Этюд В Бордовых Тонах (СИ) - Тарно Игорь - Страница 6

Прошло несколько минут противостояния,  в течение которых мне удавалось избегать клинча.

Но так продолжаться бесконечно не могло. Тем более, что даже мои болельщики начали роптать, обвиняя меня в трусости, хотя и понимали, что мой противник несомненно превосходит их участника в габаритах и мощи.

И я, понимая, что в честном бою, мне Гайдая не победить, пошел на выполнение так называемого “подлого приема”, как бы невзначай во время быстрой атаки ткнув указательным пальцем противника в глаз, на мгновение выведя бойца из строя, после чего атаковал остановившегося Гайдая в высоком прыжке, достав коленом до его челюсти, а затем, увидев, что он наклонился головой вперед, нанес в прыжке удар ногой точно в правый висок, после чего мой противник, словно в замедленной  съемке, начал опускаться на покрытие октагона, теряя сознание.

Прибежавший врач батальона обеспокоенно приложил руку к шее поверженного мной противника и сокрушенно развел руками, заявив:

- Какой ужас. Он мертв!

Майор Чайка тут же скомандовал, чтобы все военнослужащие покинули зал, и в нем осталось только пятеро человек: мертвый Гайдай, врач, я, Чайка и генерал, который вытирал мокрый от пота лоб белоснежным платком.

И тут мой командир, с ненавистью глядя на меня, произнес:

- Что ж ты, подонок, наделал? Зачем исподтишка ударил коллегу?

И я понял, что моя судьба предрешена, так как прыткий майор быстренько переложил всю вину за гибель Гайдая на меня!

Остальное  было делом техники.

Я был в очередной раз осужден ( на этот раз за убийство по неосторожности в пьяной драке), причем должен был отсидеть следующие три года в колонии строгого режима, а майора Чайку вернули на службу в ряды вооруженных сил, присвоив звание подполковника, и назначили командиром в свою прежнюю часть.

Так генерал отблагодарил его за быструю реакцию, а вот о моей судьбе никто не подумал...

 Итак, мне предстояло  на три года из благополучного среднестатистического школьника и неудавшегося студента превратиться в уголовного преступника, на счету которого человеческая жизнь!

Я стал изгоем в своей стране, хоть искренне хотел честно служить ей, посвятив порывы своего горячего, юного сердца. Но она не отозвалась на мой призыв и позволила затоптать врагам, словно табуну разгоряченных диких коней.

- Ну, что же, - думал я ночами, находясь за решеткой, в камере предварительного заключения, - раз так относятся ко мне, то я отвечу этому прогнившему обществу аналогично! И посмотрим, кому от этого будет хуже!

Несмотря на то, что мой отец, наконец, прозрел и нашел мне хорошего адвоката,  было поздно!

Теперь я ожидал отправки в Житомирскую колонию для особо опасных преступников, где должен был отстоять свое право не превратиться в “шестерку” и не стать “сукой”, чего боялся больше всего в жизни.

Но и это был не последний удар за мою  двадцатилетнюю жизнь, который мне нанесла судьба: 19  августа я  неожиданно  получил известие от сестры, что в Киеве скончался от инсульта мой отец, которому еще не исполнилось 60 лет!

Видимо, он скрывал свое истинное отношение к тому, что происходило со мной, и сердце не выдержало этого кошмара, но также, возможно,  просто исполнились проклятия тех, кого он сгноил за время своей службы в органах. Ведь даже проживали мы в доме МВД под №66,  в квартире №6 - прямо число Дьявола с тремя шестерками!

Часть 4 МОИ УНИВЕРСИТЕТЫ

Поступив в колонию после определенных типовых мероприятий для новичков и переодетый  в серую арестантскую робу, я очутился в приемной начальника колонии, который вызвал меня в кабинет, где я увидел насупленного подполковника за большим столом, который с интересом изучал мое личное дело, вчитываясь в каждую его строчку.

Закрыв папку, он долго и с интересом всматривался в меня, стоящего перед ним чуть ли не по стойке смирно, теребя в руках  головной убор, похожий на клоунский колпак.

