Похищение из сераля (СИ) - Васильев Николай Федорович - Страница 55

— Я могу обещать Вам лишь полет, причем в одиночестве. Надеюсь, далеко от меня Вы улетать не будете?

— Признаюсь Вам, что одна я все-таки трушу. Зато вдвоем на небе мне так вольготно!

Следующим днем Городецкий ожидал, что султан вызовет его во дворец одновременно с Сабахаддином, но не дождался: принц получил именно аудиенцию. Вечером они созвонились, и принц в приподнятом тоне сообщил три новости: 1) он получил право издавать свою газету 2) султан обещал восстановить конституцию 1876 г. 3) обещал в ближайшие дни объявить выборы в двухпалатный парламент.

— Великолепно! – порадовался Макс. – Теперь оружие из рук сторонников Ахмед Риза-бея будет выбито!

— Рано радоваться, – охладил его принц. – За полгода, отпущенных на выборы, мне надо будет крутиться как белка в колесе, организуя круг своих сторонников. Иначе КЕП получит большинство в меджлисе, и я останусь в оппозиции.

— Я говорю именно об оружии, – возразил Городецкий. – Вооруженного выступления не произойдет и это главное. А борьба при выборах в парламент – обычное дело. Сегодня победят они, а через 4 года Вы так распропагандируете население, что получите право выдвинуть своего верховного визиря. К тому же иметь негласную поддержку султана – далеко не последнее дело.

— Ну, он в беседе со мной осторожничал и прямой поддержки не обещал….

— И это очень хорошо! – ободрил его Максим. – Иначе население будет воспринимать Вас его ставленником и отвернется точно. Статус оппозиционера надо беречь и лелеять. Желаю Вам удачи.

— Благодарю, Максим-эффенди. Надеюсь, Вы будете ко мне периодически заходить в гости? Беседы с Вами очень освежают.

— Пока я здесь, – конечно, Ваше сиятельство. Но дела могут вскоре призвать меня в Вену.

— Жаль. Ваши инициативы очень продуктивны, а наша империя находится сейчас в центре европейских проблем. Не упускайте нас из виду.

— Ни за что, Ваше сиятельство.

"А ведь дело-то сладилось!" – удовлетворенно бросился на диван Макс. "Неужели моя командировка сюда, правда, заканчивается?"

В этот момент дверь в номер распахнулась и в него влетел Альбер с яростно-вдохновенным лицом.

— Вот как! – рявкнул он. – Я – Ваш друг? Так Вы мне все эти дни толковали? И при этом врали, врали, врали! Вот это Вы читали?

И он бросил на грудь "друга" газету "Матэн". Макс взял ее в руки и на развернутой странице увидел крупным планом лицо Саши Коловрата, над которым реял параплан (фрагмент). Над фото стоял броский заголовок "Парапланы – рывок в небо!", а ниже шел текст статьи, в которой автор заливался соловьем о будущем человечества, парящего под облаками и благодарящего первопарапланеристов: Максима Городецкого (создавшего параплан), графа Александра Коловрата (испытателя) и княжну Агату Ауэршперг (первую покорительницу неба).

— Это же Вы! – опять взревел де ла Мот. – Или будете утверждать, что просто одноимяфамилец?!

— Не буду, – рассмеялся Макс. – Я это, я. У меня и параплан с собой есть и завтра я Вам его покажу в полете и дам сфотографировать, причем с османской принцессой на подвесе. А потом дам пространное интервью на эту тему.

— Макс! Голубчик! Как я рад! Я чувствовал, что Вы не простой торговец, а очень большой хитрец! И вот на тебе: передо мной лежит первый в мире воздухоплаватель! Без каких-то дурацких моторов, просто с парусом над головой!

— Есть у меня вариант с мотором, и он куда практичнее обычного параплана….

— Так вот чем Вы с принцессой занимались! – не слушал его Альбер. – Обучали ее летать! С ума сойти: в Османской-то империи… А султан об этом знал?

— Знал и втайне приветствовал. Потому что сознавал: летающая внучка обязательно поднимет его вес в глазах всех правителей мира. Да и свой народ преисполнится восторгом. Очень мудрый правитель у османов, дай бог ему здоровья.

