Под солнцем цвета киновари (СИ) - Софиенко Владимир Геннадьевич - Страница 17

Дальше дорога вилась мимо комплекса бань, где по обыкновению царило оживление, мимо храма Утренней звезды, и, наконец, Тутуль-Шив увидел обсерваторию.

Как увлекательно проводил он здесь время, сколько знаний передал ему учитель и наставник Кукульцин!

Прежде это было святилище бога, пришедшего сюда вместе с завоевателями. Затем по указанию жрецов круглое святилище в форме морской раковины обнесли террасой, а сверху возвели второй этаж, тоже круглой формы. Именно здесь, в этой маленькой надстройке, через четыре небольших проема в стене будущий повелитель страны Пуук изучал звездное небо. Впереди, всего в двухстах шагах от обсерватории, находился сенот, названный в честь бога Штолока. По его вытесанным ступеням, возможно, еще маленькой девочкой бегала за водой его мать. Как и в прежние времена, здесь толпились женщины, унося с собой в глиняных сосудах прохладную воду. Завидев кортеж знатной особы, простолюдины падали наземь или просто пытались быстрее скрыться из виду. Это не всегда удавалось, так как город, в канун праздников напоминавший осиный рой, переполняли паломники из разных уголков Земли фазана и оленя, огромные толпы пестро одетого люда кочевали с одной улицы на другую.

Возбуждение метрополии передалось и Тутуль-Шиву.

Его кортеж, с трудом пробивавшийся по мостовым нового города, подходил к дворцу халач-виника Чак Шиб Чака, где для именитых гостей были отведены специальные комнаты. Отдав распоряжение устроить его багаж и слуг, Тутуль-Шив решил присоединиться к общему празднику. В окружении личной охраны он отправился на базар, находившийся неподалеку. В детстве торговые ряды Чичен-Ицы с их невиданным разнообразием товаров, завозимых сюда купцами не только из соседних провинций, но и из далеких, овеянных легендами мест, произвели неизгладимое впечатление на Тутуль-Шива. С годами ничего не изменилось. Рядом стояли торговцы из приморских районов, горных областей и непроходимых джунглей, граничащих с Дикими землями, жители городов, чья жизнь всецело зависела от количества небесной влаги, торговались с обитателями метрополий, в которых большую часть туна, не переставая, шли ливни. Здесь были товары со всех сторон света. Негоцианты страны Пуук и Чен принесли с собой соль, воск, мед, маис, фасоль, хлопок, хенекен, тканые плащи, копал и кремень. Торговцы из главных портов северного и восточного побережья Потончана, Чахуака и Бакалара прибыли с сухой, копченой или соленой рыбой, а также перьями водоплавающих птиц, какао и каучуком. Нито и Нако[21] были представлены ценными породами деревьев, перьями кацаля, яшмой, обсидианом, бирюзой, базальтом. Купцы других стран в основном торговали предметами роскоши из нефрита, горного хрусталя, золота, обсидиана, меди и керамики.

Непередаваемая суматоха, царившая только на рынках, заставила Тутуль-Шива на минуту отвлечься от своих дел. Бойкие торговцы наперебой предлагали знатной особе свои товары. И хотя халач-виника не нуждался ни в чем, он все же не удержался от соблазна немного поторговаться.

От одного купца Тутуль-Шив так и не смог уйти без покупки. Этот старый пполом был родом из Нако. Чтото необычное присутствовало в его облике. Может быть, безразличие, с которым он сидел у своего товара?

Прилавком его никто не интересовался. Пполом из Нако продавал одного-единственного попугая. Птица, казалось, подражавшая манерам своего хозяина, увидев Тутуль-Шива, встрепенулась. Попугай загорланил на разные лады, прыгал по клетке, раскачивался из стороны в сторону, мотал головой, распрямлял крылья, смешно заваливаясь набок. Словом, всячески пытался привлечь к себе внимание халач-виника. Солнечные лучи, падающие на изумительное по расцветке оперенье, заставляли их переливаться всеми цветами радуги. Птица, словно понимая это, пересела ближе к краю клетки, куда не добиралась тень от навеса из пальмовых листьев, и, продолжая вопить, несколько раз обернулась вокруг своей жерди. Халач-винику понравилась забавная птица. Не торгуясь, не проронив ни слова, хозяин уступил неугомонного попугая за четырнадцать бобов какао, предложенных вельможей. После чего растворился в толпе покупателей. Тутуль-Шив даже не успел разглядеть его лица. Отдав слуге распоряжение отнести крикливую птицу в свои покои, он отправился дальше. Уже без интереса прошел мимо невольничьего рынка, где сильный и здоровый раб уходил к новому хозяину за сто бобов какао, не привлекли его внимание и ювелирные изделия из далеких стран.

