Хвостатым здесь не место! - Вострова Екатерина - Страница 13

Его не стало.

И вот теперь, не прошло и месяца с его смерти, как я…

А что, собственно, я? Ведь ничего же не было, в самом-то деле. Мы не обнялись, не поцеловались. Это все чертов хвост. Да и зачем Финику я, если он с его деньгами может получить любую другую женщину в мире?

Успокоив себя такими мыслями, я расправила кровать и улеглась.

Какая же все-таки чудесная вещь — кровать с чистым бельем и хорошим матрасом! Как много мы, люди, начинаем ценить, когда лишаемся этого.

Проснулась я поздно, с трудом оторвала голову от подушки.

Всю ночь Алечка капризничала, просыпалась каждый час или два и засыпала с огромным трудом. Скорее всего, дело было в той смеси, которой ее покормили, потому что под утро она наконец перестала поджимать ножки, морщиться и плакать. Очевидно, что животик прошёл, и она смогла нормально поспать.

Пришлось ещё вставать, чтобы переложить постиравшееся белье в сушильную машину. Честно говоря, никогда раньше такой не пользовалась, а

потому было довольно тяжело сообразить, что к чему, и не спросить у Финика, учитывая время на часах.

Я поставила будильник, чтобы проснуться пораньше, но переоценила свои силы. Специально держала телефон в руке, чтобы, когда он завибрирует — отключить и не разбудить дочку. Что ж, отключить отключила, а проснуться — забыла. Часы показывали одиннадцать тридцать. Аля, намучавшаяся за ночь, тихо спала. Красные пятнышки на щечках у нее стали гораздо меньше и светлее, и я немного успокоилась.

Спустившись вниз, никого не обнаружила. Похоже, хозяин дома уехал по своим делам. Ирен тоже нигде не было. Зато внизу в кухне обнаружила целую гору всяких овощей, фруктов, хлеба, круп. В холодильнике лежал свежий творог, молоко, йогурт без добавок. Невольно почувствовала благодарность. Я все еще не понимала, зачем Финик все это делает, но он все же запомнил, что мне многого нельзя, и наверное решил скупить все подряд, чтобы не ошибиться. Когда только успел?

Впрочем, я опять забываю, что есть доставка, и не с его деньгами переживать за переплату в несколько сотен рублей.

В итоге я позавтракала творогом со свежей сдобой, выпила чаю с молоком и снова поднялась наверх.

Из этого дома мне пока не уйти — не оставлять же его открытым, в самом деле. Случись потом что — не хочется остаться виноватой.

Люлька, которую принёс вчера Финик, действительно оказалась настоящей находкой, я легко смогла выкатить ее из комнаты в коридор, а оттуда в прачечную. Когда малышка проснулась, включила ей карусельку, и дочь увлечённо наблюдала за кружащимися игрушками.

Я за это время успела достать из сушильной машины белье и погладить его. Вместе с детскими вещами постирала и свои, так что теперь могла наконец снять банный халат, в котором ходила все это время.

Окна из прачечной выходили как раз мою сторону, но были витражными, а потому я не сразу заметила, что что-то не так.

Но когда с улицы раздался грохот, напугавший даже Алю, открыла раму, чтобы понять, в чем дело.

У моего дома стоял грузовик с эмблемой строительной фирмы, а рядом суетилось с десяток мужчин. Какого черта там происходит?

Подхватив Алечку на руки, выбежала из особняка и устремилась к месту скопления людей. Из грузовика двое разгружали стройматериалы, еще двое уже забрались на крышу моего домика и что-то внимательно осматривали, остальные ходили по двору.

— Вы что здесь делаете?! — я попыталась поймать взгляд хоть кого-нибудь, но рабочие меня словно не замечали.

Один из них подцепил железным ломом доску на обшивке дома и оторвал ее.

— Эй! Какого черта?! — выбежала вперед, вставая прямо перед ним. — Это мой дом, вы что творите?

— Кристина, Кристина! — слева появился Финик и, ухватив под локоть, отвел в сторону. — Не мешай, это, в конце концов, небезопасно! И да, доброе утро. Не стал будить, ты ночью и так плохо спала…

Легок на помине. Выглядел он хорошо: гладко выбрит, седые волосы, зачёсаны назад, на нем пошитый по фигуре костюм, светлая рубашка. В руке все еще трость, но, кажется, он уже использовал ее как аксессуар.

