Иномирье (СИ) - Осадчук Алексей - Страница 21

Я израсходовал три стрелы, прежде чем попал в спину беглеца. Когда я к нему подбежал, он уже был мертв.

Пока я шагал к единственному оставшемуся в живых, в моей голове роились противоречивые мысли. А что если они прибыли именно по наши души! Вождь решил перестраховаться и убрать Барсука? Что б уж наверняка? Должен заметить, если это так, то все довольно логично.

Это же каким надо быть злопамятным, чтобы преследовать детей своего обидчика? А, может, не в обиде все дело? Может, этот Бык боится чего-то или кого-то? Но кого тогда? Кому, кроме себя самого, способен навредить Барсук?

Не считая морфа, остальные бойцы меня как-то вовсе не впечатлили. Может, вождь решил, что убить таких как мы с Барсуком, это плевое дело? А вождя ли эти люди?

Склонившись над неудавшимся убийцей, я похлопал того по щекам. Сперва воин никак не отреагировал, но потом, наконец, пришел в себя. И заорал от боли. Несколько секунд ― и он, наконец, выдохся.

Тучи рассеялись, и наш островок затопило мягким лунным светом. Я смог еще лучше рассмотреть подраненного мной бойца. Хм… Кажется я уже его видел где-то…

― Ты кто? ― спросил я. ― Почему стреляли в нас? Кто тебя послал?

Сперва мои вопросы были проигнорированы, но вплоть до того момента, пока я не схватился за стрелу, торчавшую из его брюха. Он снова заорал.

― Оставь его, ― услышал я справа голос Барсука. ― Я его знаю. Это Карась. Один из людей вождя.

― А другие?

Барсук осмотрел тела и выдал вердикт.

― Этот, ― указал он на мертвого морфа. ― Лис. Один из лучших разведчиков нашего племени. Мог учуять оленя за несколько километров. А тот со стрелой в спине — это Жук. Они все из одного отряда. Ты говорил, что среди них есть морф?

― Да, вот он, ― кивнул я на труп урода.

— Значит, Лис, ― то ли утвердительно, то ли вопросительно произнес Барсук. ― А ведь он еще с отцом охотился.

― А сегодня он, выходит, пришел поохотиться на тебя.

― Тебе все равно не жить, мелкий засранец! ― из последних сил неожиданно выпалил раненый и потерял сознание.

Спустя несколько минут он умер, так и не придя в себя.

― Слушай, а вы точно уверены, что хотите жить в Озерном? ― снова поинтересовался я. ― С такими соседями вы долго не протянете.

Той же ночью тела неудавшихся убийц мы сложили в их же лодку и отдали ее на милость реки. Оружие и личные вещи я решил не брать. Потом в Озерном, если их у нас кто-то увидит, могут появиться неприятные вопросы. Уверен, вождь, посылая своих людей убить нас, делал это в тайне. Пусть все так и останется.

Осмотрев карманы убитых, денег тоже не нашли. Должен заметить, они вообще приплыли налегке. Видать рассчитывали быстро со всем управиться. Вон, в походных мешках даже еды, как таковой, не было. А зачем? Думали, прирежут нас, а затем пожрут нашей же еды.

Следующую половину дня Барсук был хмур и молчалив. На мои вопросы отвечал нехотя и односложно. Я уже примерно представлял, что с ним происходит, потому особо с вопросами не лез. Пусть спокойно осознает произошедшее. У нас еще будет время поговорить.

Пока сердце моего товарища находилось во власти Богини Апатии, я тем временем был полон негодования. Причиной тому была жестокая несправедливость. Вот уже несколько дней я только и делаю, что машу тесаком, стреляю из лука, сижу на веслах и совершаю ряд действий, за которые в моем мире гарантировано получал бы скрижали и эски. Но здесь почему-то Великая Система не замечала мои «подвиги». В чем причина?

У меня была одна теория, заслуживающая быть истинной. Суть моего предположения в том, что Великая Система действительно не видит мои действия. Потому что, вопреки учениям наших жрецов о ее безмерной власти, этот мир не принадлежит ей, она здесь ― всего лишь гостья. В вещах этого мира, которыми мне приходится пользоваться, нет ее души, равно, как и в том, на что я с их помощью воздействую.

