Героинщики (ЛП) - Уэлш Ирвин - Страница 51

У Фионы на лице появилась отвращение. Она сидела прямо, скрестив ноги на стуле.

- Они все думали, что он просто зовет меня, «Ма-а-р-к-и», считали это трогательным. Только мы с ним знали, что он кричит «Мэри», - объясняю я; Фиона ничего не говорит, это лишает меня присутствия духа. - Ты считаешь, я был неправ тогда?

- Нет ... - неуверенно отвечает она. - Конечно, нет, милый ... Просто это ... это ... Ты не мог рассказать им о Дэйви?

- У нас не такие отношения. Они же мои родители.

Фиона меланхолично кивает, снова берет чашку и греет ее в ладонях.

- Поэтому я продолжал дрочить ему, каждую пятницу, когда он смотрел Мэри по «ящику». Было нелегко, и становилось еще сложнее. Ее же показывали в студии и часто, когда он уже был готов кончить, трансляцию прерывали, и тогда он начинал кричать, а иногда даже с кашлем. Но я не сдавался. Для него это переросло в настоящую зависимость. Однажды я забыл о том, что Билли как раз должен был вернуться домой из Белфаста. Я не слышал, как он тихонько зашел в комнату, он всегда так проскальзывает, чтобы сделать маме сюрприз. он подкрался к нам сзади ... Именно тогда, когда на экране появилась Мэри.

Фиона широко открыла глаза.

- Да ... да ... он поймал тебя на горячем? Твой Билли?

- Хуже. Он зашел как раз в то время, когда малый Дэйви кончил и его сперма разлетелась во все стороны, попав в основном на Билли - на его лицо и на его армейскую форму.

Фиона прикрыла рот ладонью:

- Господи ... Марк ... и что дальше?

- Он оттянул меня от Дэйви, швырнул на диван и начал бить ногами по бокам. Я встал и ударил его несколько раз в ответ, но мне хорошо тогда досталось. Малый Дэйви вопил и кричал. Соседи услышали шум, миссис Макголдрик начала стучать в дверь, угрожая, что вызовет полицию, которая могла бы спасти меня от жестокой расправы. Мы оба уже успокоились, когда вернулись родители, но они сразу догадались, что мы дрались. Они начали нас допрашивать, и в конце концов каждый из нас рассказал свою версию случившегося.

- И что они сказали?

- Они преимущественно остались на его стороне. Назвали меня озабоченным ушлепком. В скором времени я закончил школу. Я так и не смог объяснить им, почему делал это. Инвалиды имеют право на сексуальность! - Я умолкаю, ожидая дальнейших вопросов, но она молчит тоже, кивая в знак сочувствия.

Но в этой тишине я вдруг понимаю, как это выглядит со стороны. Знаю, что если бы у нее была сестра-инвалид, Фиона никогда в жизни не стала бы ей дрочить. впервые я мысленно признаю, что я - больной на всю голову, хоть что-то со мной точно не так. И я уже почти умоляю ее понять меня:

- Он мучился, а я только хотел помочь ему немного расслабиться. Я ни в коем случае не получал от этого удовольствия! - На мгновение взгляд Фионы стал светлым, как лучик солнца, но затем ее лицо снова стало спокойным.

- А сейчас ты мог бы им все объяснить? Маме с папой?

- Я пытался, несколько раз, но каждый раз делал это не вовремя. Кроме того, считаю, это все равно никак не повлияет на их отношение ко мне.

Она громко выдыхает.

- Напиши им письмо. Так тебе легче будет сосредоточиться и рассказать все так, как оно было.

- Не знаю, Фи ... Мне вообще кажется, что это не так важно, - отвечаю я, вдруг почувствовав себя утомленным до смерти, и сползаю со стула, обнимая себя за плечи.

- Для них это очень важно, Марк. И для тебя тоже, иначе ты бы мне это не рассказал.

- Знаю, - ответил я, признавая поражение. - Я уже думал об этом. Спасибо, что выслушала меня.

- Да, любимый ... - грустно улыбается Фиона, и вдруг замечает, что я весь вспотел и дрожу. - Пойду домой, а ты хорошо поспи.

Она встает, касается моего лба рукой, а потом целует. Ее объятия кажутся мне тяжелыми кандалами, я с облегчением вздыхаю, когда она уходит.

