Рыцари и львы (Рассказы и сказка) - Кемоклидзе Герберт - Страница 4

Я решил не ходить в сквер. Пусть они останутся в дураках, а не я. Но кто «они»? И вдруг человек действительно нуждается в моей помощи, придет, будет ждать? Нехорошо. А, может, мне самому спрятаться в кустах и наблюдать, явится этот «Н» или нет? Но если я встречусь в кустах с теми, кто написал записку? Получится еще глупее. Нет, решил я, нужно идти к скамейке, а там будь что будет.

После уроков мы с Леней дошли до угла, где наши дороги расходились. Для отвода глаз я прошел еще немного вперед и быстро свернул к скверу. На третьей от входа скамейке сидела какая-то старушка и читала газету. И все. Я сел на другом краю скамейки и стал ждать. У меня возникли три версии. Первая: «они» сейчас выбегут из кустов. Но тогда уже пора бы выбегать. Вторая: старушка — связная от «Н». Что-то мало похоже! И, наконец, третья: «И» просто опаздывает. Я решил подождать еще немного.

Старушка дочитала газету и поднялась. Второй вариант отпал. Первый и третий тоже не сбывались. Я посидел еще немного и собрался уходить, но тут на дорожке появилась Галка Силантьева. И направилась прямо ко мне. «Уж не от нее ли записка?» — удивленно подумал я.

Галка пришла в наш класс посреди учебного года. Ее родители работали в цирке и переезжали из города в город. Ее мать была дрессировщицей настоящих львов. И отец тоже работал при этих Львах. Он смотрел за ними и кормил их мясом. Я думаю, такая работа не менее важная, чем дрессировка. Потому что если львов не кормить, они могут съесть дрессировщицу. Мы ходили всем классом смотреть, как выступает Галкина мать со львами. Львы были огромные и сильно рычали, но Галкину маму слушались хорошо. Они прыгали с тумбы на тумбу, сквозь горящее кольцо, качались на качелях и вообще делали все, что от них требовали. В конце программы львы укладывались один возле другого, образуя живой ковер. Оркестр замолкал, а Галкина мама ложилась на львиный ковер, поднимала кверху хлыст, и оркестр снова начинал играть что-то радостное.

— Привет, — сказала Галка, садясь возле меня. — Я не сомневалась, что ты придешь. Ты пока что сыроват, но если над тобой поработать, из тебя выйдет толк. Для начала тебе надо приучиться вставать, когда подходит повелительница.

Я вытаращил на нее глаза:

— Это ты о чем? Про какую повелительницу?

— Про себя, разумеется! — Она посмотрела на меня как-то странно — искоса и в то же время с улыбкой.

Галка ни с кем не дружила, держалась в стороне, и многие в классе считали ее воображалой. Но я-то понимал, почему она ни с кем не дружила. Ведь дружба — это как у нас с Леней, — на всю жизнь. А Галке все время приходится переезжать с места на место. Интересно, конечно, но для дружбы вредно. Только подружишься с кем-нибудь, пора расставаться. А это ужасно трудно. Поэтому Галка и старалась ни с кем не дружить. И я иногда смотрел на нее с сочувствием.

Но сейчас мне показалось, что она действительно воображает.

— Нашлась повелительница, — сказал я.

— Знаешь, почему я написала эту записку именно тебе? — продолжала она, не обращая внимания на мои слова. — Ты читаешь на уроках книги о рыцарях. Мне тоже страшно нравятся рыцари, и я согласна сделать тебя своим верным рыцарем.

— Так это и есть тайный разговор?

— Да. — Она повела рукой, как ее мама на арене, когда заиграет оркестр. — Ты, конечно, рад? Ведь я не раз замечала, как ты с любовью смотрел в мою сторону.

— Ты что, сдвинулась? — удивился я.

Она свела брови и вытянула губы:

— Как грубо! Как негалантно! Настоящий рыцарь не должен скрывать чувств к избраннице. Он должен всегда и всюду трубить о преданности даме своего сердца. Кроме того, ты должен защищать меня от всех угроз.

— А кто тебе угрожает? — поинтересовался я.

— Пока никто, но всякое может случиться. По утрам ты будешь ждать меня возле моего дома и нести до школы мой портфель.

— А мой кто будет нести? — спросил я.

— Странный вопрос! — Она пожала плечами. — Тоже ты.