— Не заговаривай мне зубы, Финик! — я вырвала свою руку и с вызовом посмотрела на него. — Чтобы через минуту тут никого не было!

— Успокойся, я все объясню, — улыбнулся он так, словно говорил с малолетним ребенком, и это взбесило окончательно.

— Не смей говорить мне успокоиться! Я не давала тебе права распоряжается моей собственностью! Вы все! А ну свалили отсюда! — крикнула я так громко, как только могла.

Я ожидала удивленных взглядов от рабочих, их сомнений и вопросов к Финику, но те словно были глухими и не обращали на меня никакого внимания.

— Давай обсудим, я уверен, мы сможем найти компромисс, — сделал еще одну попытку Финик. — Мы ведь вчера уже с тобой пришли к выводу, что в этом доме нельзя жить.

— Какой еще компромисс, если ты привел бригаду, даже не спросив меня?! Это чужая собственность! — если бы не дочка на руках, я бы точно запустила чем-нибудь тяжелым в этого заносчивого засранца, а заодно в его глухонемую рабочую команду.

— Я не претендую на твою собственность. Все, что хочу — помочь тебе. Ты ведь согласна принять мою помощь? — вкрадчиво спросил он меня с непередаваемой интонацией. — И прежде чем ответить, не забудь, что обещала не говорить мне «нет».

А я-то, дура, еще корила себя за то, что этот индюк мне нравится! Да не нравится мне ни он, ни его грязные методы.

— Я не обещала отдавать свой дом на растерзание! По-твоему, жить на строительной площадке — лучше, чем в развалюхе?

— Почему же, — мгновенно изменился в лице Финик. — Кристина, это ненадолго. Максимум, месяц, но, уверен, можно и быстрее. Поживешь пока у меня. Ведь есть же все условия.

Условия есть, значит. Значит, вот зачем он приволок вчера кучу одежды и люльку. Все продумал и специально оставил меня сегодня одну, надеялся, что когда я узнаю, будет уже поздно.

— Я не буду жить в доме у постороннего мужчины! Забирай своих людей и проваливай сейчас же!

В подтверждение своих слов я подобрала одну из банок с каким-то раствором, принесенную из грузовика, и кинула ее в сторону дороги. Мол, и материалы свои тоже забирайте.

Вот только я не рассчитала, и полетела банка прямиков в одного из рабочих. С ужасом и пониманием, что будет дальше, я наблюдала за тем, как она с глухим стуком ударилась о его голову, и та нелепо мотнулась назад. Раздался хруст, и шея мужчины изогнулась под неестественным углом.

— Копать-колотить! — только и смогла пискнуть я, судорожно вцепляясь в малышку у меня на руках.

Вокруг стало очень тихо. На меня со всех сторон смотрело два десятка странных остекленевших глаз.

Тот, которому я заехала банкой, как-то странно и неловко поднял руки, пытаясь ощупать ими голову.

— Босс? — в этой зловещей тишине голос ближайшего ко мне строителя показался очень устрашающим.

— Все в порядке, она наша, — как ни в чем не бывало откликнулся Финик, но при этом в его взгляде сквозило такое удовлетворение, что я искренне пожалела, что банка не угодила в него.

Услышав команду от босса, мужчины тут же вернулись к своим занятиям. К тому, что пострадал от меня, подошли двое и, ударив по разу с другой стороны, выправили ему шею.

— Это что… зомби? — очень-очень тихо спросила я, инстинктивно шагнув поближе к Финику.

Ругаться прямо здесь как-то резко расхотелось. И вообще ругаться расхотелось, захотелось сбежать как можно дальше от этого места, из этого города и вообще с этой планеты. Мать моя женщина! У меня на участке начинается зомби-апокалипсис!

Финик ответить мне так ничего и не успел, потому что тот, что обращался к нему, вдруг встал рядом и, уставившись своим немигающим взглядом прямо куда-то мне в душу, вдруг заявил с яростным напором:

— Мы — мертвяки, — тут же развернулся и пошел дальше.

— Не стоило упоминать при них слово на букву «з». Ребята ненавидят то, как это выставляется в современной культуре, — насмешливо отрапортовал Финик. — И уж точно не советую смотреть с ними фильмы на эту тему. Загрызут от возмущения.