Рыцари и львы (Рассказы и сказка) - Кемоклидзе Герберт - Страница 2

— Знаешь, — сказал я Лёне, — мы с тобой не так действуем. Бабушку твою придется оставить в покое. Она только известные пословицы знает. Пойдем в другие квартиры. А книжку будем носить с собой. Как кто скажет пословицу, мы сразу — раз! — и проверим.

Мы вернулись к Лёниному дому и позвонили в квартиру на первом этаже. Там жил старый-престарый дед. Он-то уж наверняка знает какую-нибудь неизвестную пословицу. Дед был дома и мастерил на кухне табуретку. Когда мы объяснили ему, зачем пришли, он посадил нас за стол и сказал:

— Ну что ж, это можно. Вот, например, труд кормит, а лень — портит.

Я быстро перелистнул страницы и нашел раздел «Труд».

— Есть такая. Давайте другую.

— Без труда не вытащишь рыбку из пруда.

— Есть.

— Терпенье и труд все перетрут.

— Тоже есть. Вы, дедушка, что-нибудь понеизвестнее.

Дед вдруг обиделся:

— Есть да есть! Конечно, в такой толстой книге все, наверное, есть! Вот и читайте ее! То, что есть, освойте, а уж потом неизвестные ищите! Идите, ребята, идите!

Когда мы вышли на улицу, я сказал:

— Мы с тобой опять неправильно делаем. Слишком легко хотим всего достичь. Анна Демидовна что говорила? Пословицы создавались веками. Сначала у кого-то возникла мысль, а потом ее совершенствовали-совершенствовали, сокращали-сокращали, и появлялась пословица.

— Придумал! — воскликнул Леня. — Напишем на листочках разные мысли и разбросаем их по двору. А потом через какое-то время пройдемся по квартирам и соберем готовые пословицы.

— Так многие мысли пропадут и порастеряются, — не согласился я. — Лучше мы листочки с ними побросаем в почтовые ящики. Тогда уж точно все они превратятся в пословицы.

Мы тут же стали придумывать новые мысли. И что же оказалось! Хоть бы одна новая мысль пришла нам в голову! Все старые, давно известные. Мы с Леней даже расстроились. Дело заходило в тупик. И тут я нашел выход из положения.

— Идея! Чтобы новая мысль превратилась в пословицу, она должна состариться. Так давай сразу придумывать старые мысли!

Теперь работа пошла куда быстрее. Через час у нас было готово несколько десятков хороших старых мыслей.

Леня предложил:

— Только давай кинем их в почтовые ящики твоего дома. А то дед догадается, чья это работа, и расскажет другим. Интерес будет не тот.

На следующий день, выходя из подъезда, я услышал разговор сидящих на скамеечке старушек.

— Видать, прорицательница в городе появилась. В каждую квартиру прорицание прислала. У меня так на бумажке написано: «Скоро кончится осень и наступит зима». Стало быть, недолго мне жить осталось, Мария.

— Да ну что ты! Это по-всякому можно истолковать! А вот у меня, к примеру, в прорицании сказано: «Раньше ездили на лошадях, а теперь летают самолетами». Не иначе как дочка ко мне на Новый год прилетит.

«Началась работа», — радостно подумал я.

Когда я вечером вернулся из школы, мама и папа были уже дома. Перед папой лежала целая куча бумажек.

— Женя, — со вздохом сказал папа, — объясни мне, что это такое.

— Мысли, — объяснил я.

— Ясно, — грустно сказал папа. — Ты считаешь себя уже настолько мудрым, чтобы снабжать своими мыслями весь наш дом. Опаснейшее заблуждение! Если учесть при этом, что каждая твоя мысль, как правило, содержит не менее двух орфографических ошибок. Займешься сегодня их исправлением.

— Там не только мои мысли, но и Лёнины!

— Ну что ж, исправишь и его ошибки. Ведь он твой друг.

На следующий день я сказал Лёне:

— Ты что это столько ошибок наделал в мыслях? На одну мою — пять твоих. Я вчера весь вечер переписывал. Даже кино про индейцев не смотрел.

— Да я спешил, — объяснил Леня.

— Поспешишь — людей насмешишь, — сказал я.