Выждав добрых несколько минут, я иду к аппарату и звоню Кайфолому на Монтгомери-стрит. Я рискую и рассказываю ему о Доне и спрашиваю, что он думает по этому поводу. Он мне ответил:

- Тебе нужна только дурь.

После небольшого протеста я впервые понял, что он прав. И понял, что надо завязывать с этими делами. Я не обращал внимания на то, что он продолжал, пока не пошли гудки.

Остановись прямо сейчас, или вся твоя жизнь пойдет псу под хвост.

И все, на что меня хватило, - это выйти на улицу и пойти по холодному, со шквалистым ветром, городу на Юнион-стрит.

Металлический привкус крови напомнил Марии Андерсон о том, что у нее кончилась жвачка. Плюнув на серые, влажные камни, она поправила волосы и намотала прядь на палец; отпустила и снова повторила эту несложную процедуру. Они еще не завалили Диксона, но она не смирилась бы с одним компромиссом. Отомстив, они с Саймоном поедут отсюда вместе в Лондон или еще куда-то. У него были грандиозные планы.

Кайфолом наблюдал за девушкой с порога. Ее маниакальное поведение напоминало ему о псе, который когда-то жил у Рентона, как он вертелся вокруг себя в корзине и только потом засыпал. Дела были совсем плохи после всего, что он наобещал. Кайфолом был до глубины души разочарован, когда обнаружил, что он у Марии был не первый. Какой-то парень из школы и испанский официант-опортунист получили золото. Единственной компенсацией для него стало то, что ему удалось расширить ее горизонты и - что греха таить - свои тоже. Она была очень горячей, когда сама того хотела, в тот короткий промежуток времени перед тотальной слабостью, когда ты понимаешь, что сейчас твое тело оставит все это растущее напряжение. Под героином она была довольно податливая, но все равно довольно проблематично было уговорить ее поменять позу - для ее же gusto, удовольствие.

Освещенная оранжевым светом уличных фонарей. «Вольво» останавливается рядом с Марией; окно опускается, и оттуда выглядывает небольшой мужчина, окидывает девушку взглядом и обращается к Кайфолому, который соколом смотрит на него.

- Подвезти твою подружку?

- Ага, - отвечает тот, глядя на ее пустое лицо и стеклянные, безжизненные глаза.

Они перебрасываются парой слов, и парень начинает уговаривать ее:

- Давай, Мария, лезь в машину, парень - свой. Съездите быстро к нему, потом он привезет тебя сюда. Увидимся дома.

Она встревоженно вздрагивает:

- А почему нельзя привести его к нам?

- Ты же не хочешь, чтобы все соседи и другие знакомые узнали, чем ты занимаешься. И миссис Добсон только и знает, что сует свой нос куда не надо, - он быстро окидывает взглядом темную улицу. - Давай! Увидимся ночью, милая.

- Но я не хочу ... - возражает она.

Это будет ее третий клиент. Десси Спенсер из паба был первым, затем – Джимми Колдуэлл. Он ненавидел делить ее с кем-то другим, но это был просто секс за деньги, он ничего не значил.

- Ты едешь? - у мужика в машине уже лопнуло терпение.

Кайфолом почувствовал запах, распространявшийся от этой грязной свиньи, но у него есть деньги, и в конце концов - это не его проблемы, он слишком устал. Возможность ареста и заключения казались ему сейчас скорее не потенциальной проблемой, а настоящей возможностью начать жизнь заново. Все пошло не так, как хотелось. Все подсели на наркоту, кроме Томми, Бэгби, Второго Призера и Гэва, все-все-все. Мария оказалась более профессиональной, чем он считал; не только в сексуальном плане, но и в наркоманском. А потому, что она постоянно нуждалась в героине, он и свое привыкания не мог удержать в узде. Она была такая упрямая и неуживчивая, когда он уговаривал ее сесть в машину этого мудака. Он подталкивает ее в спину:

- Просто садись в машину!

Она буквально упирает каблуки в камни мостовой:

- Но я не хочу, Саймон ...

- Я не могу здесь так долго, - встревает клиент. - Ты едешь или нет? Ну вас на хуй!

С этими словами он срывается с места и уезжает.

Кайфолом хватается за голову, наблюдая за тем, как по мостовой едут от него его замечательная беленькая фасоль и пара пакетиков героина. Он возвращается к Марии и разочарованно озвучивает то, что наверное подумал про себя клиент: