Этюд В Бордовых Тонах (СИ) - Тарно Игорь - Страница 17

         Я, глядя на затрапезного мужичка на присланном по телефону фото, скрепя сердце дал согласие на этот брак, хотя Люся  работала врачом - лаборантом в детской поликлинике и претендовала на должность заведующей отделением.

Разобравшись с сердечными делами сестры, я вплотную занялся своей судьбой,   понимая ее мрачную перспективу.

Но я прекрасно знал, что деньги в этом мире решают все, причем власть предержащие чиновники последнее время меняются во главе тех или иных органов с калейдоскопической скоростью, не успевая насытиться плодами своей деятельности, но, в то же время, в геометрической прогрессии растут их запросы за те или иные услуги.

Так или иначе, но несмотря на постоянные расходы, сумма накоплений на моих счетах в банке продолжала превышать два миллиона долларов в гривневом эквиваленте.

Это давало надежду на благоприятный исход моего дела, но при этом мне нельзя было     ошибиться с выбором для себя адвоката, каковым, наконец, стал молодой, но уже довольно-таки известный юрист Виктор Шестопалов из адвокатской конторы “Шестопалов и сыновья” - старший сын Василия Шестопалова - столпа украинской адвокатуры.

Его порекомендовал мне новый начальник тюрьмы Соломин Валентин Семенович - человек новой формации в пенитенциарной службе.

Мы как-то сразу нашли общий язык с ним, поскольку он тоже интересовался боевым искусством и даже улучшил оснащение спортивного зала тюрьмы, а я стал его персональным тренером, после чего наши отношения превратились скорее в  товарищеские, чем в официальные.

Мы встретились с адвокатом в кабинете начальника тюрьмы, и я изложил ему свою историю без купюр, не забыв сообщить о  том, что из неофициальных источников мне известно, что я  являюсь подозреваемым в убийстве полковника Ласточкина, его дочери и заместителя начальника Херсонской ТТС.

- Что значит подозреваемым? - осклабился адвокат. - Если кто-то так считает, то пусть докажет! Так что нечего свою некомпетенцию завуалировать таким образом! А то дожились, что заключенные должны будут доказывать свою невиновность во время процесса, забыв про презумпцию невиновности! А то навесили ярлык и живите с ним! Только пустой треп про судебную реформу, а воз и ныне там!

Я согласно кивал, и обида на тупых следователей росла в моей нежной душе, причем, вслушиваясь в слова адвоката, я словно забывал, что убил троих человек, пусть и мерзавцев, как и многих людей до этого, и что мои руки до плеч обагрены кровью…

Добившись того, что я уверовал в свою полную невиновность, адвокат удовлетворенно заявил, что подробно ознакомится с моим делом  и вынесет свой вердикт о том, сможет ли помочь в этой “безнадеге”, так как, не будучи уверенным в благополучном для меня исходе, за него не возьмется.  При этом, ухмыльнувшись,  он добавил, что его реноме адвоката стоит всех сокровищ мира!

Такой подход мне понравился, и я стал ожидать решения моей судьбы Шестопаловым.

Через три недели, которые показались мне вечностью, состоялась наша новая встреча с   адвокатом, на которой он сообщил, что изучил мой вопрос вдоль и поперек и считает, что, находясь в тюрьме Херсона, я никогда не выйду на волю, то есть “Ювелир” говорил правду, в довольно-таки грубой форме сообщив мне об этом.

И в таком положении я оказался, несмотря на благожелательное отношение ко мне со стороны начальника тюрьмы, а потому решать мой вопрос следует поэтапно, причем для этого следует добиться моего перевода из тюрьмы в колонию строгого режима, расположенную ближе к Киеву, где “руководство покруче и замки пожиже”.

И я, ради освобождения, согласился на подобную трансформацию, хотя в то время жил в тюрьме Херсона, как на курорте.

Потребовалось еще четыре месяца волокиты и 200 тысяч долларов с моего счета для того, чтобы в начале зимы 2006-го года меня перевели в колонию под Киевом, где я так и просидел до июня 2008-го года, но там меня никто не доставал, так что вспомнить то время мне крайне сложно.

