Юся и эльф (СИ) - - Страница 19

Она мать.

Она лучше знает.

И вот воплощенная травма ныне стояла и беззастенчиво разглядывала обстановку.

Лицо… обыкновенное.

Человеческое.

С грубыми чертами. Кожа шершавая, загорелая дотемна. И морщины уже появились, значит, и по человеческим меркам девица не юна.

Волосы с легкой рыжиной… оттенок первых осенних листьев. И это мило, но на волосах милое заканчивалось. Облачена она была в мешковатый свитер не первой свежести и неясного цвета, покрытый все той же не то грязью, не то слизью. Слишком широкие плечи. Слишком длинные рукава, которые девица то и дело подбирала. Слишком…

…уродливые штаны, потертые на коленях.

Высокие ботинки на ребристой подошве. Цвет их рассмотреть не удавалось, поскольку здесь корка грязи уже начала застывать. Главное, что к подошве левого прилип кусок чьего-то уха… или это не ухо?

И из украшений — серебряный браслет из тех, которым лучше оставаться в легендах.

— П-простите, — Хрустальная лилия вдруг явственно осознала, что готова согласиться на любую из девиц, даже на Сираниэль вкупе с троюродным братом ее прабабки и всеми его странностями… — Я… я безмерно счастлива…

…браслет посверкивал и переливался всеми оттенками света.

И как мальчику удалось добыть его?

Он ходил в храм… но этого недостаточно… многие ходят в храм, однако боги…

…боги…

И эта девица?

Нет, все не может быть настолько плохо.

Леди Алауниэль заставила себя улыбнуться.

…еще не все потеряно.

Браслеты…

…если подумать, то примеряли их довольно часто… в каждом поколении находилась пара-тройка безумцев, которым хотелось в жизни странного. И печально, что в число их попал ее мальчик… травма… завтра же она навестит целителя, и пусть тот лишь попробует отговориться занятостью или еще какими глупостями… нет, он обязан дать успокоительное.

И что-нибудь, что позволит прояснить разум.

Или… отправить мальчика домой? И самой… это будет выглядеть дурно в глазах света, но… в кои-то веки леди Алауниэль готова была закрыть глаза на общественное мнение. Ребенок требует жертв и…

…у нее есть дюжина лет, а это…

…это достаточно, чтобы мальчик образумился. А если и нет…

— Дорогая, — сказала она, надеясь, что голос звучит ровно. — Я бесконечно рада, что сын мой был удостоен света…

Говорила леди на высшем эльфийском.

А если девица не понимает, то это исключительно ее проблемы. В конце концов, нельзя собираться замуж за эльфа, не зная эльфийского.

…спустя два дня изящный экипаж, запряженный четвериком степных коней редкого каракового окраса, остановился перед гостиницей «Лисий двор». Построенная в незапамятные времена и с тех пор не единожды сменившая обличье — всякое новое было роскошней прежнего — та заслуженно считалась лучшей в городе. А уж банкетный зал на триста персон был и вовсе уменьшенной копией королевского, что позволяло владельцам безбожно задирать цены. Впрочем, людям солидным, имеющим положение и финансы, было зазорно играть свадьбы где-то помимо «Лисьего двора».

Однако нынешняя по всеобщему мнению была самой роскошной за последние годы. А потому экипаж сперва никого не удивил… все ж знакомых у городского главы имелось всяких.

Вышколенный слуга подхватил поводья.

Другой подал руку даме, которая выбралась из кареты. И сделал вид, что не слышит слово, оной дамой произнесенное. Да, порожки в эльфийских экипажах были высоки, а дверцы узки, и выбраться из такого без должной сноровки было тяжеловато.

Спутник девицы вот сумел.

Выпорхнул.

Оттеснил слугу. И почти снял даму с хрустальных ступенек.

— Спасибо, — буркнула она, одергивая кружевной край свободной блузы.

Черной.

Черным кружевом отделанной.

— Мы не опоздали? — она поправила крохотный цилиндр, украшенный длинным фазаньим пером. Маленькая сетка с мушкой выгодно оттеняла рыжину волос. А в булавке, крепившей цилиндр к кудрям, посверкивал темный камень.

