Отступники (СИ) - Дитятин Николай Константинович - Страница 7

В селении мы вышли на связного, древнего, на удивление зубастого старика, который пометил на карте деревушки участок на самой окраине. Патрон дал ему пару профилей и тут вдруг улыбнулся мне, потрепав по грязному от долгой дороги загривку.

— Все будет слишком просто, — сказал она благодушно. — Вся эта ваша практика — чушь. Вот в одиночку тебе будет интереснее. Куда интереснее… — Он посмотрел на меня внимательнее, впервые заинтересовавшись тем, что происходит с моим лицом. — Сколько тебе нерестов? Выглядишь как этот торговец чужими шкурами.

— Четвертый курс, — сказал я сухо.

— Свиней, стало быть, убивать приучен, — он нехорошо ухмыльнулся и притянул к себе мою перевязь с арбалестой. — Барахло, — сообщил он, со знанием дела оглядев оружие. — Но для этого сброда сойдет. Они ни чем не лучше свиней.

— Кто, они? — спросил я, уже слыша скрип пружин капкана.

— Не бери в голову, — патрон утомленно зевнул. — Сброд, ясно? Мразь. На это дело, в общем-то, следовало бы отправить просто стражу, но в этой дерьмовой деревушке нет стражи. Есть никчемное ополчение, состоящее из проспиртованных ублюдков. У них тут, знаешь ли, хорошо быть ополченцем. Все равно, что охранять пустую кладовку. Вроде бы и при деле и зад с табуретки поднимать не надо. Есть хочешь?

— Хочу, — ответил я, не удержавшись.

— А нельзя, — с готовностью ответил патрон. — Правило двадцать один?

— «Не принимать пищи и питья перед заданием», — вяло процитировал я.

— Мне не нравится твой настрой, — сказал патрон, наблюдая за мной из-под края капюшона. — Ты сейчас просто смотришь, наблюдаешь. Подвигов от тебя даром никому не нужно. Главное слушайся меня как рычаг и все пройдет как на учениях.

Он не понимал. До этого момента вся моя практика проходила на улицах Гиганы, где мне по средствам системы подсказок необходимо было найти и добыть определенную Актом вещь и принести ее наставнику. Подобные испытания доставляли мне огромное удовольствие. Со временем я отказался от сухих систем и начал удачно импровизировать. В основном именно поэтому мной интересовался Иордан. Но там, разумеется, и речи не шло о вспоротых артериях и проникающих ранах. Речь шла о вполне объективных охранниках, которые должны были заметить, поймать, и тогда я проваливался. Я не попался ни разу, если не считать случая с предательством ящерицы. Но и там мне противостояли все те же толерантные охранники, которые все так же должны были меня поймать… Только ставки были чуть выше.

— Мы должны их убить? — спросил я.

— Да, — сказал он, и снова зевнул. — Ах, вот в чем дело… Баргеры не просят о пощаде перед смертью?

Я промолчал.

Это были развалины старой дозорной фортеции, тлеющей здесь еще со времен войны Зверя и беспорядочных переселений. Рядом, в неглубоком рве, оставшемся, быть может, от крючьев станин огромной пушки, журчал глинистый ручеек. Там наверняка можно было найти ржавые осколки доспехов, наконечники стрел и, конечно, огромное количество костей.

Мы устроили засаду на втором этаже, стараясь не потревожить тяжелые гроздья летучих мышей. Патрон занял место у бойницы и велел мне следить за первым этажом фортеции, сквозь щели в перекрытии. Я дышал тяжелыми испарениями гниющего дерева, и старался настроить себя на крестную ярость патриота и слуги отечества, ждущего появления змея зла и разложения, который… который…

— А что они сделали? — спросил я.

— Зачем тебе? — откликнулся патрон негромко.

— Для настроя.

— Сектанты, — сказал патрон небрежно. — Выдумали свою религию. Да еще и контрабандой промышляют. Перевозят кой-какую запрещенную литературу, едят священных животных. Церковь Зверя все равно приговорила бы их к смерти. Мы оказываем им услугу парень. Болт куда милостивей когтей некуморка.

— А что за религия? — спросил я с неуместным любопытством.

— Отвали, — сказал патрон строго. — Я и так сказал тебе слишком много. Следи за первым этажом и постарайся не сопеть так громко. Если бы не писк мышей, я бы прогнал тебя отсюда, клянусь Первым.