— Что же это я буду тащиться с двумя портфелями, а ты рядом идти с пустыми руками? Хочешь, чтобы нас прозвали женихом и невестой?

— Какие пустяки! — воскликнула она. — Надо быть выше этого! Ведь за долгую и безупречную службу ты можешь получить награду!

— Какую же?

— Мой поцелуй, — ответила она и опять повела рукой.

— Чего? — удивился я. — Портфель твой таскай да еще потом и целуйся с тобой? Дурак я, что ли?

Галка так вся и вспыхнула:

— Ах, вот оно что? Я вижу, ты не достоин быть моим рыцарем! Как я в тебе ошиблась! — Она приложила ладонь ко лбу и покачала головой. — Я тебя больше не держу! Поди! Только верни мне сначала записку.

— Ты, по-моему, с приветом, — сказал я, возвращая ей записку, и отправился домой.

На следующий день я старался не смотреть в Галкину сторону, чтобы она еще что-нибудь не вообразила. Но на последнем уроке в моем дневнике снова очутилась записка. «Сегодня на том же месте у нас будет решающий разговор. Н.»

Я хотел не ходить на этот разговор, но потом все же решил пойти, раз уж он решающий. Снова мы с Леней распрощались на углу, опять я сделал крюк и пошел к скверу. И вдруг на третьей скамейке увидел… Леню Лукина! Он вертел головой и, приметив меня, радостно заулыбался, замахал рукой.

— Ты ведь домой пошел! — воскликнул я.

— Привет, ЭН! — шепотом ответил он и хлопнул меня по плечу. — Я так и подумал, что это твоя записка. Здорово ты почерк изменил! Во, даешь!

— Да я ничего не писал!

— Ладно, ладно притворяться! — подмигнул мне Леня. — Выкладывай свою тайну.

Я взял из его рук записку. Это была та самая, вчерашняя. Только слово «Женя» было замазано и заменено на «Леня». Даже поленилась переписать. Это меня почему-то обидело.

Не успел я объяснить Лёне, что к чему, как раздался голос Галки:

— Рыцари на этот раз стоят! Заметные успехи!

Я сразу сел. Леня остался стоять и, хлопая глазами, смотрел то на меня, то на Галку.

Плавным движением руки Галка показала Лёне на скамейку.

Леня послушно сел возле меня.

— Подвинься, — приказала она.

Леня с готовностью отодвинулся, и Галка села между нами.

— Так это ты, что ли, ЭН? — спросил Леня.

— Я, — ответила Галка.

— А почему ЭН?

— Незнакомка, — пояснила она.

— Кому незнакомка?

Галка снисходительно глянула на Леню и сказала:

— Мне понятна моя ошибка. Жене слишком легко досталась честь быть моим рыцарем. Он должен был ее заслужить в соперничестве. Поэтому сегодня я пригласила вас двоих. Соперничая между собою, вы определите достойнейшего.

— Нет, мне такая игра не нравится, — заявил Леня, поднимаясь.

Я тоже встал. Когда мы отошли от Галки метров на двадцать, Леня сказал:

— Ну и игра. Она ее сама придумала или где-нибудь вычитала?

Я оглянулся. Галка, понурившись, сидела на скамейке. Увидев, что я обернулся, она высоко вскинула голову.

— Ей, наверное, скучно, — сказал я, останавливаясь. — Ведь ни с кем не дружит. Может, пусть дружит с нами, если хочет?

Леня задумался.

— В цирк будет бесплатно нас водить, — добавил я для убедительности.

— Вообще-то можно, — согласился Леня.

Мы пошли обратно к скамейке. Увидев, что мы возвращаемся, Галка скрестила руки.

— Ну что, одумались? Я знала, что вы вернетесь!

— Слушай, — сказал я. — Если хочешь просто дружить с нами, то мы согласны. Хоть ты и девчонка.

— Больно надо! — фыркнула Галка. — Дайте лучше честное пионерское, что наш разговор останется тайной.

Мы дали слово и никому ничего не рассказали. А скоро Галка уехала в другой город. Недавно мы видели по телевизору ее маму со львами. Львы послушно делали все, что от них хотели. Один даже носил в зубах хлыст. Его было почему-то особенно жалко.

На уроке литературы нас с Леней вызвали к доске. После этого Анна Демидовна сказала: