В Объятьях Велиала (СИ) - Тарно Игорь - Страница 7

Ведь я вспомнил, как три месяца тому назад руководящий состав фирмы отмечал новоселье семьи Клигмана в шикарной, трехкомнатной квартире, в доме на центральной улице города, которая по данным, полученным полковником Медведевым, обошлась моему сотруднику в 250 тысяч долларов, хотя за время работы на фирме он никак не мог заработать таких денег, а жена Мила сидела с ребёнком дома.

Тогда я попросту отмахнулся от намека начальника службы безопасности на нечистоплотность Миши, решив, что тот просто предвзято относится к тому из-за еврейской национальности.

Я, как всегда, старался защищать уважаемых мной людей, стараясь не замечать их не весьма пристойных поступков!

Но это было до тех пор, пока эти люди не переходили условную красную черту в отношениях со мной!

С этого момента я прилагал все свои силы, чтобы уничтожить, пусть ментально, зарвавшегося негодяя!

Поэтому решение о судьбе «крота» ко мне пришло еще до того момента, как я доехал до дома.

Итак, Михаил Клигман должен быть уничтожен!

Ранее я никогда не опускался до того, чтобы пойти на лишение жизни человека, но, видимо, влияние Велиала на меня становилось всё более ощутимым.

Горя от возмущения, я набрал номер полковника Медведева и приказал ему незамедлительно явиться ко мне домой, после чего сообщил тому неприятную вещь о том, что его служба прошляпила «крота».

От такого обвинения мощная шея полковник побагровела, и я даже испугался, что его настигнет апоплексический удар!

Примирительно подняв руку, я сообщил ему имя «крота», добавив, что помню, как он меня предупреждал о неблагонадежности Михаила Клигмана, так что принимаю всю вину на себя.

Это был тонко рассчитанный мной ход, так как Виктор Медведев даже немного приосанился, слегка расслабившись, и вопросительно посмотрел на меня.

В свою очередь я долго глядел на него немигающим взглядом своих холодных глаз, стараясь вложить ему в голову мысль о том, что с негодяем следует расправиться, как положено в таких случаях, причём незамедлительно!

И полковник, как будто поняв мой взгляд, неожиданно начал говорить о том, что за такое предательство «крот» заслуживает смерти!

Увидев в моих глазах одобрение его слов, полковник развил свою мысль, заметив, что «уничтожение негодяя надо обставить красиво».

Мне следовало завтра провести очередное совещание, на котором я должен был назначить Михаила Клигмана руководителем новой, перспективной разработки, существенно увеличив ему оклад, но, при этом, предложить ему срочно передать мне наработанное программное обеспечение, так как выполняемая им работа уже на выходе.

Это решение ни у кого, включая Михаила, не могло вызвать никаких подозрений, кроме зависти.

Остальное, по словам полковника, было только делом техники и меня никоим образом не касалось.

К его удивлению я кивнул в знак согласия, после чего Медведев, укоризненно покачав головой, удалился в полном молчании.

На следующий день я поручил Михаилу Клигману новую работу с повышением оклада, а он обязался на следующий день передать мне в полном объёме наработанное им программное обеспечение, причём, хоть, возможно, это мне и показалось, облегченно выдохнул, как бы скинув с себя невероятно тяжелый груз предательства.

А через трое суток, выходя из дома на работу, наш прекрасный сотрудник Миша Клигман был сбит каким-то лихачом на украденной за день до этого серебристой АУДИ-8 и, не приходя в сознание, скончался.

Злополучная машина была найдена сотрудниками милиции через несколько часов на соседней улице, а водитель бесследно исчез…

Я передал страждущей семье погибшего сотрудника 30 тысяч долларов помощи, причем похороны бедняги состоялись за счёт фирмы на престижном Берковецком кладбище…

Во время похорон «крота» я с изумлением смотрел, как полковник Медведев вытирал платком глаза заплаканной Миле, будучи устойчивым антисемитом.

Я удивлённо глядел на эту парочку, а полковник неожиданно подмигнул мне одним глазом, как бы подчеркивая родство наших душ, связанных одним преступлением.

