Новый старый 1978-й (СИ) - Храмцов Андрей - Страница 5

— Далеко собрался?

— К Сереге, аранжировкой моих песен будем заниматься, — отвечаю я.

— Когда вернёшься?

— Часов в шесть, Светка собиралась к семи подойти. Я на машине, так что быстро.

— Не гони, — напутсвует бабушка и крестит на дорожку. Она у меня верующая, а я комсомолец и, поэтому, атеист.

— Пока, — кричу я от лифта в закрывающуюся дверь квартиры.

Машина стоит на стоянке справа от подъезда, у фонарного столба. Отец оставил мне по доверенности свою «Волгу ГАЗ-24» в экспортном варианте. Салон велюровый вишневого цвета. Под торпедой съемная импортная магнитола, которую я убираю под сиденье. Сама машина стоит на сигнализации. Чтобы её открыть, надо просунуть палец рядом в зазор между дверями и опустить тумблер. Я это делаю не пальцем, а брелком или ключом.

Сажусь на водительское сиденье и сначала снимаю металлический крюк, соединяющий руль и педаль сцепления. Заводится «Волга» сразу, но я ещё минуты три прогреваю её на холостых оборотах. Пока машина греется, вылезаю и скребком счищаю наледь со стёкол.

Дорога пуста, ехать одно удовольствие. Станция метро «Коньково» будет введена в строй только через девять лет, поэтому обычные москвичи добираются до метро «Беляево» общественным наземным транспортом.

Буквально за десять минут доезжаю до Новых Черемушек, сворачиваю к новым кирпичным домам. У серёгиного подъезда паркуюсь, ставлю машину на сигнализацию, забираю гитару с магнитофоном из салона и поднимаюсь на четвёртый этаж.

Серёгина квартира в два раза больше моей, с двумя туалетами и огромной кухней. Процедура встречи в прихожей неизменна и почти смахивает на ритуал: словесные приветствия, пожимание рук и похлопывания по левому плечу. Встречаемся мы не очень часто, только на выходных. Но на каникулах — почти каждый день. Родителей у Сереги практически не бывает не только дома, но и в стране. Вместо родителей оставлена на хозяйстве бабушка, как и у меня.

— Ну что, композитор, пошли, покажешь, что ты там насочинял, — говорит Серёга. — Никогда не думал, что у тебя к этому делу есть способности. Я вот уже почти три года в музыкалке учусь, а сочинить ничего не получается.

— Зато на фоно классно играешь, — отвечаю я ему. — И аранжировщик из тебя получается толковый. А когда вместе выступим на школьной дискотеке, то все девчонки будут наши. Сегодня со Светкой разговаривал, она тебя помнит.

— Правда? Не ожидал. Симпотная девчонка была.

— Сейчас ещё лучше стала, ноги из коренных зубов растут. Во всех нужных местах уже округлилась. Я с ней на двух школьных предметах сижу за одной партой. Вечером ко мне обещала заскочить, послушать, что мы с тобой тут поназаписываем.

— Везёт, я с девчонками не очень общаюсь, — говорит Серега и приглашает в свою комнату-студию.

Я уже в ней не раз бывал, вместе играли на синтезаторе, подбирали различные песни. Несколько песен ABBA могли исполнить качественно, у Сереги «родные» ноты их были, отец ему привёз.

— Вижу твой ритм-бокс. Крутой аппарат. Полностью сможет заменить ударную установку? — спрашиваю я.

— Почти, — отвечает Серега. — Сейчас и проверим. Ты на магнитофон записал свои песни?

— Да, сейчас включу. Я пять песен сделал. Первая самая мощная. Только учти, с синтезатором и ритм-боксом это будет шедевр.

И я включил и стал смотреть на реакцию Серёги. Уже после вступления глаза его загорелись, а после припева он вскочил и бросился к синтезатору, и стал подбирать мелодию для клавишных. После окончания песни Серёга заорал:

— Ты гений, я такого себе даже представить не мог. Музыка — отпад, слова — улёт. И голос, голос твой стал лучше, профессиональнее звучать. Если бы тебя не знал, не поверил, что это ты поешь.

Серега, восторгаясь, продолжал подбирать мелодию. У него она звучала немного не так, как у «Землян». Я встал и показал, как я вижу эту вещь. Моя обработка была один в один, как у оригинала.

— Обалдеть, Андрей. Ты даже на синтезаторе стал лучше играть. Откуда у тебя это?