Затем, будто убедившись в том, что я - реальный человек, а не фантом, человек в форме вежливо произнес тихим голосом:

    - Ответьте мне, пожалуйста, молодой человек, не сынок ли Вы досточтимого Михаила Саввича Илюшина, который намедни приказал долго жить?

- Да, Вы правы, - ответил я, не зная, что кроется за этим вопросом.

     Седой подполковник, сидящий напротив меня, радостно улыбнулся и протянул:

- Вот так встреча!  Передо мной отпрыск самого гнусного человека в мире, из-за которого я был уволен в запас и лишь благодаря стечению обстоятельств восстановлен  в должности против его сучьей воли!

   Совсем недавно я узнал, что он подох, а тут такой неожиданный сюрприз: сынок борца  за справедливость Илюшина - рецидивист и, мало того, еще и убийца!

Ну, не расстраивайтесь, молодой человек, мы Вам поможем встать на путь истинный, а если понадобится продлим срок пребывания  у нас, чтобы искоренить дух Вашего  отца, выродок Вы рода человеческого!

Все слова подполковника до этого пассажа я воспринимал совершенно спокойно, решив не отвечать на его провокационное заявление по отношению ко мне, но последняя фраза злобного типа, который мерзкими лапами коснулся памяти моего отца, не забыв меня, почему-то запала мне в душу, и я впервые в жизни почувствовал, как задергался мой правый глаз, что говорило о высшей степени напряжения в моем состоянии.

- Да заткнись ты уже! - подумал я и неожиданно повторил эти слова вслух.

- А ты, ублюдок, весь в папочку! - продолжал юродствовать подполковник, не меняя тон разговора, узрев бешенство в моих глазах, - но не жди, - я тебе спуску не дам, а буду следить за тобой лично, пока ты сам не сделаешь себе харакири от безнадеги!

Провоцируя меня, он явно заигрался, и настала пора ему об этом напомнить, а потому, на мгновение забыв, где нахожусь, я, не сдержавшись, бросился вперед, видя перед собой только лишь раскрасневшееся лицо типа, в одно мгновение ставшего мне ненавистным!

Легко перепрыгнув через стол, я вплотную очутился перед опешившим подполковником, оказавшимся очень высокого роста и успевшим вскочить на ноги.

Но было уже поздно! Я изо всех сил нанес ему удар неплотно сжатым кулаком прямо в мерзкую рожу, мгновенно сломав нос, из которого чуть ли не фонтаном хлынула кровь, обильно окрасив его форменный китель в бурый цвет.

Уже в следующее мгновение я перепрыгнул через стол назад и занял прежнее положение перед ним, сделав вид, что ничего не случилось.

Надо отдать должное подполковнику, который проявил невероятную выдержку, молча вынув из кармана брюк чистый белый платок, и зажал им окровавленный  нос, пытаясь остановить кровь.

     Все это происходило в абсолютной тишине,и я отрешенно наблюдал за происходящим, словно на сеансе какого-то детектива в кино…

Проявив похвальную выдержку, подполковник нажал кнопку на столе, и в кабинет вошел его секретарь в чине старшины.

- В карцер этого козла! - приказал подполковник с придыханием, стараясь не дать крови залить лицо.

- Устроить ему вводную лекцию? - поинтересовался старшина, до конца не сообразив, что произошло в кабинете начальника.

- Нет, нет, это мое личное, - промычал подполковник, не отрывая платок от лица. - Я этой крысой сам займусь!

Понимая, что назад хода нет, я нагло бросил в его сторону:

- Не пойму только Вас, начальничек, кто же я, все-таки, козел или крыса?

- Да какая разница! Все равно ты - труп, - сдавленным голосом просипел подполковник, жестом показав, чтобы старшина немедленно вывел меня из кабинета…

Уже  через пять минут, меня ввели в холодную, сырую комнату площадью в четыре квадратных метра с ободранными влажными стенами, покрытыми водяными следами, и бетонным полом, причем при блеклом свете мне удалось прочитать на стене несколько размытых надписей типа: “Здесь гнил Вася Тоцкий”!

Я успел рассмотреть, что в карцере нет ничего: ни подобия туалета, ни койки или хотя бы какого-нибудь настила, причем там также не было и в помине ожидаемой мной решетки  на окне, так как не было самого окна!