— Пословица! — воскликнул Леня.

Я быстро расстегнул портфель и достал сборник.

И эта пословица была давно людям известна.

Однажды на уроке русского языка Анна Демидовна сказала:

— Сегодня будем описывать картину Репина «Бурлаки на Волге».

Тут многие ребята стали оборачиваться в мою сторону, как будто «Бурлаков на Волге» написал я. А после урока ко мне подошел наш лучший художник Алик Соколов.

— Ты, случайно, не родственник художника Репина? — спросил он. — Здорово, если бы ты оказался его потомком!

— Не знаю, — ответил я. — Может, и родственник. Надо спросить у отца. Если он отцу родственник, то и мне тоже.

Вечером я спросил у папы, почему у нас такая известная фамилия.

Он задумался, а потом сказал:

— Фамилия Репин — вообще очень распространенная. Какой-нибудь из наших далеких предков заслужил прозвище Репа. Может, у него на огороде очень хорошо родилась репа. Или у него было круглое лицо, напоминавшее репу. А то и просто он очень любил этот овощ. Ну, а сын Репы стал зваться Репиным, и так дошло до наших дней.

— А художник Репин мог произойти от того же Репы, что и мы? — с надеждой спросил я.

— Точно я сказать не могу. Но вообще-то, не исключено, что мы с Ильей Ефимовичем восходим к одному Репе, — ответил отец, — и не будет удивительным, если ген, несущий в себе художественный талант и перешедший к Илье Ефимовичу Репину, обнаружится через несколько поколений в твоем, например, внуке.

Потом папа долго объяснял мне, что гены — это такие штуки, которые передаются от человека к человеку по наследству и влияют на способность к чему-нибудь.

На следующий день я сказал Лёне Лукину.

— Оказывается, я действительно могу быть потомком художника Репина. Так что, возможно, у меня есть большие способности к рисованию.

— Ну, знаешь! — удивился Леня. — Да у тебя вместо людей тонконогие букашки получаются, а деревья — как веники.

— Сам ты веник! — возмутился я. — У меня такие гены, что тебе не снились!

— Что у тебя? — не понял Леня.

— Гены! — и я еще популярнее объяснил ему то, что мне популярно объяснил папа.

— По-моему, гены рисования через тебя перепрыгнули, — предположил Леня.

— Много ты понимаешь, — возразил я. — Ген — это такая малютка, что простым глазом ее не увидишь. Так же и способности к рисованию, они у меня есть, но их никто не замечает.

— Возьми и нарисуй что-нибудь стоящее, — предложил Леня. — Сразу и заметят твои гены.

— Легко сказать, заметят! Теперь уже все знают, что я плохо рисую, привыкли. Даже учительница по рисованию. Как бы я здорово ни рисовал, она больше тройки не ставит.

— Так ты больше и не заслуживаешь.

— Тоже мне знаток! — обиделся я. — Тебя просто завидки берут, что не имеешь таких генов, как я!

И тут у меня возникла очередная идея.

— Придумал! Вчера в актовом зале развешивали картины школьных художников! Ну, конкурс на лучший рисунок! Моего рисунка, конечно, не взяли! А Соколова — взяли! Я сейчас быстренько что-нибудь нарисую и повешу на место его рисунка. Комиссия будет думать, что рисунок Соколова, и присвоит мне первое место. Тогда все увидят, что значит настоящие гены!

Леня отнесся к моей идее с недоверием, но все же согласился помочь. Я вырвал из альбома лист и быстренько нарисовал картину. Два рыцаря на конях целились друг в друга пиками. Вокруг все кипело от взрывов. Бросали бомбы самолеты. Строчили пулеметы. Шли танки. Из их дул летели снаряды.

Некоторые снаряды отскакивали от рыцарей. Здесь же на картине были нарисованы палящие из пушек корабли, на них падали парашютисты, поливая из автоматов. Один парашютист был индейцем и держал в руках лук.

Мы взяли у нянечки ключ и, сняв картину Соколова, — она изображала разные продукты, — повесили на ее место мою.

— Ну, как, смотрится? — спросил я.

— Вообще-то, ничего похожего здесь больше нет, — неопределенно сказал Леня.