— Не поверишь, все это родилось у меня в голове утром. Я увидел песню, как будто я сам играю её где-то на концерте. После этого я сел и сыграл её на одном дыхании, — врал я, не краснея. Не рассказывать же Серёге, что я играл и пел её в будущем более сорока раз на корпоративах и домашних тусовках. — Давай, поработаем с ритм-боксом, а потом я возьму свою гитару и начнём записываться. Времени до 12-го апреля остаётся мало, а до этого я должен зарегистрировать их в ВААПе.

— Да, серьезные у тебя планы, — выдал восхищенно Серёга.

— У нас, теперь Серега, у нас. Мы теперь единый ансамбль, одна музыкальная банда.

И началась работа. Так как мы с Серегой уже играли вместе много раз, через два часа песня была записана на его катушечный OTАRI, а потом на мой кассетник. Песня звучала лучше, чем у «Землян», потому, что она была НАША!

Потом мы немного отдохнули, попили чай и помечтали, как мы скоро будем знамениты и богаты. Серёга просто мечтал, а я точно знал, что так и будет.

«Ничего не говори», «Подожди-дожди» и «Комарово» у нас пошли легче и быстрее, чем первая. Да и сами песни были легкие, как в плане исполнения, так и в психологическом настрое, игрались без напряжения. Если что-то у Серёги не получалось, я быстро ему всё показывал. Слушая свой голос, я просто балдел от его диапазона. Я пел так, как пели сами исполнители, полностью повторяя их манеру исполнения и тональность звучания. Серёга был шокирован моими новыми вокальными возможностями. Я думал, что больше радоваться Серёга уже не может.

Но когда я поставил «The Final Countdown», у него закончились даже слова и остались только эмоции. Он что-то радостно промычал в свой крутой микрофон AT-800 японской фирмы Audio-Technica Corporation со знаменитым двойным треугольником в круге в качестве логотипа на корпусе и заявил, что мне надо поставить памятник на территории моей школы, а лучше его, музыкальной. Чтобы все видели, какой у него талантливый друг.

С «Последним отсчетом» мы провозились дольше. Устали, но зато голос у меня зазвучал так, что соседи сверху и снизу могли начать стучать. Но нет, комната была звукоизолирована специальным поролоном, покрывающим стены и потолок. На полу был дубовый паркет, покрытый толстым ковром.

Было нелегко, но мы справились. Четыре часа я пел и играл, как заведенный. Тогда то я и понял, что значит выражение «поймать кураж». Возникло ощущение, будто огонь одновременно находится внутри и в твоих руках. Вот-вот, бедные мои руки. Кожу с подушечек пальцев левой руки я сдирал несколько раз. Под конец голос немного сел и навалилась усталость. Серёга тоже пахал, как проклятый, весь в мыле. Под конец мы были опустошенные, но счастливые.

— Да, — сказал Серёга, — я такого не ожидал. Теперь я понял, что правильно сделал, что пошёл в музыкалку. Будет стимул учиться дальше и больше. Спасибо тебе, Андрей. Я понял, чего я стою.

— Это тебе спасибо, — ответил я, убирая гитару в футляр. — Без тебя это была бы просто дворовая самодеятельность. Завтра будем работать?

— А что, ещё что-то есть? — спросил удивленно Серёга.

— Пока играли, появились задумки. Светке вечером напою, отшлифую. Утром позвоню и скажу, что получилось. Нам надо ещё на продажу что-то сделать. Тебе деньги нужны?

— Спрашиваешь, конечно нужны. А за сколько их продавать и кому ты знаешь?

— Есть намётки. Мы должны до двенадцатого и песни записать, и в ВААПе часть из них зарегистрировать, а не зарегистрированные продать. Дел выше крыши. Ладно, давай. Поеду, а то уже темнеет. Ты ноты со словами напиши для регистрации. Эти все официально проводить будем.

— Понял, сделаю к обеду. Вечером ещё послушаю наши песни. До завтра!

— До завтра, — сказал я и вышел.

Машину опять пришлось греть, успела замерзнуть, но потом по времени я всё наверстал. Перед выходом не забыл и позвонил домой, сказал, что буду через пятнадцать минут. Доехал быстро, дома уже ждал накрытый стол на кухне. Хоть и перекусывали с Серёгой в перерывах, но есть хотелось зверски. Этот молодой и растущий организм требовал столько калорий, что готов был есть даже по ночам.