Лёд и разум (СИ) - Иванов Владимир - Страница 42

В следующий раз церковь попала в газеты во время Второй Мировой Войны. Статья сообщала об открытии в университете курсов по подготовке радистов. Уж не знаю, зачем газетчикам понадобилась церковь на фотографии, но фотографию они каким-то чудом получили.

Ни в одной газетной вырезке за следующие сорок лет ни пустырь, ни Храм Последнего Пристанища ни разу не упоминались. Зато в восьмидесятые годы в местных газетах чередой пошли материалы о необходимости застроить пустующий участок. А если не застроить, так продать. Причем покупателями выступали очень солидные, очень серьезные и очень мрачные люди, основой состояний которых являлись бутлегерские конторы двадцатых годов. В общем, участком и некоторыми прилегающими территориями, включающими половину университетского кампуса, с какой-то стати заинтересовалась мафия.

Под колесами неизвестного автомобиля погиб ректор. Полицейских, особо рьяно защищавших закон и порядок, расстреливали жены, любовницы, мужья любовниц, любовники жен, случайные прохожие. Два прокурора написали записки о безответной любви друг к другу и повесились, а третий во время бритья перерезал себе горло, переломал всю мебель в квартире, забрызгал всё кровью и непринужденно умер. Судья, выписавший пару ордеров, полез ночью чинить крышу в загородном доме, сломал ногу, нанес себе побои средней тяжести и ордера почему-то отозвал. А сколько свидетелей погибло от неосторожного обращения с огнестрельным оружием!..

Город потонул в крови и насилии. Стреляли днем, стреляли утром, стреляли вечером, а ночью не только стреляли, но и резали. Всё напоминало о возвращении в благословленные тридцатые. Правительство штата подумывало о введении военного положения и привлечении национальной гвардии, но так и не решилось на этот крайне отчаянный шаг. По мнению некоторых газет, в деле участвовал некий сенатор, небольшая группа девушек легкого поведения и баржа с кокаином. Но мнения оставались мнениями, а прямых обвинений ни сенатору, ни девушкам, ни барже так никто и не предъявил.

А потом в город вместе со своей красивой сестрой приехал молодой мистер Коффин и открыл первый крематорий. И вроде будущий богатей и филантроп работал себе в убыток: мало кто из жителей оценил столь новаторский способ по обращению с трупами родных и близких — но бандитов, стрельбы и найденных мертвецов стало гораздо меньше. А как открылся второй крематорий, мафиози в городе перевелись полностью.

Газетчики конечно списывали исчезновение мафии на усиленную работу полиции и пропаганду добропорядочного образа жизни. И я вполне допускала, что часть мертвых преступников оказывалась в печах Коффина усилиями полицейских. Но забывать о его мнимой сестре, со временем, ставшей его же дочерью, я бы не стала. Как не стала бы забывать про отца Эдуардо. Вряд ли вампир-священник отсиживался в церкви, когда вокруг творилось такое веселье.

Церковь, кстати, два раза фигурировала на снимках конца восьмидесятых. Как раз строилась объездная дорога, и на заднем плане мелькали боковые фасады Храма Последнего Пристанища, облицованные красным кирпичом.

О пустыре снова вспомнили под конец девяностых. Ректор захотел построить там новый лабораторный корпус. Правительство отказало. Но ректор не сдавался, не сдавались и его сменщики: в Министерство Образования летели просьбы и предложения. И в какой-то момент чудо случилось. Из федерального бюджета выделили деньги, и на пустыре началось строительство! Тут-то и стала происходить всякая чертовщина: то несчастные случаи, то необъяснимые пожары, то кровавые убийства, то таинственное исчезновение ректора вместе с деньгами на строительство. И если несчастные случаи еще можно было списать на нарушение техники безопасности, то во всём остальном чувствовалось что-то сверхъестественное.

А церковь на фотографиях больше не появлялась. Зато она появлялась не на фотографиях. Ее видела я, ее видел Дэн Тейлор, ее видела Бобби Райт, ее видел Алекс Айс Александер. И мы все побывали внутри… В Храме Последнего Пристанища, выстроенном на месте уничтоженного капища шауни и скрывающем в себе таинственный Источник.

