Данте. Преступление света - Леони Джулио - Страница 3

— Посмотрите-ка сюда, — добавил поэт, ткнув пальцем в глубь каюты. — Четыре койки. И на всех спали. Очевидно, что человек, не пивший вина, жив.

Набравшись мужества, Данте повернул к свету голову старца и разжал ему челюсти. На кривых зубах мертвеца застыла розоватая пена, а посиневшие губы в последние мгновения жизни были прикушены до крови.

Отпустив голову покойника, Данте понюхал остатки жидкости у него в кубке.

— От чего они умерли?

Данте поднес факел к лицу мертвеца.

— Видите распухшие губы и язык? Как будто он задохнулся… — сказал поэт и убрал факел подальше от бороды покойника, которая чуть не загорелась. — Это яд. Необычный. Он парализовал им дыхательные органы.

Опустив факел, Данте заметил у мертвого старика на шее что-то вроде позолоченного медальона на кожаном шнурке. Медальон был покрыт малюсенькими знаками и арабскими буквами.

Сняв с шеи покойника медальон, Данте увидел, что это астролябия очень тонкой работы. Алидада — ее подвижная стрелка — была погнута словно от удара. Однако координатная сетка — клубок тончайших металлических нитей, больше похожий на произведение ювелирного искусства, — не пострадала вместе со всеми своими стрелочками и солнышками, означавшими неподвижные звезды.

Данте прикинул, что на этой астролябии не менее сотни звезд, хотя на всех инструментах такого рода, которые ему приходилось видеть раньше, количество звезд не превышало тридцати. Случись ангелу прокладывать себе путь в глубинах звездного неба, ему не найти лучшего инструмента… Ангелу? Или демону?..

Быстро осмотрев двух других мертвецов, Данте нашел на их телах зловещие следы такой же смерти.

— Четвертый человек умертвил своих спутников, отравив все вино на борту галеры. По морской традиции, добравшись до цели, все на борту стали пить вино. Поэтому сразу умерли все, — пробормотал Данте. — Давайте-ка получше осмотрим корабль!

Оглядевшись по сторонам, он заметил в глубине каюты прикрепленный к переборке окованный железом шкафчик. Взломав кинжалом его дверцу, Данте обнаружил внутри тетрадь в кожаном переплете. Скорее всего, это был судовой журнал. После беглого осмотра Данте сунул его к себе в сумку.

Смрад разлагавшихся трупов становился невыносимым. Данте зашелся кашлем, и его чуть не вырвало. Наспех обшарив карманы покойников, он выскочил из каюты.

Очутившись на палубе, Данте остановился перевести дух и задумался над страшной смертью гребцов. Теперь он понимал, почему они так скорчились. Те из них, кто не успел выпить яда, умерли от жажды в цепях под палящим солнцем. Отравитель и не подумал их освободить. Они наверняка до последнего момента бились в цепях, и их душераздирающие вопли не один день оглашали пустынное болото. Однако гортанные звуки арабского языка распугали и без того немногочисленных обитателей этих мест, выросших в страхе перед болотной нечистью.

Данте казалось, что он и сейчас слышит стенания несчастных.

— Велите вашим людям тщательно собрать все части механизма в каюте, — приказал он капитану стражи. — Пусть все сложат в парус и с величайшей осторожностью доставят во Флоренцию!

— А что делать с этими?

Поэт в нерешительности осмотрелся по сторонам. Покойникам теперь ничем не поможешь… Но не оставлять же их гнить в цепях!

— Подожгите галеру. Она будет им погребальным костром. Пусть наш бог вместе с их богом примут их души в языках пламени… И пока никому ничего не рассказывайте о том, что мы здесь видели!

— Но ведь трюм галеры пуст. На ней нет ничего ценного! О чем же молчать? — с подозрением спросил начальник стражи. — Кроме мертвецов…

— Вот именно! Кроме мертвецов! — резко перебил Данте и начал спускаться по веревочной лестнице.

Стражники бросились выполнять его приказ, желая как можно скорее покинуть это проклятое место.

— Возвращаемся к лошадям, — приказал поэт, когда пламя начало лизать борта галеры.