Девица огляделась и, помахав невесте, решительно направилась к ней.

— Марисса! Я так по тебе соскучилась… я так рада была, что вы спустя столько лет все же решили пожениться…

Невеста, без сомнений, была прекрасна.

И подруге улыбнулась.

Как-то так улыбнулась, что слуга вздрогнул и едва не выпустил поводья.

— Я боялась, что он бросит тебя, как бросил меня… — девица говорила довольно громко, и не оставалось сомнений, что к вечеру слова ее, приукрашенные и преображенные, разнесутся по городу. — Но вижу, что не посмел…

Жених, и до того выглядевший больным, вздохнул.

А невеста неловко клюнула подругу в щеку.

— Что ты творишь? — прошипела она, впрочем, услышать это могла лишь рыжеволосая нахалка, заявившаяся на свадьбу, мало того, что в брюках, пусть и весьма интересного кроя, так еще и в черных. — Где платье?

— Ты же знаешь, что я не люблю платья… — отмахнулась рыжеволосая и пожала жениху руку. — Молодец, Глен. Поздравляю. Ты все-таки сумел устроиться в жизни… это ведь главное, выбрать жену с правильными родственниками… Кстати, знакомьтесь… мой жених…

Слуга отвернулся, пряча улыбку.

Пожалуй, эта свадьба обещала быть особенно интересной.

— Юся, — моя сестренка скромно потупилась и ковырнула носочком пол. — Знакомься, это папа… он с нами жить будет.

Я открыла рот.

И закрыла.

И… открыла, желая высказать все, что думаю, по поводу внезапнообретенных папаш сомнительного виду, но наткнулась на умоляющий взгляд сестрицы и вздохнула.

Папа, стало быть…

Нет, ее папеньку я помнила распрекрасно. В детской памяти моей почему-то отложилась не внешность, но весьма характерный запах каленого железа, а еще колючесть бороды и громкий голос, от которого хотелось спрятаться под кровать.

— Юсенька! — воскликнул гном преувеличенно бодро. — Выросла-то как, выросла…

— Ага, — я огляделась.

А день-то хороший.

Солнышко вот выглянуло, даром, что осень на дворе, а оно припекает по-летнему, и малина наша, словно чуя, что деньков этаких осталось немного, поспешила раскинуть колючие плети, растопырилась, подставляя солнцу глянцевую темную листву.

Поблескивала черепица на обновленной крыше.

Из трубы сочился дымок.

Пахло мясною похлебкой и самую малость — тем вот каленым железом, которым гном пропитался от макушки до пяток. Что сказать… гном как гном.

Обыкновенный.

Широкоплеч, коренаст и бородат. Борода рыжая, с нитями седины. Глаза серые. Кожа темная, это только считается, что они на поверхность выглядывают редко, да и под землею уровень излучения высок, вот и загорают… ага, почти дочерна.

Морщины опять же.

Одет неплохо. Скромно, но практично. И кожаные штаны я оценила, и жилетку со многими карманами…

— А я тебе вот принес, — он вытащил из кармана пару мятных карамелек, и я сглотнула. Точно. Он приносил их и клал возле кровати, а после отступал.

…и еще он мне кроватку сделал, для куклы.

И саму куклу купил, красивую, с белым фарфоровым личиком и платьем бархатным. Я ее несколько дней из рук не выпускала… куда она подевалась потом?

— Спасибо, — карамельки я взяла. — Гм… а… вы к нам надолго?

Нет, воспоминания — дело хорошее, но дом наш не то, чтобы велик, да и в принципе не готовая к полному воссоединению семьи.

— Так это… — гном поскреб бороду и, оглянувшись на сестрицу, промолвил: — До свадьбы только…

И вот тут я окончательно потеряла дар речи.

Свадьба.

Свадьба — это, конечно, хорошо и даже замечательно, но где-нибудь в отдаленной перспективе, а не чтобы вот так и сразу. Когда вот так и сразу, то это уже не свадьба, но полнейшее безобразие.

Сестрица же, испустив тяжкий вздох, сказала:

— Ты только не ругайся. Я все объясню.

А я засунула карамельку за щеку. С карамелькой за щекою ругаться как-то не получалось.