Западная война (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич - Страница 15

Сухопутных войск Имперской гвардии к началу войны насчитывалось около трехсот тысяч. Еще порядка одного миллиона ста тысяч должно было находиться в Имперском резерве после мобилизации. Немного. Совсем немного, если сравнивать с противником в лоб, пересчитывая солдатиков по головам. Ведь Германская Империя имела армию мирного времени порядка восьмисот тысяч, плюс Австро-Венгрия еще тысяч четыреста. И это – мирного времени. При мобилизации ничто не мешало их «раздуть» до двух, трех и даже четырех миллионов, совокупно.

На первый взгляд, Николай II встал на кривую дорожку, вооружившись провальной стратегией. Но это только на первый и очень приближенный взгляд. Потому как важно не только количество, но и качества этих солдатиков, а также их организация и тактика. Вот тут-то собака и порылась, объясняя уверенность Императора в своем успехе тотальным превосходством над противниками в качественных и организационных компонентах войск. И это преимущество базировалось на трех китах: выучке, вооружении и логистике.

Личный состав, что Имперского резерва, что, особенно, Имперской гвардии, обладал отменной выучкой. Не только нижние чины, но и, в первую очередь, офицерский корпус. Особенно офицеры. Ведь командно-штабные игры, достаточно регулярные учения, жесткие образовательные цензы и многое другое привели к невероятному росту их профессиональных навыков, как тактического уровня, так и стратегического. Плюс определенный опыт ряда военных кампаний, проведенной Россией за последние двадцать пять лет. И если уровень штабов дивизий, корпусов и армий хоть и обгонял в этом плане немцев, но не критично, то низовая компонента из унтер- и обер-офицеров – превосходила своих «коллег по опасному бизнесу» из стана врага на голову.

Довольно низкая численность армии позволила ее вооружить очень хорошо. По-настоящему. Без оговорок. К началу 1914 года в каждом стрелковом отделении Имперской гвардии имелось по ручному пулемету в качестве коллективного оружия, от которого все в отделении и вертелось. А на вооружении пехотного взвода все той же Имперской гвардии уже имелось 20-мм крепостное ружье, и по паре 37-мм станковых гранатометов и 60-мм минометов, да еще и стрелок – егерь – с винтовкой, оснащенной оптическим прицелом. В роте же, уже имелась батарея 90-мм минометов и взвод станковых пулеметов. Сами же рядовые стрелки пехоты были преимущественно вооружены карабином Браунинга. Да тем самым lever-action карабином с ручной перезарядкой, но он по скорострельности вполне сопоставимым с самозарядными винтовками Второй Мировой, а по эксплуатационным качествам крыл их как корова овцу.

Красота? Еще бы. Для Первой Мировой – просто неописуемая... Тем более, что этот тренд высокого насыщения коллективным оружием сохранялся на всех уровнях – от отделения до корпуса-армии. На уровне было и прочее снаряжение войск – от сапог и подштанников до стального шлема и фляжки. Этого ведь требовалось не очень много, а значит ничто не мешало все сделать по уму, толково и качественно без всякого рода идейных извращений или экономии на спичках.

Расход боеприпасов при таких подходах к делу был непомерно велик. По сравнению с теми же немцами. Но и это было предусмотрено, так как еще в 1888 году Император начал тренд на формирование при корпусах и армиях специальных транспортных подразделений. Их основу оставляли паровые трактора и тягачи, которые в те годы массово выпускали для нужд промышленности в США и Великобритании. Поначалу в эти подразделения входили покупные, иноземные машинки. Но со второй половины 1890-х началось замещение своими собственными, разработанными и запущенными в серию. В результате чего транспортные колонны уровня корпус-армия к началу 1914 года были полностью механизированные и могли обеспечить оперативный подвоз боеприпасов и прочего военного имущества к дивизионному уровню. А уже там начиналась немного иная «петрушка». Оттуда и с уровней ниже убрали из обозов все, кроме самого необходимого. Наверх, в корпусные и армейские обозы. Какой смысл, к примеру, возить в полках зимнюю форму летом или летнюю зимой? Ну и так далее. Что само по себе очень сильно облегчило обозы тактического звена. А дальше уже то, что осталось, привели в порядок, введя достаточно совершенные стандартные повозки[4] как одноконной, так и двуконной запряжки. Также для нужд передвижения действующей армии к началу 1914 года было произведено более трех миллионов специальных армейских велосипедов, кардинально поднимающих маршевую подвижность пехоты и возможность бойцов тащить на себе куда больше боеприпасов и прочего полезного имущества. Что, в свою очередь, органично дополнялось веломобилями, мотоциклами и небольшим количеством автомобилей.

