Лёд и разум (СИ) - Иванов Владимир - Страница 10

Разумеется, там стоял тот самый надоедливый, раздражающий, никак не умирающий блондин. Ничуть не изменяющий себе: песочного цвета костюм, туфли на полтона темней костюма, белая сорочка, галстук в красно-черную полоску, насмешливая улыбка, холодные искры в глазах. Ни крови, ни ран, ни прорех в пиджаке, ни оторванных частей тела. Возникало ощущение, словно оборотень даже не прикасался к нему.

— Как же ты надоел! — прошипела Бобби, взмахнула карандашом и… ничего не произошло. По всей видимости, так она просто напоминала, что подходить к ней не стоит.

Оборотень поддержал ее глухим рычанием. Отец Эдуардо полностью ушел в ритуал изгнания: «…In nomine et virtute Domini Nostri Jesus Christi, eradicare et effugare a Dei Ecclesia, ab animabus…»

— Пропусти меня, — блондин не просил, блондин приказывал. — Живее!

— Нет! — отозвалась Бобби и снова взмахнула карандашом. — Проваливай, мы не дадим тебе пройти!

— Мда? Мы? И кого же я вижу перед собой? — блондин высокомерно улыбался, не обращая внимания на творящийся экзорцизм. Взгляд наглеца скользил от застывшей на месте Бобби к священнику, от неумолкающего священника к оборотню. — Глупая неумелая квартеронка, ставшая охотницей за безумными порождениями Ночи; наивный кровосос, решивший отринуть свою природу ради человеческой самки, но так и не справившийся со своим внутренним Зверем; бесполезный меховой половичок, которому не помешали бы хороший шампунь и средство от блох. Скажите, вы вправду думаете, что справитесь со мной, а?

Александр просто упивался ролью самого главного злодея. На мой взгляд, выходило достаточно убедительно.

Бобби хмурилась, молчала, крепко сжимала карандаш. Она собиралась бороться до конца. И чужие слова не могли повлиять на ее решимость.

Отец Эдуардо читал молитву и не обращал внимания ни на что. Крест в его руке наливался голубым светом.

Оборотень рычал. А что ему еще оставалось делать? На счет шампуня Александер был прав. На счет средства от блох… Ну я еще не настолько близко познакомилась с оборотнем, чтобы понять есть у него блохи или нет.

Внезапно меня настигло понимание, что Александер в своей уничижительной речи кое-кого пропустил.

— А я? — от того, что меня проигнорировали, внутри возникла глупая детская, очень «своевременная» обида, которой захотелось поделиться.

— А вы хотели, чтобы я считал вас врагом? — насмешливый взгляд Александера, его наглая улыбка и высокомерный тон, вызывали желание треснуть его по лицу. Или не по лицу… Хотя бы по лодыжке! Или по колену!

— Не знаю, — отозвалась я, борясь с собой, со своими глупыми желаниями. — Сперва хотелось бы всё обдумать, взвесить плюсы, минусы, понять, кто прав, кто виноват, кто больше платит.

— Узнаю корыстолюбивую человеческую натуру, — засмеялся Александер. — Поверьте, мисс Хьюз, я не желаю…

— Изыди! — законченная молитва и поток голубого света прервали словоохотливого блондина.

Выглядело это эффектно. Будь сутана священника на пару размеров побольше, она бы красиво развевалась на возникшем ветру. Яркий свет, сопровождаемый теплым потоком воздуха, сорвался с серебряного креста, прошел сквозь «силовое поле» и устремился к блондину.

Я прикрыла глаза. Смотреть на этот яркий свет было нестерпимо больно. Прошло секунд десять, может быть, пятнадцать. Мои глаза открылись.

Блондин продолжал стоять как ни в чём не бывало. Крест священника угас, а на лице отца Эдуардо читалось разочарование. Он рассчитывал на экзорцизм, очень надеялся на его эффективность, но…

— Не помогло! — радостно озвучил мои мысли Александер и небрежно смахнул с плеча случайную снежинку. — Может, попробуешь еще разок? Я подожду. У нас еще вся ночь впереди: будем развлекать друг друга, пока не устанем.

— Уходи, — тяжело произнес священник и снова поднял крест над головой.

— С какой стати? — оскалился блондин. — Ты же знаешь, зачем я здесь. Вы все знаете.

Все? Он ошибался! Я, вообще, ничего не знала, ничего не понимала.

