Похищение из сераля (СИ) - Васильев Николай Федорович - Страница 40

— Я тоже про это читал, – подтвердил Кински. – И могу сказать, что хотя султан приветствует стремления германских промышленников вкладывать деньги и технические средства в экономику Османской империи, а также модернизирует свою армию преимущественно по немецкому образцу, но не в ущерб давним связям с французами, да и англичан он не избегает и даже с русскими пытается договориться в Анатолии….

— Дело еще в том, – добавил Максим, – что среди настырных младотурок много военных, которые считают наиболее авторитетными в Европе германских офицеров. Это очень опасно для дела мира, очень. Поэтому их допускать к власти никак нельзя. Я бы на вашем месте активно поддержал султана, а на его месте вернул в Стамбул принца Сабахаддина – для противовеса ортодоксальным младотуркам.

— А не желаете ли поработать с ним Вы, герр Городецки? По нашему общему мнению с Его Высочеством (тут Франц Фердинанд кивнул) Вы обладаете не только ясным разумом, но и редким умением к общению с людьми, а к тому же владеете многими языками.

— Турецким я как раз не владею….

— Не беда: султан, принц да и прочие младотурки хорошо говорят либо по-французски, либо по-немецки.

— Страшно не хочется туда ехать, – соткровенничал Максим. – Но чего не сделаешь ради мира. К тому же у меня будет условие….

— Какое? – спросил Франц Фердинанд.

— Прекратите переговоры с Россией об аннексии Боснии, да и вообще забудьте об этой проблемной стране. Пусть Сербия подавится этой костью….

— Никаких переговоров с Россией по этому поводу мы не ведем, – попытался увильнуть Кински.

— Не ведете, но намеревались провести, так как знаете: если Россия выступит в этом вопросе на стороне Сербии, Боснии вам не видать. Но вам и так ее на дух не надо! Ведь так, господа?

— Я не могу решать единолично такие вопросы, – стал увиливать уже эрцгерцог. – Это прерогатива императора и его кабинета.

— Меж тем это вопрос жизни и смерти Вашего Высочества, – сказал вдруг Макс со всей серьезностью. – Я не говорил вам о еще одной своей особенности: способности видеть иногда вещие сны.

— Какие сны? – удивился наследник престола.

— Такие, которые сбываются наяву. Например, я видел свадьбу Александра Коловрата и Агаты Ауэршперг в соборе святого Стефана еще год назад и потому всеми силами способствовал ее осуществлению – хотя согласитесь, этого мезальянса могло и не быть!

— Понижение княжеского статуса налицо, – согласился эрцгерцог. – Но Вы, видимо, видели какой-то сон про меня?

— Да, Ваше Высочество, – скорбно сказал Макс. – Вас убивали вместе с женой на улицах Сараево, в автомобиле…

— Что?! Когда?

— Летом, Ваше Высочество, но год, месяц и число в моих снах не фигурируют. Из какого-то кафе выскочил молодой черноволосый серб, похожий на студента, и выстрелил в Вас из пистолета, попал в шею, а вторую пулю пустил в живот госпоже Софии….

— Мы выжили? – взволнованно спросил эрцгерцог.

— Я не знаю. Набежали охранники и вас закрыли….

— Но как Вы узнали, что это происходило в Сараево?

— Кто-то из толпы издевательски крикнул "Добро пожаловать в Сараево!"

Когда Максим возвращался в свою комнату по коридорам замка, его вдруг втащила в какую-то дверь София, закрылась на щеколду и принялась быстро покрывать поцелуями его лицо, нашептывая:

— Я должна это сделать! Иначе буду мучиться во все время Вашей поездки в Стамбул! Боже, как я Вас желаю, как изнемогаю в Ваших объятьях….

Ориент-экспресс вырвался наконец из гор и пошел берегом Мраморного моря. Максим Городецкий стал с жадностью вглядываться в голубую морскую ширь, на которой коптили черным угольным дымом два невысоких парохода, шедших со стороны Стамбула, а ближе к берегу виднелось несколько рыбачьих шаланд под неказистыми парусами.

— Что необычного Вы там увидели, Макс? – насмешливо спросил по-французски его попутчик лет тридцати, парижский журналист Альбер де ла Мот из "Тан". – Оба крейсера Османской империи?

— Вероятно, нет, – улыбнулся попаданец. – Будь эти крейсера турецкой постройки, я мог бы обмануться. Но их построили в Британии и эти два карлика на горизонте для них все же маловаты.