В Имперской же гвардии, кроме всего прочего, были уже внедрены новинки – легкие колесные паровые тягачи для нужд артиллерии. Ничего особенно в них не было. Ну, почти ничего, так как силовая установка была в рамках продвигаемого Императором тренда. Стимпанковская, то есть. Поэтому у этого тягача автоматический паровой котел высокого давления работал на любом жидком топливе, что спирте, что подсолнечном масле, что бензине-керосине, что сырой нефти. Главное – форсунку подрегулировать под вязкость жидкости перед работой. А прямоточный четырехцилиндровый оппозитный поршневой двигатель двойного расширения с длинным ходом поршней дополнял эту концепцию. И, через цепную передачу, вращал небольшие, но широкие колеса с развитым протектором. Хорошая машинка, которую, к сожалению, начали выпускать только в 1912 году. Однако она уже успела полностью заменить лошадей в буксировке артиллерии дивизионного уровня и боеприпасов к ней. Что еще больше повышало подвижность войск на тактическом уровне.

Поэтому, несмотря на кажущееся радикальное превосходство немцев и австро-венгров над русскими, это им не давало ни тактического, ни стратегического превосходства. Архаично организованные, легковооруженные, малоподвижные части и соединения были просто не способны должным образом действовать в условиях маневренно фазы войны. То есть, германцы с австрийцами оказались в ситуации, аналогичной той, в которой оказалась РККА в 1941 году. Вроде и силы есть, и танки, и пушки. А толку с этого чуть. Слишком все медленно, неуправляемо и неповоротливо, по сравнению с собранным и весьма подвижным противником.

- Посевная… - еще раз произнес Император, улыбаясь. – Так ты говоришь, что французы не спешат с мобилизацией?

- Не спешат, Ваше Императорское Величество.

- Из-за посевной?

- Есть такая вероятность.

- А про сговор, о котором ты мне сам рассказывал, уже забыл?

- Об этом рано судить.

- А немцы с австрийцами оглядываются на посевную?

- В очень небольшой степени. Они стремятся преодолеть кризис первых дней и возобновить работу призывных пунктов.

- Сколько у наших противников сейчас войск?

- Сложно сказать. Германия уже располагает миллионом, австрияки – чем-то порядка шестью сотнями тысяч. Примерно. Плюс-минус. Точно сейчас и они сами не скажут.

- Немцы перебрасывают действующую армию с запада на восток?

- Безусловно.

- Так что же этим французским собакам надо? Сейчас бить не стоит. Да. Но почему они ждут? Почему тянут с мобилизацией? Договоренности договоренностями, но немцы подставляются. Проведи себе мобилизацию. Пусть и не полную. Пусть и, хотя бы на треть, ориентируясь больше на города. Выжди. И когда немцы окончательно завязнут в боях со мной, ударь. Рейнская область упадет им в руки как перезрелый плод, без всяких усилий. И там, если уж воевать действительно они не планируют, могут закрепиться по Рейну. Почему они медлят? Не понимаю.

- Договор… - пожал плечами глава Имперской разведки.

- Ну какой договор? С кем? С врагом? Чисто юридически акт об объявлении войны если и не отменяет, то приостанавливает действие всяких регулирующих договоров мирного времени.

- А мы? Вдруг они нас бояться. Так бояться, что готовы на все. Этого же нельзя отрицать?

- Нельзя. Но они не готовы. Если бы боялись, как ты говоришь, то выступили против нас вместе с Германией и Австро-Венгрией. Нашли бы повод. То, что они делают, называется выжиданием. Вопрос – зачем? Неужели они считают, что германцы и австрияки нас разобьют? Но они видят завязку войны. И все равно, держатся старого плана. Что-то мы упускаем из виду.