12 июня 2008-го года ко мне в колонию прибыл адвокат, который сообщил, что в Министерстве юстиции принято решение о моем освобождении под чистую за хорошее поведение из колонии, и 21 июня я могу отправляться по месту жительства сестры с погашенными судимостями, за что мне предстоит выплатить ему гонорар в размере 250 тысяч долларов, из которых 150 тысяч долларов уйдут на соответствующие подарки.

 С учетом банковских накоплений у меня на счету перед выходом на волю все равно оставалось порядка 1,75 миллиона долларов, то есть я был вполне обеспечен для безбедного существования на первое время.

Тюрьма не подкосила мое здоровье. Мне было 28 лет от роду, и я прошел суровую борьбу за жизнь в жутких условиях, хотя в смысле образования оставался неучем с профессией слесаря, владеющего шарошкой, третьего разряда, так как ни в тюрьме, ни в  колонии никаким полезным трудом не занимался, считая это ниже своего достоинства.

Единственно, что я умел в этой жизни, это постоять за себя, но не имел лицензии тренера с правом работать с взрослыми и детьми, а просроченные документы о моей квалификации мастера спорта по дзюдо и рукопашному бою в лучшем случае могли сослужить мне службу при устройстве на работу в охранное предприятие, если кто-либо рискнет пропустить информацию о моем криминальном прошлом.

Потратив еще 20 тысяч долларов, я спокойно прописался по адресу сестры, которая владела огромной четырехкомнатной квартирой, в которой при приватизации выделила мне одну большую комнату, которая служила когда-то нам с сестрой детской комнатой.

Муж сестры Женя оказался тихим и забитым мужичком, не имеющим права слова, слегка выпивающим, но вполне домашним, что вполне устраивало и сестру, и меня причем в 2008-м году отличился в положительную сторону, сделав мне наследника - племянника, позарившись на мою страшненькую сестру, которого в память о нашем отце назвали Миша.

Устраивать свою жизнь я не хотел, как и приводить девиц в дом сестры, а потому снял двухкомнатную квартиру на Крещатике, куда и водил без разбору разных шлюх, стараясь компенсировать недостаток женщин в прошлом.

Мне требовалась получить какую-то работу, и я, дав взятку, устроился товароведом в Центральный гастроном, чтобы участковый ко мне не цеплялся, а потом мы с ним даже стали товарищами, и он периодически заходил ко мне выпить получившую популярность текилу с приличной закуской.

В этот период времени, когда отдыхал от тюремных застенков, приобщаясь к обычной для моих сограждан жизни, даже получив права на вождение машины, я познакомился с весьма симпатичной дамочкой 27-ми лет от роду, которую звали Светлана. Тогда она для меня стала светом в окошке, будучи очень милой, весьма интересной особой, которая родила девочку Тамару в двадцатилетнем возрасте после какой-то мрачно истории, о которой так мне и не рассказала.

Она растила дочку сама, так как ее родители погибли в автомобильной катастрофе, когда ей исполнилось 17 лет, а потому души в дочке не чаяла.

Светлана часто приходила ко мне с дочкой, и мы уже собирались чуть ли не жить одной семьей.

Как сейчас помню, тогда заканчивался июнь 2009-го года. И Светлана отправила Тамару в детский санаторий в Киевской области, по-моему в Обуховском районе.

Была пятница, и мы собирались с подругой посетить девочку в санатории на следующее утро, накупив гостинцев и заказав вечером такси.

В час ночи по телефону Светланы раздался звонок, и мужской расстроенный голос сообщил, что ночью на территорию санатория проник какой-то маньяк  и изнасиловал двух девочек, среди которых и восьмилетняя Тамара.

Светлана, находясь в шоке от случившегося, начала тут же судорожно собираться в поездку, но я убедил ее, что среди ночи отправляться в неизвестное место не имеет смысла, так как в 7 часов утра за нами заедет такси.

В 6 часов утра я попытался разбудить Светлану, которая дремала, завернувшись в плед.

Но молодая женщина не подавала признаков жизни, так как от жутких переживаний получила инфаркт и среди ночи скоропостижно скончалась…