Он посмел поставить нас на одну ступеньку, как бы показывая, что совершенное преступление уравнивает нас!

Здесь недалеко было и до шантажа. И в моей груди забурлила ненависть к этому сытому солдафону и появилось острое желание уничтожить его. А я никогда не забывал подобных мыслей!

Но неожиданно прозвучавший голос успокоил меня, заметив, что еще одна гибель сотрудника фирмы в данное время совершенно неуместна и возможна лишь в будущем, и то лишь в определённых ситуациях.

И я безропотно подчинился этому сиплому голосу, а мой гнев потихоньку утих.

У меня оставалось время поразмыслить над предложением американца, но ночью, после похорон Миши, тот же голос моего покровителя настойчиво посоветовал мне соглашаться отправиться в США, так как это давало новый импульс в моем продвижении по жизненным ступеням, а также позволяло уехать, пусть на время, из страны, где царит невероятный хаос.

Пренебречь словами Велиала я просто не посмел, прекратив взвешивать все «за» и «против».

Наконец, настал день нашей повторной встречи с полковником Бенджамином Харрисом, который ныне был не так радушен, как в прошлый раз, и долго и внимательно смотрел на меня, как бы стараясь понять, насколько я уведомлен о гибели «крота», а потом, сильно затянувшись сигарой, едва слышно пробормотал:

— Да, ты не такой простак, Николай Поляков, как это может показаться сразу!

Я недоуменно посмотрел на него, не изменив выражения лица, и приготовился слушать визави, а тот, потерев ладонью лоб, приступил к бесед

Но то, что сегодня американец вёл себя более нагло и раскрепощенно, чем в прошлый раз, неожиданно вызвало у меня взрыв эмоций, и я, неожиданно для себя, заявил полковнику, что здесь «торгуют меня», а потому я прошу собеседника вести себя более сдержанно даже в том случае, если кто-то сегодня наступил ему на любимый мозоль! Ведь это ему поставлена задача заключить со мной сделку, а не мне, так что я могу спокойно развернуться и отправиться восвояси.

Совершенно неожиданно моя грубая тирада попала точно в цель.

На лице полковника промелькнула с трудом сдерживая ненависть, а я рассмеялся, нагло глядя ему в это, ставшее багровым от едва сдерживаемых страстей, лицо…

И, не выдержав моего бесстрастного взгляда, полковник Бенджамин Харрис опустил голову, как бы признав себя побежденным в этой молчаливой дуэли.

Я, выдержав паузу, начал с того, что требую к себе уважения и не желаю, чтобы ко мне относились, как к человеку второго сорта.

Затем, смягчив тон, я сообщил американцу, что склоняюсь принять его предложение, но перед отправкой в США мне необходимо решить две важные проблемы, первая из которых заключается в том, чтобы обеспечить фирму заказами на год, так как этими вопросами занимаюсь только я, пользуясь своими неограниченными возможностями и знакомствами в бизнес-структурах.

Ведь сейчас как раз было время заключения договоров.

Прервав меня, полковник согласно кивнул и сообщил, что его руководство заранее предусмотрело вероятность возникновения такой проблемы, а поэтому у него с собой договор с одной из ITT — фирм на разработку программного продукта на сумму 4,5 миллиона долларов США, рассчитанный на год, который, несомненно, по силам выполнить моим сотрудникам, учитывая их высокую квалификацию.

Я тут же пробежал глазами текст договора, обратив внимание на особые условия и в первую очередь, что вполне естественно, на условия форс-мажора.

Мне несложно было понять, что договор составлен таким образом, чтобы максимально облегчить его выполнение для «Исполнителя». Он давал возможность обеспечить годовое финансовое содержание всех основных разработчиков фирмы даже если в стране хаос будет продолжаться неопределенно долгое время, и у других моих контрагентов возникнут непреодолимые трудности.

А потому я продолжил свой монолог, пояснив, что мне надо ещё два месяца для сведения программного обеспечения воедино, которое я передам полковнику лично за сутки до моего выезда в США, хотя все ключи к нему останутся у меня.