Цифрогелион (СИ) - Вайнберг Исаак - Страница 9

Но по пути сюда я видел множество закрытых блокпостов, а местный начальник помог мне частично закрыть пробелы в упущенной мною части истории границы со Старым Городом. Он объяснил, что количество беженцев упало после появления чудовищ. Люди с той стороны боялись неведомых убийц ничуть не меньше стражников, и теперь у блокпостов собирались лишь самые смелые и отчаявшиеся, да и то, лишь в светлое время суток. Попыток прорыва границы не случалось уже давно, а допросы местных позволили узнать лишь то, что в Старом Городе плодятся болезни, царит нищета, а люди пропадают: но в этой информации не было ничего нового — так было всегда. Как ни странно, разговоры о чудовищах среди беженцев ходили не столь активно, а пропажу людей они чаще всего списывали на грабителей, похищающих людей, чтобы под пытками отнять их Время, а после убивавших их, чтобы получить ещё хоть что-то, а заодно и убрать ненужного свидетеля. То есть у границ они не собирались не из страха перед чудовищами, а из страха стать целью для криминальных групп, промышляющих на бесконтрольной пограничной территории.

Предавшись размышлениям, я не спеша брёл по мощёной улице. Света моего фонаря хватало, чтобы не споткнуться о выпирающий булыжник и не пробить себе голову, но было недостаточно, чтобы комфортно ориентироваться в пространстве.

Если верить карте, то пройдя чуть больше километра по этой улице, никогда не сворачивая, я попаду на главную площадь Старого Города. Эта площадь и уходящая в обе стороны от неё дорога, идущая перпендикулярно той, по которой иду я, была чертой, перед которой заканчивалась пограничная зона, то есть там и дальше люди живут совершенно легально, без страха быть наказанными внезапно нагрянувшими пограничными войсками Губернатора. Именно туда-то мне и надо попасть в первую очередь, потому что все Дворцовые детективы, наверняка, шли этой же дорогой, и хоть кого-то из них, совершенно определённо, должны были заметить местные жители. В моём саквояже лежал конверт с шестью карандашными портретами, так что всё, что мне было нужно, это показывать их местным жителям до тех пор, пока кто-то не узнает хотя бы одного из пропавших — это и станет точкой отрыва для моего расследования.

Внезапно вокруг стало светло. Солнце сквозь серые тучи осветило грязную улицу и мрачно возвышающиеся по обе стороны пятиэтажные дома с пожелтевшей от бесчисленных потёков штукатуркой, выбитыми стёклами, а иногда и вывороченными целиком оконными рамами. Двери в подъезды и окна первых этажей были грубо замурованы каменной кладкой.

Ещё пять лет назад я бы до безумия удивился внезапному незапланированному рассвету, но сегодня это лишь внесло смуты в мои планы… Подобная внезапная смена времени суток происходила раз в несколько недель, а иногда раз в несколько месяцев или наоборот - дней, без какой-либо системы. Природа этого феномена была предельно понятна: какой-то идиот активировал очередной совершенно бесполезный Дар, привнеся в наш и без того безумный мир ещё больше хаоса…

Я оглянулся назад. Вдалеке виднелась Стена и пограничный пост. Границу я уже преодолел, но, увидев меня на улице, мало кто поверит, что я местный житель… Мне нужно как можно быстрее дойти до площади — там у них должны быть хоть какие-то понятия о законе, и открыто, у всех на виду, убивать меня ради ценностей или Времени никто не станет. Надеюсь…

— Господин! — раздался взволнованный крик откуда-то сверху, а потом закашлялся.

Я поднял голову и увидел в оконном проёме третьего этажа мужчину средних лет в грязной рубахе. Лицо его было изуродовано огромными волдырями, а вместо левого глаза зияла тёмная дыра… Мужчина яростно махал рукой в сторону границы. Немного откашлявшись, он закричал снова:

— Бе… Бегите!

Я ещё раз посмотрел в сторону границы, а затем повернул голову в противоположном направлении. Вдалеке я увидел три быстро приближающиеся ко мне фигуры. Намерения этих людей, благодаря решительности их приближения и предостережению одноглазого бедолаги, были для меня предельно ясны, так что я, не теряя времени, рванул обратно в сторону блокпоста.

