наемник шагнул вплотную к перегонщику. Его глаза были вытаращены от испуга, тело подрагивало от адреналина после стимуляторов. У него было небрежно побритое лицо со щетиной не столько из–за лени, сколько ради эффектности. Лоб в складках слегка выдавался вперед, что свидетельствовало о примитивном мышлении. Над аккуратно высеченными скулами поработал косметический хирург, а черные волосы были уложены в прическу. На его левом виске была выбрита свернувшаяся змея — эмблема консорциума, которому он служил. Сделанный на заказ облегающий костюм, словно сухожилия, пронизывали увеличивавшие силу волокна. От него разило потом.

— Хочешь что–то сделать по этому поводу?

Перегонщик улыбнулся с притворной обаятельностью.

— А теперь ты похож на человека, у которого миндалевидную железу раздуло. В этом дело? У тебя избыток агрессии, дружище?

Палец наемника дернулся на спуске оружия. Он выглядел способным пустить его в ход, пока не почувствовал, как ему в бок вдавили крупнокалиберный стаб-пистолет.

— Я бы не советовала, — тихо и угрожающе произнесла Моргравия, ткнув пистолетом посильнее. — На таком расстоянии этот твой милый костюмчик все равно что пергамент. Успокойся.

— Харата…

Услышав свое имя, наемник обернулся. Это Фаркум подзывал своего прихвостня. Возле его туши съежились остальные куртизанки. Они были слишком перепуганы, чтобы двигаться, и остекленевшими глазами неотрывно глядели на окровавленные останки своей бывшей компаньонки.

Прорычав перегонщику что–то оскорбительное, наемник повиновался работодателю и вернулся к нему. Моргравия наблюдала, как он удаляется.

— Мужчина может всякое вообразить, увидев, как женщина вот так приходит к нему на помощь.

Моргравия мысленно застонала.

— Вообрази что–нибудь другое.

Перегонщик улыбнулся, даже отдаленно не вняв ей.

— Ты не похож на наемника, — пренебрежительно сказала она.

— Не каждый обязательно тот, кем кажется.

Вздохнув, Моргравия оценила обстановку. Пока что никто из клиентов не разбежался, и это она сочла хорошим признаком. Они выглядели нервными, но любопытство перевешивало страх. Некоторые подошли поближе к трупу женщины, убитой перегонщиком.

Моргравия присела возле нее на корточки. В смерти та выглядела относительно заурядно. Отсутствовали очевидные мутации, не было ведьминой метки или следов одержимости. Не инопланетный кошмар, не игрушка демона. Это была женщина — патронщица, судя по пятнам копоти на пальцах и ожогах на плечах.

— Видела когда–нибудь что–то подобное?

Перегонщик присел рядом с ней. От его кожи тянуло ароматом какого–то бальзама или масла. Моргравия не сочла это неприятным. С учетом его внезапной прямоты, его присутствие стало раздражать ее в меньшей степени.

— Скажи мне, что ты видишь, — произнесла она.

— Ничего, и это–то и странно. Она просто житель нижнего улья. Я думал, может стимуляторщица или сидит на обскуре, и попалась плохая доза, но… — он пожал плечами. — Она обычная.

— Она далеко не обычная.

Он повернулся, и Моргравия почувствовала, что он ее разглядывает.

— Сдается мне, что у тебя есть какая–то идея.

— И ты надеешься, что я ей с тобой поделюсь?

— О, я понимаю, что ты ничего не станешь говорить здесь, при этих парнях, которые слетелись будто сточные мухи на дерьмо, — он снова улыбнулся, и гнев Моргравии вспыхнул с новой силой, — но может быть, позже?

— Не будет никакого «позже».

— Боюсь, это не вполне верно. — Из тени возникла Маклер, вынужденная появиться на виду в силу исключительных обстоятельств. — Подтверждением твоей надежности для Эмпата будет служить шифр. Без него она не станет иметь с тобой дело.