С вершины пригорка он бросил прощальный взгляд на уже почти полностью окутанный огнем корабль. Языки пламени походили на воздетые к небу руки людей, взывающих о справедливости… или о мести!

Ночью временами моросил дождь. Когда небо прояснялось, Данте смотрел на звезды, прикидывая, сколько прошло времени. Один раз он увидел созвездие Близнецов, под чьим знаком родился. Две блестящие звезды Кастор и Поллукс казались ему путеводными, они помогали ему побороть мучившее его недомогание. Стражники все время недовольно ворчали, и капитан несколько раз предлагал сделать привал, но Данте торопился и не разрешил отдыхать.

Мертвецы сгорели вместе с галерой, но их души взывали к поэту об отмщении. Данте желал найти человека, учинившего эту бойню и преспокойно скрывшегося с места преступления.

Перед приором поперек седла лежал мешок с разбитым механизмом. Когда железо позвякивало, конь фыркал и начинал рыскать из стороны в сторону, словно чувствуя, что везет какую-то адскую машину.

— Именем магистрата откройте ворота! — из последних сил крикнул Данте стражнику на башне, наклонившемуся между зубцами с факелом в руке, чтобы получше рассмотреть путников. В неверном свете огня люди и кони у подножия стены наверняка казались ему просто темной бесформенной массой.

— Выполняйте приказ! — снова крикнул поэт.

— Пошел ты в задницу! — заорал ему в ответ стражник, поднеся ко рту сложенные рупором ладони. — Сегодня не рыночный день, и до трех часов в город никого не пускают. Ждите здесь. И отойдите подальше от стен, а то мы выйдем и пересчитаем вам ребра!

— Ах ты подлец! — гневно воскликнул Данте и соскочил с коня. Его крик и внезапное движение напугали животное, которое прянуло в сторону, и поэт промахнулся мимо стремени. Он соскочил прямо в грязь, подняв тучу брызг и с трудом удержавшись на ногах. У него за спиной послышались злорадные смешки стражников, которым явно не понравился эпитет, выбранный поэтом для их товарища на городской стене. Даже капитан не сумел сдержаться и сдавленно захихикал.

Тем временем на стенах появились остальные стражники, привлеченные перебранкой. Они зевали во весь рот и гремели доспехами. Их заспанные красные рожи высовывались между зубцами стены. Стражники выкрикивали ругательства и делали непристойные жесты.

Решив положить конец этому представлению, начальник стражи выехал вперед и рявкнул:

— Открывай ворота, каналья! Это я — ваш капитан!

Ругательства тут же стихли, и через несколько мгновений зазвенела цепь. Ведя лошадь под уздцы, Данте медленно вошел под низкий свод ворот. Он вглядывался в лица стражников, пытаясь запомнить каждого из них, и цедил сквозь зубы проклятия.

Именно в этот момент где-то у него за спиной послышалось далекое пение. Казалось, кто-то распевает псалмы, слова которых не разобрать. Данте даже подумал, что песнопение ему почудилось, но, обернувшись, он увидел, как из-за поворота дороги показалась довольно странная процессия медленно шагавших людей. Звуки пения доносились с их стороны.

Данте показалось, что перед ним — жертвы кораблекрушения. Впереди шествовал высокий мужчина в грубой темной сутане с надвинутым на бородатое лицо капюшоном. Он опирался на длинный посох, увенчанный крестом, заключенным в круг. За ним двигалась группа мужчин и женщин, одетых таким образом, словно предводитель оторвал их от самых будничных занятий. На них были одежды крестьян, торговцев, благородных людей, рыбаков, воинов, проституток, врачей и менял… Казалось, в этой печальной процессии собрались представители всех сословий и занятий, существующих в мире.

Среди толпы виднелись мулы, нагруженные самыми невероятными пожитками в сундуках и узлах. На спине одного из мулов красовался особенно большой сундук. Несмотря на сильную руку ведущего его под уздцы мужчины крепкого телосложения, животное все время недовольно дергало головой. Сундук был покрыт белым покрывалом с красным крестом.