Я лежал, затаив дыхание и погибая от желания почесать спину. В этой башне время словно вязло, накапливалось и прело, теряя направление. Что-то тихо осыпалось, поскрипывало, лопалось и щелкало, словно шептались духи прошлого. В сумраке светились пятна фиолетовой плесени. У меня слипались глаза, и я видел полусон, затянувшуюся мысль, в которой я стрелял в темноту, окостенев от ужаса. Я не видел того, что бродило в темноте, но слышал, как мягко ступают когтистые лапы. Я невольно позвал Вельвет, и вдруг темнота откликнулась, что-то схватило меня за ногу и тут же сжало рот.

Патрон увидел, что я пришел в себя и кивнул на бойницу. Я моргнул. Наставник отпустил мою ногу и убрал ладонь.

— Они здесь, — чуть слышно пронеслось между его губ. — Идут сюда. Подождем, пока зайдут внутрь. Я разберусь с ними. Ты берешь на себя тех, кто останется снаружи. Это будет несложно. Парень, — он заглянул мне в глаза. — Ты сможешь? Скажи так, как сказал бы Первому.

Я не отличался религиозностью, но прекрасно понимал серьезность ситуации. Либо я прячусь под гнилые мешки, либо беру на себя часть вполне определенного плана и отвечаю за его успех.

— Да, — неужели я смог бы сказать что-то другое.

Патрон кивнул и повлек меня к бойнице. Я натянул тряпичную маску и набросил на голову капюшон.

В первый раз я по всем правилам на мгновенье выглянул одним глазом и успел насчитать шестерых. На второй раз я определил, что среди подступающих есть две женщины, старик и трое рослых мужчин вооруженных двуручными мечами. На третий раз я определил примерную скорость их передвижения и рассчитал время прибытия.

Патрон заинтересованно наблюдал за моими нырками и после третьего жестом осведомился о результатах. Я без запинки ответил ему официальным языком жестов Незримых. Патрон уважительно прижал правую руку к сердцу, и мы окончательно замерли по обе стороны от бойницы.

Светозверь побери, думал я с раздражением. Зачем было тащить с собой двух женщин? И старика… Ну хорошо, если следовать профессиональному цинизму, то старик свое уже пожил, да еще и ума не набрался, дурная жаба. Но женщин… А в прочем арбалесте все равно в кого стрелять. А я и есть эта арбалеста. В руках закона Авторитета. Закон един для всех. Поблажки нарушили бы его неприкосновенную власть. Безвластие есть анархия. Анархия есть хаос, смерть, голод, чума, ужас и безбожие. Гнев Первого Зверя.

Я почти не ошибся в расчетах, и когда они приблизились к башне, я уже старательно заряжал оружие, чтобы не дать себе времени на сомнения.

«Не так быстро», — жестами приостановил меня патрон. — «У них тут спрятан товар. Пусть покажут его нам перед смертью. Понял?»

Я понял. Снаружи раздались тихие голоса, неразличимые для нетренированного слуха. У нас слух был натренирован.

Мужчина-1: Здесь?

Старик: Да. Здесь безопасно. От крыс я положил немного болотного мела. Народ сюда не ходит. Бояться проклятья…

Мужчина-2: (с подозрением) Какого проклятья?

Старик: Обычный фольклор. Ничего особенно оригинального. Духи павших в войне Зверя стерегут эту фортецию, и любого, кто посягнет на ее кровавую девственность ждет чудовищное возмездие… Ну и так далее. Тьма.

Женщина-1: (насмешливо) А ты, Вегас, все-таки посягнул? Ну и как? Ничего не болит?

Старик: Ничего, что не болело бы раньше. Хватит болтовни.

Мужчина-3: (настороженно) Стойте. Я чую что-то.

Мы с патроном одновременно взялись за рукояти арбалест.

Мужчина-3: Кажется, тут кто-то есть.

Снаружи донесся шорох, звук сминаемых кустов и невнятная ругань.

Старик: (боязливо) Ну, что там?

Мужчина-3: Семья кабанов. Но воняло от них как от гвардейцев. Или этих… Незримых. Скоты.

Мы с патроном переглянулись.

Мужчина-1: (с отвращением) Помяни Хладнокровного. Больше никого не чувствуешь Меф?

Мужчина-3: (помедлив) Есть что-то. Тут полно летучих мышей.

Старик: (раздраженно) Никого тут нет! Я не желаю больше терять время. Лезьте внутрь. Там из половицы растет вивумура. Выкорчевывайте доски вокруг нее. И умоляю вас: осторожно!