Непонятная защита надежно скрывала его от глаз людей, от объективов камер и не давала никому попасть внутрь. Но иногда что-то случалось, и защита сбоила. Отец Эдуардо обвинял в сбоях меня. Не знаю, не знаю… Почему-то она отлично работала, когда я бродила по пустырю.

Я взглянула на телефонные часы и, отбросив все посторонние мысли, стала собирать найденную информацию воедино. Время, время, оставалось очень мало времени!

***

Я успела.

Без одной минуты три я вошла в «Ля Роз де Молинар», сжимая пакет с отпечатанным отчетом. Нашла взглядом Александера, перевела дух и направилась к нему.

— Точность вежливость королей, — блондин усмехнулся и отложил в сторону меню.

— И королев, — мрачно буркнула я и тяжело опустилась на диванчик. Пробежка от университета до кафе далась мне нелегко. В груди болело, в печени кололо, а ноги, обутые в тяжелые ботинки, как будто собирались отвалиться.

— И королев, — согласился он со мной. — Знали бы вы, как много было невежливых королей. И королев.

— Мне всё равно, — я сунула руку в пакет.

— Отчёт? Давайте его сюда.

— И всё равно я не могу понять, зачем он вам, — я протянула папку с отчетом Александеру.

А он отложил бумаги на диванчик и бросил на стол серо-зеленую пачку в банковской обертке. Даже пролистывать отчет не стал! Голубые глаза весело блестели, губы растянулись в довольной улыбке — блондин наслаждался моментом. И моим недоумением.

— И это всё? — я осторожно тронула пачку и осмотрелась. Да нет, и посетители, и работники пиццерии занимались делами, никого не интересовали странные люди, перекидывающиеся бумагами и деньгами. Не было рядом и тех, кто походил на агентов федерального бюро или налоговой службы.

— А вы хотели чего-то еще?

— Не знаю, — деньги перекочевали в пакет. Первоначальное предположение подтверждалось: отчёт ему был не нужен. С тем же успехом я могла притащить пачку чистой бумаги. Еще раз огляделась. Кафе жило тихой и спокойной дневной жизнью: пара посетителей за соседним столом, троица — за другим, официант облокотился на стойку, а официантка скрылась на кухне.

— Благодарю за помощь, мисс Хьюз, — Александер вроде бы получил, что хотел, но продолжал сидеть и смотреть на меня, белозубо улыбаться, чего-то ждать. Чего-то? Да он нагло напрашивался на разговор о…

— И вас это устраивает? — начала я. — То, что Марго подвинула вас, ничуть вас не задевает, да?

— А должно? — улыбка чуть дрогнула, в глазах промелькнуло… нечто. — Я же говорил вам, мисс Хьюз, не надо оценивать нас с человеческой точки зрения. Такая мелочь не…

— …Мелочь не может задеть вас? — перебила я его и перешла в наступление: — Тогда почему вы вчера побывали у Источника, а Марго об этом даже не знает? Ведь не знает, да?

Блондин сжал губы, сдвинул брови. И вроде выглядел он недовольным, но при этом все равно казалось, будто играет роль. Причем, не очень заботясь о правдоподобии. Фальшь и обман чувствовались в каждом его действии.

— Мне кажется, вы хотите избавиться от нее. Поэтому и показали пойманного оборотня, поэтому и рассказали о том, что случится в парке Кит-Санс, поэтому и дали мне деньги. Вы хотели, чтобы я продолжала интересоваться церковью и теми тайнами, что она скрывает. Уверена, мой отчет вам даже не нужен. Вы всё и так знаете, — я остановилась, перевела дыхание. — Да, вы хотите избавиться от Марго Мейз Миднайт. Но не хотите этого сделать своими руками. Не хотите или… не можете?

Александер внезапно расхохотался. Он откинулся на спинку диванчика, задрал голову вверх и смеялся, смеялся, смеялся… Я нахмурилась. Возникло ощущение, будто он смеется надо мной. И этот громкий обидный смех… его слышала только я. Никто не обращал на нас внимания. Официант принимал заказ у новой парочки. Официантка протирала стаканы. За соседним столом ели пиццу. Троица, сидящая в углу, увлеченно перешептывалась.