Ахани (СИ) - Шуклин Михаил Алексеевич "Bunny_Mi" - Страница 38

     — Поубивали всех моих родичей, забрали все добро, — говорил дас на анарийском диалекте, изредка коверкая слова. — А старшина говорит, заберем мол чёрное дитя на потеху благородным, пусть подивятся, и забрали меня. Но я был совсем мал и еле выжил в горах, по пути в Арию. Немного выздоровел и отдали меня торговцу в город Зара за три локтя ситца. Но в дороге ограбили караван, а я сбежал. Дошёл в Зара. Нашёл на рынке даса-торговца и взял он меня помогать. Потом одна из визиревых жен сказала, что он обманул ее и казнили торговца. А визирь забрал дом. Услышал на рынке, что Шитра — честный торговец, потому и пришел к тебе.

     Шитра поскреб широкий мясистый подбородок сквозь короткую седеющую бороду и хмыкнул.

     — Чудная история, Ньяма, — ухмыльнулся он. — Уж в Зара каких только историй не наслушаешься, но и твоя то интересна.

     Торговец на мгновение задумался, взгляд его затуманился и застыл на крупе рыжей лошади, запряженной в повозку. Вокруг в траве поскрипывали и пощелкивали многочисленные насекомые, а немалая армия пернатой живности охотилась на них, кто по одиночке, а кто и стайками и нисколько не пугались разнообразные птицы медленно бредущего, маленького каравана.

     — А я то побывал в твоей стране дасьей в юных летах, — задумчиво произнёс Шитра, чуть погодя. — Видишь, остался без руки, да выходил меня ведун наш. И Варуна не отдал Яме.

     Торговец досадливо дернул правым плечом с короткой культей, прикрытой дорогой мягкой тканью рубахи.

     — Потому левой научился сражаться, да еще и лучше, говорят, — Шитра взглянул на даса. — Видел я ваши джунгли и реку Ган тоже, ох и широка она.

     — Да, Ган широкий, — кивнул чернокожий юноша. — Но я плохо помню его. Ган — священная река! Она даёт силы моему роду и бережет нас. Потому ари никогда не победить мой род!

     — Так уж ли бережет? Уж сколько лет жгут ваши деревни! — усомнился Шитра.

     — Можно убить немногих, но всех — нет, придет время и придётся ари держать ответ за все! — молодой дас нахмурился.

     — А вот это будет хорошо для меня. Ариям станет нужно больше оружия и хорошо заплатят за него, — торговец довольно заулыбался. — Если скажешь мне, когда это будет — подарю тебе коня, на котором сидишь.

     Молодой дас взглянул на пожилого жеребца под собой и задумался.

     — Я буду спрашивать в Зара у моих родичей, они знают и скажут мне, но позволь просить тебя, — голос Ньямы приобрёл вкрадчивый оттенок, а взгляд метнулся на третью повозку. — Позволь вместо коня просить тебя девушку.

     — Умеешь торговаться, — чуть улыбнулся Шитра. — Но твоя информация не стоит столько сколько стоит эта девочка. Глаз то твой наметан — вижу! За эту девочку немало отвалят на базаре, может даже кто из визиревых купит ее в гарем, если Великий Ахура будет благосклонен ко мне!

     — Ну конь тоже хороший, — согласился Ньяма с некоторым сожалением и, снова взглянув на третью повозку, на некоторое время примолк.

     Русоволосую девушку сильно трясло. Деревянные колеса скрипели и подпрыгивали на каждом ухабе и хотя опытный передний возница всегда ехал по уже знакомому ему ровному маршруту, но мелких препятствий все равно было немало. Пленницу уложили на груду качественно выделанных шкур, также внутри стояли несколько пузатых запечатанных бочек, пахнущих рыбой — они были прикреплены к бортам телеги, и один невзрачный продолговатый сундук, обитый витиеватой сталью.

     Хини чутко прислушивалась к разговору. И хотя большинство слов она не понимала, все же часто в речи проскальзывали знакомые ей и можно было примерно догадаться, о чем говорят анарии. Из-за грубого полога, натянутого на повозку, внутри царил полумрак и духота. Впереди возле возницы было небольшое отверстие для того, чтоб воздух попадал внутрь, но этого все равно было недостаточно и Хини сильно потела. Ее светлое платье липло к телу в некоторых местах и потому стесняло движения, хотя двигаться ей было некуда. Задний полог повозки был приоткрыт для создания сквозняка, но ветра почти не было.

     Зато девушка отлично видела двух наемников, едущих за ее телегой. Вернее их крепких боевых коней. Но и сами темнолицые воины изредка заглядывали внутрь и с ухмылками оглядывали стройную девичью фигуру. Хини презрительно отворачивалась в ответ.

     Из разговора чернокожего даса с торговцем Шитрой девушка поняла, что везут ее в город Зара, в саму Анарию и это сильно расстроило ее.

     Потому что этот пугающий город был очень далеко от ее родных мест, далеко от ее любимой матушки, что осталась пленницей в стане Мартана, далеко от места упокоения ее отца, павшего во время ночного набега. И совсем неизвестно было, что случилось с Ахани.

     Последнее, что она видела, как лежит он на холмике еле живой, а рядом стоит Мартан с мечом в руке. Дальше все происходящее скрылось за боком холма и как не пыталась она выспросить у злючих мартановских воинов о судьбе друга — те лишь пожимали плечами.

     Потому она взывала мысленно к богам, а иногда и тихим шепотом читала стихи Вед, и уделяла мольбам почти все время. Она просила Индру, Дьяуса, Притхиви, Сурью, Сому, Агни, Варуну, Ваю и Рудру помочь Ахани быть живым и не отдать его Яме — богу смерти.

     Хини со злостью вспоминала злую Анхру, что оскорбилась на невинное ругательство маленькой Савитри — сестренки Ахани, и хотела уже ударить девочку, но Хини вмешалась и оттолкнула руку мартановой сестры. Наказание за этот поступок превзошел все ожидания девушки — она была готова на любое, но не разлучать ее с родными. Теперь же неизвестно, увидит ли она когда-нибудь любимую матушку и милого Ахани.

     Изредка Хини откупоривала бурдюк с теплой водой и аккуратно отпивала оттуда, ценя каждую каплю, потому что горло пересыхало от жары и молитв. Затем снова садилась на колени, складывала сжатые кулаки между колен, закрывала глаза и, склонив голову, негромко продолжала читать Веды, заученные ею еще с малых лет.

     Так прошел день, а вечером, когда Сурья скрылся за краем земли, возницы поставили повозки в круг. Все воины спешились и собрались возле большого костра в центре стана, многие расселись на траву в ожидании, пока седовласый старик сготовит им мясо коня, которое он пристроил над огнем.