Утром 1 мая все шло по плану: солнце и ветерок были безукоризненны, Фатьма сияла улыбкой до ушей, Альбер с ней успешно соперничал, а Макс вел лимузин на взлетную поляну давно наезженной дорогой. Первым делом провели фотосессию: крупные планы Фатьмы и Городецкого (в том числе вместе), потом фото на подвесе, на низкой высоте и повыше. Осталось продемонстрировать высокий полет, в который Макс собрался было один, но принцесса взмолилась, и он уступил: пусть полетает – может, следующего полета у них уже не будет. На высоте метров в пятьсот параплан попал вдруг в хороший такой боковой поток и его потащило в сторону Черного моря. Макс заупирался, но аккуратно и в результате пошел по большому кругу, в сторону Босфора. Над ним относительная высота полета существенно увеличилась (при той же абсолютной) и стало потише.

Вдруг Фатьма ловко извернулась на общем продолговатом сиденье, оказалась лицом к Максу, обняла его и стала целовать в глаза, щеки и губы, пришептывая:

— Мон шер, здесь мы совсем одни и я могу, наконец, излить на Вас свои чувства – Вы обещали.

— Ваше сиятельство! Мы только что чудом не упали с высоты. Параплан не место для ласк!

— Это единственное место, где Вы от меня не можете ускользнуть, – возразила Фатьма и впилась в губы уже страстно и надолго. В паху Макса против его воли началось шевеление "мужского достоинства", что принцесса тотчас ощутила и обрадовалась:

— Вы не так равнодушны ко мне оказывается! Я сейчас "ему" помогу!

И она шустро стала извлекать "его" из комбинезона Макса.

— Фатьма! – резко сказал Максим. – Я против этого!

— Я Вам не верю, мон фил! А верю только Вашему естеству, которое стремится соединиться со мной. Прошу Вас, не противьтесь природе.

— Что Вы делаете, принцесса? Вы потом пожалеете!

— Ни за что! Этот сценарий я выпестовала долгими ночами, когда мечтала о Вас в своей спальне.

Тут Фатьма подтянулась на его шее и ловко опустилась на бодрый, независимый от воли Макса "аргумент". Кровь в нем взыграла уже в полную силу, и он придушил голос совести. Девушка вдруг тоненько вскрикнула, приподнялась на миг на его шее, но тотчас вернулась к яростным тазовым движениям. Волна сладострастия стала подбираться к голове и чреслам Макса, он взялся ее гнать, но долго сдерживать не смог, пережил известный всплеск эмоций и стал понемногу сникать.

— Я ощутила, как ты меня оросил! – возрадовалась опять принцесса. – Аллах, дай мне зачать ребенка от любимого мужчины! Мы сейчас так близко к тебе!

— Он ведь услышит, – вяло сказал Максим. – Будете потом растить безотцовщину…

— Надеюсь, он не допустит этого. Да и Вы слишком благородны, чтобы покинуть в беде любящую Вас девушку.

— Мене, текел, фарес, – пробормотал по-русски знаток истории Городецкий. – Что означает: взвешен и признан легким….

— Что Вы сказали? Я не поняла….

— Я сказал: приготовьтесь к спуску, Фатьма-ханум. Развернитесь обратно.

— Слушаю и повинуюсь, мой повелитель. Вот только засуну на место Ваш писун.

В середине августа 1908 г. Максим Городецкий блаженствовал в Вене в кругу своих друзей и подруг. Агата, впрочем, была на 8 месяце беременности и компанию им составить не могла, а Саша набегал эпизодически. Зато Элиза, Каролина, Анна и даже София наперебой старались скрасить холостяцкую жизнь симпатичного и уже широко известного в светских кругах мужчины. При этом более известен он теперь был в качестве сына русского князя Голицына, который соизволил приехать в Вену для знакомства со своим популярным отпрыском вживую.

— Как так? – спросит критически настроенный читатель. – Почему князь купился на эту байку?

Случай, тот самый случай, который любит играть судьбами людей. Между 30 и 40 годами князь Голицын любил (как и многие русские аристократы) бывать в Париже и развлекаться там напропалую с девочками различного происхождения. Особенно запала в его душу артистка Мими, признавшаяся ему в любви и горько плакавшая при расставании. Настоящего ее имени он, конечно, не знал и о ее беременности тоже. Но тотчас допустил ее, узнав о существовании своего предполагаемого бастарда полуфранцузского происхождения. Увидев же Макса, Сергей Михайлович всплеснул руками и воскликнул: