Повесть о ледовом комиссаре - Водопьянов Михаил Васильевич - Страница 49

Заместитель начальника экспедиции Шевелев получил из столицы правительственную радиограмму:

«Приготовить остальные три корабля и при первой возможности вылететь на поиски СССР-Н-170».

Но купол острова Рудольфа плотно прикрыл густой туман и лететь было нельзя.

Кренкель слышал, как тщетно вызывает остров Рудольфа: «Слушаем на всех волнах». Слышал всех, а его не слышал никто.

Около него молчаливо присел Отто Юльевич. Он не сделал ни одного нервного замечания, столь понятного в такой напряженной обстановке.

Ждал он терпеливо и долго, пока радисту не удалось, наконец, связаться с островом Рудольфа.

Шмидт на запаянном бидоне с продуктами писал в тетрадке первое донесение с Северного полюса, а тем временем Кренкель отстучал на ключе:

«…Вас ясно вижу. 88!»

«Ясно вижу» на языке коротковолновиков означает — «слышно хорошо», а «88» в переводе на русский — «люблю, целую».

Волнуясь и спеша, радист острова Рудольфа рассказывал о тех тревожных часах, которые пережили люди на острове не зная, что произошло на полюсе.

Шмидт кончил писать и ровным спокойным голосом, словно читая резолюцию на собрании, стал диктовать радиограмму, которую потом напечатали все газеты мира.

^{Высадка на лед. Кренкель, Папанин, Федоров и Шмидт.}

По эфиру полетели короткие фразы:

…Льдина, на которой мы остановились, расположена по ту сторону полюса и несколько на запад от меридиана Рудольфа… Льдина вполне годится для научной станции, остающейся в дрейфе в центре Полярного бассейна… Здесь можно сделать прекрасный аэродром для приемки остальных самолетов… Чувствуем, что перерывом связи невольно причинили вам много беспокойства. Очень жалеем. Сердечный привет. Прошу доложить партии и правительству о выполнении первой части задания…

Так заговорил Северный полюс.

На следующий день утром Кренкель передал на остров Рудольфа первую метеорологическую сводку, составленную Федоровым.

«Северный полюс. 22 мая 06 часов московского времени. Давление 761. Температура минус 12. Ветер 8 м, западный (по Гринвичскому меридиану), порывистый. Туман. Солнце просвечивает. Видимость 1 км. Слабый снег».

С той минуты, когда первая метеосводка с полюса домчалась по эфиру до Большой Земли, на международных синоптических картах северного полушария было стерто еще одно «белое пятно» погодообразования.

Лишь на четвертые сутки Е. К. Федоров, ставший на время синоптиком экспедиции, пообещал приличную погоду, и Шмидт посоветовавшись с летчиками, дал команду на остров Рудольфа готовить три других корабля к полету на полюс. До этого беспрерывные туманы, снегопады, ветер, пурга не позволяли совершить им решающий прыжок.

^{Первые палатки на Северном полюсе.}

Первым прилетел и благополучно приземлился на льдине самолет Молокова.

Алексеев в пути отстал от Молокова, покружился в облаках недалеко от полюса, не желая понапрасну тратить бензина, сел на льдину. На следующий день, после двадцати минут полета, он вовремя посадил свою машину на месте назначения. Вовремя потому, что не успели еще остановиться винты, как льдина снова накрылась облачным покрывалом.

Дольше всего не было Мазурука. Шмидт очень беспокоился. Он то и дело наведывался в радиопалатку, где несли вахту не только Кренкель, но и еще три радиста с прилетевших на полюс воздушных кораблей. Им удалось установить двухстороннюю связь с самолетом Мазурука, который совершил вынужденную посадку на льдину. Сесть ему удалось, а подняться было нельзя — не хватало места для разбега. Пришлось экипажу здорово потрудиться, расчищая свой «аэродром» от торосов. Работа была закончена, но погода еще шесть дней заставила Мазурука откладывать короткий перелет в лагерь.