— Где мой брат? — прорычал оборотень. Мне не показалось! Он и впрямь говорил в парке! Так почему сейчас он отделывался невнятным ворчанием, а не вёл нормальный человеческий диалог? Ах да, человеческий…

— Мне нужен Источник, — блондин проигнорировал оборотня. — И я знаю, что он где-то здесь.

— Источник, — отец Эдуардо вздохнул и покачал головой. — Думаешь, он здесь? А ты не боишься, что я воспользуюсь его силой?

В лице священника вновь появилось что-то хищное, вампирское, злое. Даже голос его изменился, стал скрипучим, резким, неприятным.

— Не боюсь, — Александер усмехнулся. — Такие как ты не могут…

Блондин не договорил. Произошло что-то странное. В воздухе промелькнуло нечто. Словно гигантская невидимая мухобойка беззвучно стукнула по надоедливой мухе и тут же скрылась с глаз. И этот удар, как будто вбил блондина в пол, не оставив от него и мокрого места.

— Не могут, так не могут… — устало выдохнул отец Эдуардо. Его руки опустились, плечи поникли, тело обмякло, лицо вернуло человеческие черты.

— Мы… — недоверчиво промямлила Бобби. — Мы победили?

Снег и лед быстро таяли, как будто их грело яркое весеннее солнце. Вода капала на черный пол, превращая церковь в неглубокий бассейн для самых маленьких детишек.

— Не совсем, — священник покачал головой, подошел к возвышению у алтаря, провел рукой над потухшими свечами, и они загорелись. — Он вернется. Он подготовится и вернется. И если одна оторва будет постоянно бегать сюда, то это возвращение случится очень скоро. Ты понимаешь, о чём я говорю, Роберта?

— Понимаю, — Бобби побледнела, опустила голову. — Я очень хорошо всё понимаю.

— А я ничего не понимаю, — я поспешила вмешаться в этот диалог полный раздражающих недомолвок, недоговорок и тайн, которые мне, судя по всему, стоило бы знать. — И я хочу всё понять. О чём говорил Александер. О чём говорили вы. Ну же. Рассказывайте.

Священник хмуро посмотрел на Бобби, мельком глянул на Грфрхчща, уставился на меня. Этот пристальный взгляд вызвал в моей душе какой-то странный отклик. Я почувствовала себя маленькой белой мышью, оказавшейся перед огромным голодным питоном. Когда подрабатывала в зоомагазине, то часто видела, как питаются большие змеи, но почему-то никогда не задумывалась, что чувствуют грызуны, оказавшись один на один с голодной пастью, дрожащим языком и гипнотизирующим взглядом.

— Значит, — мой голос отчего-то задрожал, — вы мне ничего не расскажете?

— Подойди ко мне, — пробасил отец Эдуардо. Его черные глаза показались мне огромными. Весь мир сосредоточился в них. И ничего вокруг просто не осталось.

Я подошла. Медленно. Тело стало тяжелым, неповоротливым. Но в этом не чувствовалось ничего плохого. Я почти спала, не закрывая глаз.

— Посмотри мне в глаза, — в мире остался только приятный обволакивающий бас и черные бездонные глаза, которые смотрели на меня со всех сторон.

Хотела сказать, что смотрю, смотрю, смотрю и вижу только их. Но сил, чтобы открыть рот и пошевелить языком, просто не осталось.

— Ты слышишь только мой голос, — меня окатило тишиной. Если раньше я слышала дыхание Бобби, глухое ворчание Грфрхчща, тихое потрескивание свечей, звук капель, падающих с тающих сосулек, то теперь все звуки исчезли. Чужой бархатистый голос уносил меня в блаженное беспамятство. Я ждала, с нетерпением ждала, новых чудесных слов.

— Ты забудешь о том, что здесь произошло, — слова ласкали меня, мою душу, моё тело. Я почувствовала, как меня подхватил теплый поток, заставляя забыть себя, исчезнуть, провалиться в беспамятство, раствориться в бескрайней пустоте.

Стоп! Я вдруг ощутила какую-то неправильность. Что-то внутри меня не пожелало соглашаться с чужими словами. Как это забыть? С какой стати? Я хотела возразить, сказать что-нибудь саркастичное в ответ, но не смогла. Сил на сопротивление не осталось…

Теплый поток чужой воли уносил меня в никуда. Я не могла противостоять ему. И не хотела. Да и зачем? Ведь никто, кроме этого замечательного человека, не может быть таким добрым, таким дружелюбным, таким понятливым.