Казань (СИ) - Вязовский Алексей - Страница 31

– Известно ли вам, сударыня, что в случае проигрыша капитана вы станете… Как бы это вам выразить поделикатнее… Его права перейдут ко мне, и ваши добровольные обязательства к нему станут обязанностями ко мне. Поняли?

– Поняла, – бессмысленно произнесла женщина.

– Боюсь, что нет, – отозвался князь.

И он прибавил вразумительно:

– Если я выиграю, то вы останетесь здесь, в моём доме, и будете моей подругой, пока я того пожелаю или пока я вас не проиграю кому другому. Понятно это вам вполне?

Настасья Григорьевна достала платок из кармана, ачала утирать слёзы на глазах.

Князь развёл руками и, обратясь к Зейделю, проговорил нерешительно:

– Уж я, право, не знаю, капитан…

– Так ты моей смерти хочешь! – вскрикнул тот, обращаясь к женщине – Хорошо. Поезжай домой и реви там. А завтра приезжай ко мне служить по мне панихиду…

– Что вы! Что вы! Я же согласна. На всё согласна! – отчаянно отозвалась Ростоцкая, и, обратясь к князю, она уже выговорила громко и твёрдо: – Я всё понимаю, князь, как должно… И я согласна. Авось, Бог даст, я вам не достанусь.

– Чувствительно вас благодарю за любезные ваши слова! – ответил князь, кланяясь и добродушно смеясь. – Ну-с, обождите здесь судьбу свою. Мы пойдём с капитаном тягаться, чья возьмёт.

Спустя час из зала раздался мучительный крик Зейделя. Ростоцкая побледнела, встала с кресла. В комнату вошел раскрасневшийся, улыбайющийся Орлов.

– Виктория! Поболе чем над турецким флотом. Куда же вы, сударыня?! – князь схватил женщину за руку, дернул ее в сторону дивана – Вы нынче мой военный трофей.

Орлов повалил Ростоцкую, задрал ей подол.

– О! Какие ножки! Магнификат!

Настасья закричала, зарыдала, пытаясь оправить подол платья, но лишь разожгла в князе страсть.

Тем временем в зале раздался выстрел из пистолета.

С самого утра по Москве бежала молва о том, что князь Орлов выиграл в карты у капитана Зейделя красавицу-любовницу. А тот после партии в штос застрелился. Узнал об этом и великий князь Павел Петрович. Уже с утра он в раздражении пришел в покои Орлова и тут же был любезно принят. Сразу заметив, что нечто особенное творится с Павлом князь сделался скучным:

– У вас, очевидно, до меня дело есть?

– Да, дело! Очень серьёзное! – волнуясь, заговорил Павел. – С вами я буду, князь, объясняться совершенно откровенно. Я слышал, что госпожа Ростоцкая находится у вас в доме.

– Точно так.

– И держится вами как бы насильно?

– Никоим образом, государь мой! Это было бы преступлением закона. Свободных людей нельзя держать под арестом. Госпожа Ростоцкая живёт у меня свободно в своих апартаментах. А почему, собственно, вам, вероятно, известно?

– Слышал, князь, но не верю! Вы якобы выиграли её в карты.

– Допустим, выиграл.

– Это неслыханное дело – лицо Павла искривилось, он дернул щекой – Ещё крепостную семью проиграть или выиграть слыхано, а этакого спокон веку не слыхано. Ведь Ростоцкая мещанка, а не холопка. А второе – кто же мог из неё ставку делать? У неё ни мужа, ни отца, ни брата…

– Капитан Зейдель.

– Покойный?! Слышал я это и утверждаю, что прав на это он не имел никаких.

– Извините, Павел Петрович, – усмехнулся князь – Коль скоро она дала своё согласие, то капитан право это имел. А я имею право её держать у себя, как нечто мною выигранное.

– Какие же это права, князь? Это всё права придуманные, каких ни в каком уложении не сыщешь. Законов таких нет!

– У нас тут не Пруссия по писанным законам жить – Орлов встал, запахнул плотнее халат с кистями – У нас, Павел Петрович, есть законы обчества, кои тоже нигде не прописаны. Например, есть закон быть учтивым, уважать старших, относиться с почтением к людям, высоко стоящим. Всё это ни в каком уложении не прописано, а исполняется. Есть, наконец, законы добропорядочности среди людей, играющих в карты. Человек, поставив что-нибудь на карту и проиграв, не может говорить, что он пошутил. Тогда его назовут подлецом, выгонят и нигде принимать не станут. И вот-с на основании именно этого права я выиграл госпожу Ростоцкую у капитана и держу её у себя.