— Да, – посочувствовал Альбер, – с таким флотом против Италии, имеющей уже 7 броненосцев с очень сильной артиллерией, Порте не выстоять. А о том, что итальянцы нацелились на Триполитанию и Киренаику, не знает только безграмотный и совсем глухой турок.

— Тунис стал уже колонией Франции. Отчего она должна уступить соседнюю Триполитанию более слабой Италии?

— Оттого, что сейчас моя бесстыжая страна нацелилась на Марокко, чему вдруг стала мощно противодействовать Германия. Делать своей противницей еще Италию Франции неблагоразумно. А втянув ее в войну с османами, Клемансо надеется убить двух зайцев: еще более ослабить султана, который очень уж подружился с Германией, и сделать Италию поневоле своей союзницей – хотя формально она является членом Тройственного союза: итало-австрийско-германского.

— Тонковато, – поморщился Городецкий. – В союзницы попадет Италия, зато Турция окончательно примкнет к Германии и наглухо закроет проливы для России.

— Так ли уж сильна защита Босфора? – поморщился в ответ де ла Мот. – Ведь русские ее ни разу преодолеть не пробовали! А надо лишь высадить крупный десант на его берега при огневой поддержке Севастопольского флота и занимать крепость за крепостью. Там всего 30 км и вот он Стамбул! Под дулами броненосцев султан медлить не будет и заключит мир!

— Я уверен, что одним из непременных условий этого мира станет передача Истанбула-Константинополя Российской империи, – сказал Городецкий. – Они даже имя для него успели придумать – Царьград!

— Это не так уж будет страшно для Европы, – спокойно отреагировал журналист. – В Средиземном море сейчас оперирует несколько мощных флотов: Британии, Франции, Италии и Австро-Венгрии. Ну, прибавится к ним часть флота России, который всегда можно будет легко блокировать: не на выходе из Дарданелл, так в густо насыщенном островами Эгейском море. Был же мощный флот у османов еще 80 лет назад, но объединенная русско-англо-французская эскадра уничтожила его у берегов Пелопоннеса, в бухте Наварин….

— С Вами приятно дискутировать, Альбер! – рассмеялся Макс. – Вы оперируете теми же аргументами, которые мне только-только пришли в голову. Где Вы, кстати, намереваетесь поселиться в Стамбуле?

— Только в "Пера-паласе"! Все прочие отели Стамбула – просто постоялые дворы, кишащие насекомыми! А там создан прекрасный оазис с европейским шиком! Берут там с нас, конечно, дорого, но, право, есть за что.

— Тогда я к Вам присоединюсь, – решил Городецкий.

— Мы можем даже заселиться в один номер, – предложил француз. – Будет дешевле и веселее.

— А вдруг на Вас западет какая-нибудь искательница приключений? – прищурился Макс. – А тут я ночевать заявляюсь?

— Я предупрежу таковую, что любовь будет возможна только в ее алькове. Ибо, завидев Вас, она может заметаться между двумя кавалерами и принять неверное решение….

— Это какое же?

— Отдаться нам обоим и вдруг одновременно?!

Меж тем поезд повернул на север и в окне появилась азиатская часть Стамбула: много минаретов над половодьем 2–3 этажных домишек. Посреди Босфора виднелось широкое судно с обилием пассажиров: очевидно, паром. А поезд еще раз круто повернул и стал притормаживать.

— Вот теперь мы окончательно приехали, – объявил Альбер. – Вокзал Сиркеджи.

Пройдя после паспортного контроля через одноэтажное здание вокзала, выстроенного в странном немецко-восточном стиле (просторного, полупустого, с овальными мозаичными окнами под потолком и с круглыми скамеечками вокруг тонких колонн зала), сдружившиеся попутчики вышли на скромную площадь, посмотрели на купол и минареты Айя Софии, высящиеся над верхней частью города в километре от вокзала, и соизволили обратить внимание на арабаджи, который уже подскочил к ним, твердя "Пера-палас!". Альбер вступил с ним в переговоры (на смеси турецких и французских слов), отвернулся к другому извозчику, но первый ухватил его за рукав и сбросил, видимо, цену. Минут через пять их шарабан подъехал к широкому (метров 15) деревянному мосту через эстуарий Золотой Рог шириной с полкилометра, откуда открылся вид на северную часть Стамбула в виде относительно пологой горы, сплошь покрытой домами и домиками под плоскими черепичными крышами, на фоне которых возвышалась цилиндрическая серая башня с конической крышей. "Это, видимо, Галатская башня, построенная генуэзцами в 14 веке, – вспомнил Городецкий. – Там же где-то находится Пера-палас".