Моргравия насупилась, переводя гневный взгляд с Маклера на перегонщика.

— Я так понимаю, шифр у него?

— Да.

Перегонщик игриво ей подмигнул.

— Как я и сказал, «позже», — а затем он нахмурился, и его лицо помрачнело.

— Слышите это? — спросил он, доставая свои пушки и глядя в сторону входа.

Поначалу было слышно тихо, но с каждой секундой становилось все громче.

— Я как–то угодил в пустошах под стадо, — произнес перегонщик, поднимаясь на ноги. — Проклятые быки обезумели. В загон забрался грязевой крокодил. Начал убивать. Быки побежали сломя голову, вышибли ворота. Обрушились на меня с грохотом, будто гнев Бога-Императора.

— Паника, — проговорила Моргравия, уже тоже встав.

Фаркум успел переместиться в другую часть бара и в чем–то убеждал владельца. За ним следовал его гарем и агрессивно настроенный Харата. Множество прочих клиентов все еще слонялось возле входа. Они с жутковатой синхронностью обернулись на неуклонно нарастающий шум. Пол бара задрожал.

Все началось, будто мощный град. На стену бара снаружи обрушился глухой удар, затем еще и еще, пока кладка не загуляла волнами от сотрясений цемента. Со стропил посыпались каскады пыли. Ставни прогнулись, и сквозь появившиеся на металле дыры с острыми как бритва краями просунулись бледные пальцы. Это все продолжалось. Удар за ударом, как будто в окно билась стая хищных птиц-самоубийц. Ломались кости. Из трещин на измолоченных ставнях сочились кровавые потеки.

— Закрой этот долбаный вход! — заорала Моргравия бармену.

Но было уже слишком поздно.

Ближайшие ко входу клиенты начали разбегаться, а затем нечто хлынуло внутрь.

С грохотом врываясь в открытую дверь, пробегая по стенам кабинок и друг по другу, твари с бледной кожей и лихорадочно горящими красными глазами напрыгивали на несчастных слуг, писцов и лоточников. Началась бойня. Зубы прокусывали кожу, ногти вцеплялись в волосы, пальцы погружались в плоть. Кровавые куски сырого мяса, сжатые в костлявых руках, поднимались вверх, словно подношения, а затем пожирались. Началось исходящее пеной красное безумие, перемежаемое криками.

Кошмар озарился монохромными вспышками из дул застрочивших автопистолетов перегонщика. К ним присоединилось тяжелое буханье стаббера Моргравии. Ее сердце стучало как барабан, все прежние тренировки инстинктов заработали, сохраняя ей быстроту и внимательность.

— Закрой проклятую дверь! — крикнула она бармену, сосредоточившись на бледных тварях, толпой вваливавшихся через зияющий вход. Счетчик боекомплекта на пистолете со щелчком перешел в красную зону.

Барак услышал женщину и пытался выпутаться из препирательства с Фаркумом, пробираясь к панели за баром. Ни один хозяин, знающий свое дело и продолжающий дышать, не поставил бы заведение на краю пустошей, не приняв соответствующих мер предосторожности. А Барак был в высшей степени осторожен.

Он пытался сосредоточиться. Яна была где–то на сцене, а вместе с ней и Веран со своим проклятым терменвоксом. Как же он ненавидел этот инструмент и с удовольствием расколотил бы его на растопку, не приноси он креды. На первом месте у него стояла Яна. Ему бы хватило всего лишь увидеть ее лицо, просто чтобы знать, что с ней все в порядке. У него и раньше бывали неприятности. Ни один бар не продержался бы в пустошах так долго, как Святой Тупичок, без нескольких битв и шрамов. Но это была не война банд и даже не чрезмерно ретивые надзиратели, требовавшие денег за крышу. У Барака не имелось ни единой здравой мысли насчет того, что заявилось к нему на порог, но оно перепугало его до усрачки.