Лишь еще раз в его глазах блеснул огонек, когда купец, выставивший на всеобщее обозрение свой товар, стал уверять, что его драгоценности проделали нелегкий путь прямо из страны Оз. Покрутив в руках золотую змейку с изумрудным глазком, халач-виника бросил ее к остальным «сокровищам» далеких властителей. Когда-то Хун Йууан Чак показал Тутуль-Шиву, как отличить подлинную вещицу мастеров страны Оз от подделки. Он приказал страже схватить незадачливого негоцианта и отвести его в южную сторону торгового двора, там под обширной крытой колоннадой находилось обиталище суда Чичен-Ицы. Как и в прежние времена, там посреди дворика на каменной скамье восседал грозный судья холь-поп. Еще издали было слышно, как служитель закона рассматривал очередное дело человека, расплатившегося за приобретенного им кролика фальшивыми бобами какао.

— Почтеннейший и справедливейший судья, — взывал к совести холь-попа повидавший на своем веку торговец. — Этот презренный крестьянин, да сгниют все его посевы, отдал мне за кролика вот эти бобы какао, — пполом положил к ногам судьи смиренное животное, безмятежно пощипывающее траву, и для наглядности протянул бобы.

Не задумываясь, служитель правосудия задвинул ногой под скамью клетку с кроликом и принялся рассматривать бобы, по очереди сжимая их пальцами. Почти все они оказались пустыми. Вместо семени под скорлупой находилась земля или глиняный шарик.

Судья строго посмотрел на крестьянина, робко озиравшегося по сторонам.

— Что скажешь в свое оправдание?

— Сегодня я продал одному человеку листья пальмы для его хижины. Он расплатился со мной вот этим, — крестьянин неуверенно протянул ладонь.

— Подойди ближе, — приказал судья.

Привыкшие к тяжелым поклажам плечи крестьянина слегка вздрогнули. На полусогнутых ногах, словно волоча непосильную ношу, он подошел к скамье, неся перед собой в ладони оставшиеся три боба какао. Судья проверил и их. Они тоже оказались пустыми.

— Есть ли у тебя свидетели сделки и можешь ли ты указать на этого человека? — грозно прозвучал голос судьи.

— Свидетелей у меня нет, величайший из холь-попов, этот человек сразу ушел, но это правда…

— А чем ты докажешь свою правоту? — немного смягчившись, обратился судья к торговцу, заметив, как вторая клетка с кроликом перекочевала под его скамью.

— У меня два свидетеля, мудрейший холь-поп, это мои слуги. Они подтвердят, что именно этот недостойный самой гнилой маисовой лепешки человек дал мне фальшивые бобы какао.

Из-за спины пполома показались двое.

Обвиняемый не мог возместить ущерб, и, приговорив его к принудительным работам в пользу пострадавшей стороны до полной выплаты урона, судья принялся за следующее дело. На этот раз судили состоятельного купца ах пполок ёки за убийство гуатополь — девицы легкого поведения. После выполнения своей работы она потребовала с купца семнадцать бобов какао вместо обещанных ей одиннадцати. Взбешенный, он ударил ее ступой для терки зерна (базальтовые зернотерки и ступы были предметами его товаров), после чего несчастная скончалась. За потерпевшую сторону выступал дядя убитой. По закону родственник убитой был вправе требовать немедленной смерти для убийцы. Для таких случаев в дальнем углу колоннады находился огромный камень, с помощью которого потерпевший мог сам привести приговор в исполнение.

В этот раз стороны сошлись на выплате штрафа в стоимость одного раба. Получив от обеих сторон причитающееся вознаграждение за нелегкие труды, судья перешел к следующему делу. Выслушав претензии Тутуль-Шива к обманувшему его купцу, холь-поп удовлетворил прошение халач-виника и, опустив в карман несколько жемчужин, назначил недобросовестному торговцу сорок ударов плетью.