Мои преследователи были далеко и беспокоиться мне было не о чем: даже в той прескверной физической форме, в которой я пребывал в настоящее время, я с лёгкостью опережу их в этом забеге…

На бегу я размышлял над тем, что это событие может сильно навредить моей работе: мои преследователи не смогут догнать меня, но наверняка поймут, что я пришёл в Старый Город не просто так и определённо предприму новую попытку попасть сюда. И они совершенно точно будут меня ждать… И не только днём, но, вполне возможно, и ночью тоже. Вот чёрт… Видимо, придётся входить через другой блокпост и делать это как можно быстрее — мало ли у этих бандитов есть сообщники на других постах. Так что, как только вернусь на границу, попрошу выделить мне экипаж и…

В этот момент из-за угла арки, которую я пробегал, вылетело что-то тёмное и ударило меня в лицо. Я упал на землю, фонарь с грохотом отлетел в сторону. В глазах на мгновение потемнело, губы заливала тёплая кровь — я чувствовал её металлический привкус. Надо мной навис какой-то человек с изуродованным волдырями лицом, совсем как у предупредившего меня об опасности одноглазого мужчины в окне…На нём были грязные мешковатые штаны, рваный кожаный плащ, надетый на голое тело, а в руках деревянная дубина. Он занес её над головой, явно собираясь размозжить мне череп... Я закрыл лицо скрещенными предплечьями. Удар, хруст костей, мои руки с силой бьют меня по лицу, страшная, невыносимая боль пронзает правую руку. Я в ужасе смотрю на человека — он заносит дубину для нового удара. Я снова пытаюсь закрыть лицо руками. Новый удар. Снова хруст, снова невыносимая боль. Затем снова удар. Ещё один, и ещё. Мои искалеченные руки безвольно лежат на моем лице, лишь немного смягчая сыплющиеся градом удары. В отчаянной попытке спасти свою жизнь я пытаюсь откатиться в сторону, но вместо этого лишь открываю свой затылок… Мощные удар сотрясают мой череп. Несколько раз я пытаюсь поднять голову, хотя уже совсем не понимаю зачем, а в следующий миг бьюсь лицом о камни под новыми яростными ударами дубины. Наконец, после очередного мощного толчка, я потерял сознание…

Глава пятая. Дар

***

— Пожалуйста! Я не хочу видеть! Мне больно! Мне очень больно, мама! — вопил подросток, извиваясь на своей кровати в безумных конвульсиях. В бедно обставленной комнате царил полумрак: единственное окно было завалено мешками. Но этого было недостаточно, чтобы не пускать свет внутрь — он продолжал попадать в комнату сквозь щели в стенах, сбитых из кривых досок. Глаза мальчика были плотно замотаны тряпкой. Рядом на некрашеной грубо сколоченной табуретке сидела женщина. По её щекам текли слезы, а рука крепко сжимала запястье мальчика. Она не знала, чем ещё помочь страдающему сыну.

— Сними! Сними её! — не выдержал мальчик и, вскинув руку, сорвал повязку с глаз. Какое-то время он, тяжело дыша, озирался вокруг почти не моргая, а каждый раз, когда его веки всё же на мгновение смыкались, он вздрагивал всем телом, словно его пронзала боль.

— Малыш, в этой повязке совсем ничего не видно, — женщина взяла в руки тряпку и с грустью посмотрела на неё. — Я сама проверяла…

— Но я вижу, — покачал головой мальчик.

— Что же ты можешь видеть? Ткань ведь такая плотная…

— Я вижу каждую пылинку на потолке, вижу, чем она была, вижу, чем станет… Я вижу абсолютно всё, и мне очень больно, мама. Моя голова словно не может вместить всю эту информацию — её разрывает изнутри. Когда я смотрю глазами — мне лучше, но как только я закрываю их, то начинаю видеть по-другому. По-настоящему… Я хочу, чтобы это прекратилось, я хочу перестать видеть…

— Сынок, но ведь тут так темно… — женщина огляделась по сторонам. — Как же ты можешь видеть… пыль?

— Я вижу и темноту тоже. Вижу время, вижу твои мысли, мама. Я вижу всё…

***

Я открыл глаза. Точнее лишь попытался — что-то помешало мне это сделать. Я хотел было поднять руку, чтобы ощупать своё лицо, но невыносимая боль, в тот же миг раскалённым лезвием полоснувшая мой мозг, заставила меня передумать.