Только 5 июня самолет Н-169 показался над городком, выросшим на льдине, в ближайшем соседстве с той точкой, в которой проходит воображаемая ось земли.

Это был уже целый городок из палаток, в центре которого возвышался «полярный дворец» — черный домик зимовщиков.

Когда, наконец, все снаряжение было выгружено, подсчитали, сколько грузов привезено на льдину. Совершенно неожиданно выяснилось, что вместо запланированных восьми с четвертью тонн Папанин ухитрился втиснуть в самолеты свыше десяти тонн. Шмидт, узнав об этом, развел руками.

— Я и сам не знаю, как это получилось, — хитро улыбаясь, оправдывался Иван Дмитриевич. — Но вы не огорчайтесь, Отто Юльевич, все мне в хозяйстве пригодится.

Оборудование станции близилось к концу. Всем участникам перелета хотелось внести максимум уюта в жилище остающихся четырех отважных полярников. Вот и последняя беседа О. Ю. Шмидта с начальником станции СП-1 И. Д. Папаниным.

Шестого июня в два часа ночи, когда все машины были готовы к отлету, участники экспедиции собрались на «Красной площади».

Отто Юльевич поднялся на нарты, которые служили трибуной, и, после короткого митинга, объявил научную станцию на дрейфующей льдине в районе Северного полюса открытой.

По алюминиевым мачтам взлетели вверх два красных флага. В 3 часа 30 минут была отдана команда:

— По машинам!

Загрохотали шестнадцать мощных моторов.

Отто Юльевич в последний раз обнял зимовщиков.

— До свидания, друзья! — по очереди обнимая Папанина, Ширшова, Федорова, Кренкеля, — говорил он. — Работайте спокойно. Родина будет следить за вами, а мы в случае чего, в любую минуту прилетим…

Москва торжественно встречала победителей Северного полюса.

После сравнительно легкого, и на этот раз непродолжительного перелета, 22 июня четыре оранжевых самолета появились над советской столицей.

На аэродроме, переходя из объятий в объятия, оглушенные дружным хором приветствий, участники экспедиции прошли на трибуну.

На митинге выступил Отто Юльевич Шмидт. Горячо звенел голос ледового комиссара:

— Поставить на службу человечеству Северный полюс сумел только Советский Союз. Этой победы нам бы не удалось одержать, если бы не была так могуча и сильна наша страна, если бы не было у нас такой изумительной промышленности. Наши прекрасные машины сделаны так умно, так прочно, что их нельзя не уважать. Даже Северный полюс должен был отнестись к ним с уважением. Полюс знал, кому покориться. Он веками ждал нас, советских людей!..

Вспомнили день возвращения челюскинцев; как и тогда, на увитых гирляндами цветов автомобилях Шмидт и его соратники поехали в Кремль. На улицах Горького снова толпы ликующих москвичей. Люди стояли на балконах, в окнах домов, на тротуарах, оставив только на мостовой узкий коридор для машин, пробивавшихся сквозь снежный вихрь листовок.

…За героический подвиг, проявленный в качестве руководителя экспедиции на Северный полюс, правительство присвоило О. Ю. Шмидту высокое звание Героя Советского Союза.

Популярность Шмидта после челюскинской эпопеи была чрезвычайно велика. Она умножилась во много раз после победы советских людей в сердце Арктики.

…«Наш Отто Юльевич», так называла его страна — миллионы простых советских людей. И в этом обращении сказывались любовь и уважение народа к своему мужественному сыну, отдавшему все свои силы и огромные знания Родине.

«Наш старик» любовно звали его полярники, среди которых авторитет Шмидта был особенно велик.

…В 1937 году внимание всего мира было приковано к небольшой, вечно движущейся точке в сердце Арктики, где четыре отважных советских человека несли круглосуточную научную вахту.

Уже первые результаты научных наблюдений коллектива станции «Северный полюс-1» привлекли внимание ученых всех стран и опрокинули ряд укоренившихся неверных представлений. Четыре советских зимовщика выполнили научную работу, которой хватило бы на десять и больше человек, и выполнили ее превосходно.