Неизвестно в какие дали я углубился бы в своих размышлениях, если бы не голос Барсука:

― Что ты чувствуешь, когда убиваешь? ― его вопрос застал меня врасплох. Но это не помешало мне ответить честно.

― Страх.

― Страх? ― удивился он. Похоже, не такой ответ он ожидал услышать.

― Да, страх быть убитым, ― ответил я. ― Буду с тобой честен. Увидь ты меня месяцев шесть назад ― не узнал бы. За это время я понял одну простую вещь ― я не хочу умирать.

Барсук задумался.

― Я знаю, что творится у тебя в голове, ― продолжал я. ― Этой ночью ты стал свидетелем смерти людей, которых ты знал с самого детства. Наверняка против тебя они ничего не имели. Даже неплохо относились к тебе, пока твой отец был жив.

― Да, ты прав, ― хмуро кивнул Барсук. ― Лис был дружен с отцом. Несколько раз бывал у нас в доме. Да и Карась, и Жук. Никогда бы не подумал…

― Зато сейчас у тебя есть прекрасная возможность хорошо обо всем подумать. Например, о том, что если бы победили они ― твое тело сейчас обгладывали речные крабы. И твоя сестра осталась бы одна. Без защиты. Единственное, о чем ты сейчас должен думать, это о том, как бы поскорее убить мутанта и вернуться с его башкой домой…

* * *

― Что-нибудь видишь? ― шепотом спросил Барсук.

Это уже, наверное, раз десятый, когда он задает мне один и тот же вопрос.

― Ничего… ― терпеливо ответил я и продолжил наблюдение.

Несколько часов назад, после семидневного плавания, мы прибыли на окраину Города Теней. После той ночи нас больше никто не преследовал. Да и на реке никто не встретился. Мертвый город не самое популярное направление у озерных жителей.

За последние сутки мы не увидели ни одного мутанта в округе мертвого города. Да что мутанты… Древние руины словно вымерли! А ведь я прекрасно помню, сколько живности здесь было в последний мой визит.

Что-то странное происходило… Настолько странное, что по моей спине периодически пробегал холодок. Будто кто-то невидимый все это время наблюдал за мной. Кто-то очень злой и голодный.

Мы обосновались на десятом этаже одного из домов. С этой точки открывался отличный обзор на реку и крайние кварталы. Кроме того, верхушка этого дома соединялась огромной перемычкой, похожей на гигантский желоб, с другим домом. Получалось, в случае опасности у нас было еще одно направление отхода.

― Впервые такое вижу, ― будто подслушав мои мрачные мысли, шепотом произнес Барсук. ― Даже птиц не слышно.

Незаметно для него я периодически принюхивался к потокам воздуха, как это делал в ту ночь поверженный мной Лис. Да, все верно. Подробно изучив кристаллы изменения, выпавшие мне после победы над морфом-убийцей, я произвел их активацию. Теперь я обладал «чутьем огненной лисицы». По половинке единицы с кристалла ― две с половиной в общем.

Должен заметить, что после трансформации этот мир для меня словно заново открылся. И это касалось не только обоняния, но и слуха, и зрения. Это было сродни тому, как если с моей головы сняли плотный пыльный мешок. И это только две с половиной единички. Что же будет, если поднять хотя бы до десятки? Повезло в свое время Лису с навыком. Видать сожрал правильного мутанта.

Кроме того, я как бы получал со всех сторон усиленный поток информации, с которым я еще не знал, как обращаться. Запахи, звуки, предметы, которые ранее не замечал. Например, такие, как многочисленные следы зверей, более насыщенные цвета у растений.

Среди множества запахов особо выделялся один. Самый стойкий из них и, почему-то, отдаленно мне знакомый. У меня вертелось что-то в голове, но я никак не мог выудить это что-то из глубин моей памяти.

К слову, чем выше мы поднимались, тем сильнее проявлялся этот запах.

― Звери ушли, потому что их что-то напугало, ― озвучил я то, что было у нас обоих на уме.

― Мутанты?