– Он не имел никакого права… – воскликнул наследник престола – Я буду совсем откровенным с вами. Я… желаю, больше того, требую, чтобы вы ее отпустили!

– Требуете? – Орлов усмехнулся – Однако капитан её ночью привёз. И по взаимному нашему уговору она шла в сорок тысяч. Цена для вдовы-мещанки за тридцать лет, согласитесь, большая. Но мне жаль было капитана, и я согласился. Он снова играл несчастливо, и дама досталась мне.

– Вы должны – закричал Павел, вскочив с кресла – Как благородный человек, возвратить женщину.

– Помилуйте, кому? – Орлов иронично посмотрел на великого князя – Госпожа Ростоцкая, даже не скажу, чтобы меня прельстила чрезвычайно. Женщина она уже не первой молодости, чересчур, знаете, пораспухла, тяжеловата, да и мыслями, нельзя сказать, чтобы была быстра. Просидел я с ней часок и так начал позёвывать, что чуть себе скулу не свернул. Но всё же не могу её возвратить. Это будет нарушение закона карточной игры. Это дурной пример показать. После этого, что бы я ни выиграл, домик ли какой, карету, цуг лошадей, серебро столовое, всякий будет приходить требовать назад. Вы не забудьте, что капитан хотел отыграть госпожой Ростоцкой всё то, что он уже проиграл. Коль скоро я согласился, чтобы сию даму считали в сорок тысяч, то я рисковал проиграть всё то, что было уже мною у капитана выиграно. Да, впрочем, что же вам всё разъяснять, вы это лучше меня всё понимаете!

И князь замолчал, как бы считая беседу оконченной.

– Как же, князь? – выговорил Павел, совершенно потрясенный – Это же против всех рыцарских законов. Вы поступаете подло и мерзко! Не по-княжески, а по-мошеннически! – закричал вдруг Павел.

Орлов переменился в лице, встал и тихо произнёс:

– Не меня бастарду Салтыкова поучать!

Павел схватился за сердце, покачнулся.

– Мой батюшка Петр Федорович!

– Так всем и говорите. Но я то правду знаю!

– Сей же час я отъезжаю из Москвы!

– Вы несвободны в своих отъездах – Орлов угрожающе подошел вплотную к великому князю – На ваш счет есть строгие предписания!

– Матушка поймет меня. Вы дьявол! Я еду к отцу!

– К Пугачу? – Орлов засмеялся – Емельке?

– Это все ложь! – брызгая слюной закричал Павел – Убийца, убийца!!

– Сколько говорите в нем полугривенников? – я держу в руке золотую десяти рублевую монету со своим профилем и пытаюсь ее взвесить. На одной стороне – на аверсе – мое еще бородатое лицо и надпись Петръ III На реверсе – номинал 10 рублей. Есть еще монеты по 5, 2 и 1 рублю. Из серебра и меди отчеканены копейки, полтинники…

– Одна тройская унция – на чистом русском языке отвечает мне чернявый, невысокий мужчина представившийся армянским купцом Озаканом. Впрочем темнить турецкий шпион не стал и сразу выложил козыри на стол. Франция и Османский империя заинтересованы в моем скорейшем наступлении на Москву. Поэтому мне предлагают субсидию в сто тысяч рублей. Собственно, первая партия – тридцать тысяч в золотых и серебряных рублях уже поступила. Озакан привез ее с собой в больших дубовых бочках. Надо сказать, что чекан был неплох. Гурт с насечками (это не позволяет обрезать монету), профиль четкий, золото на первый взгляд высокой пробы. По крайней мере примесей других цветов не заметно – я даже не побрезговал куснуть монету. Хорошо бы провести тесты, например, на пробирном камне кислотами, но точную пробу все-равно не определить.

– У вас тут злата в два раза больше номинала – я взвесил еще раз в руку 10-ти рублевый империал. В тройской унции тридцать один грамм, а точно такая же золотая десятирублевка Екатерины весит в два раза меньше. В Империи установлены законами точное содержание золота и серебра в монетах, а также курс обмена желтого металла на серый – один к пятнадцати.

– Империалов не так много начеканено – Озакан пожимает плечами – Но я передам…