Юся и эльф (СИ) - - Страница 33

Расползалась.

Липла к пальцам. И долго отказывалась сохнуть, норовя залить пламя свечи печальной капелью. Я даже испытала преогромное желание отправить этот серый ком в мусорное ведро, но сдержалась. И не зря. Высохнув, бумага пошла пятнами и буграми. Часть букв расползлась, часть вообще уплыла, но в целом суть была понятна.

«Твой ельф у нас. Приходь третю ночь на Бздыхов склеп. В Гильдию сунешься — ухи отрежем».

Ухо я почесала.

Как вот понять, кому отрежут? Мне или эльфу?

И вообще, как он, перворожденный, мать его, маг, страж и все прочее, умудрился в этакое дерьмо вляпаться? Нет, этот вопрос я задам, как говорится, непосредственно, а пока… пока надо бы подумать.

Третья ночь… с учетом, что письмо пролежало на крыльце — вот идиоты, а если бы я уехала? — дня два, то идти предстояло сегодня. А что у нас сегодня?

Правильно, новолуние.

А новолуние с точки зрения прикладной некромантии событие скорее негативное. Внешние энергетические потоки ослабевают. Слабые контуры разрушаются. И на создание элементарной структуры требуется сил втрое против обычного. Зато и развеиваются подобные структуры легче, что весьма даже неплохо, если нужно кого упокоить.

Вопрос лишь в том, кого мне упокаивать придется помимо тех идиотов, которые на святое покусились. Я почесала руку с татуировкой. И вот как быть…

В Гильдию я точно заявлять не стану. В конце концов, пути наши разошлись. В лучшем случае отправят к городской страже. В худшем… одним эльфом больше, одним меньше… стража? Тоже не вариант… конечно, можно на них натравить эльфячью мать, которой, подозреваю, не слишком понравится, что некие сомнительного толку личности на мальчика ее покусились, но… будет шумно.

И бестолково.

Я вздохнула: от погоста мне не отвертеться, а стало быть, пора вещи собирать, пока светло… относительно светло.

Ненавижу дождь.

Вот всей своей душой ненавижу дождь. Особенно такой. Вдохнешь и едва не захлебнешься. Куртка моя из шкуры виверны, способная выдержать плевок шервыша, вдруг мигом пропиталась влагой. Штаны прилипли к коже. В сапогах мерзопакостненько захлюпало.

А главное, проваливались они в грязь по самую щиколотку.

Вяло зашевелилась малина, то ли приветствуя, то ли в принципе подавая признаки жизни.

— Я… — я сняла подштанники. Эльфийский шелк на ощупь оставался сухим, что вызвало в душе моей нехорошее чувство зависти. — Я за этой бестолочью ушастой. А ты дом сторожи… если кто сунется, смотри сама, только не до смерти…

…а то еще объявят потом потенциально опасным видом и выкорчевать велят. Эль такого точно не переживет…

Подштанники я свернула и сунула в сумку.

Авось пригодятся.

Добравшись до калитки, я оглянулась. Дом был… неустроенным, пожалуй. Неказистым. Серым в сумерках и каким-то совсем уж покосившимся.

Бедным.

И некрасивым.

А ведь есть же деньги. И давно бы стоило крышей заняться. Отчим даже письмо оставил к приятелям, которые бы сделали надежно, быстро и со скидкой. А я все тянула… почему?

Кто его знает.

Калитку я прикрыла. Огляделась. Что-то подсказывало, что за домом и мною следят. Правда, письмо, пролежавшее два дня под дождем скромно намекало, что похитители не великого ума, однако…

Тишина.

Пустота.

Кошки и те попрятались, и в чем-то я их понимаю. Я подняла воротник, пытаясь хоть как-то защититься от слабого, но на редкость промозглого, ветерка… капюшон бы накинуть, но под ним ничего не видно. Поправив сумку, которая норовила сползти, я бодро зашагала к городским окраинам.

Бздыхов склеп в городе был местом известным.

Расположенный на самом краю старейшего погоста, он был невелик и на диво уродлив. Сложенный из каких-то темных валунов, он с первого, как, впрочем, и со второго взгляда, производил отталкивающее впечатление. Камни эти, облюбованные ржавой плесенью, держались друг за друга цепко. Подслеповатые оконца, столь мелкие, что и кошка в них не пролезла бы, взирали на окрестные могилы. Ржавые ворота висели на одной петле, но желающих заглянуть внутрь не находилось, кроме, пожалуй, штатного некроманта. Но ему по долгу службы полагалось совать нос в места, от которых нормальные люди держатся подальше.

Бздыхов склеп был безопасен, но…

Нехорош?

Пожалуй.

Им даже контрабандисты, напрочь лишенные, что совести, что чувства самосохранения, брезговали. Мне случалось бывать на Стрежненском погосте и не могу сказать, что он так уж разительно отличается от обыкновенных кладбищ, но вот ощущение общей неспокойности присутствовало.

Дождь усилился.

Капли стучали по куртке, норовя попасть за шиворот. Платок на волосах промок, как и сами волосы. Общая унылая серость дня сменилась иною, более густою вечерней, а там уже и ночь подобралась. Тоже, что характерно, по-осеннему мутная.

Рваные тучи.

Тонюсенький серп новорожденной луны, будто кистью кто-то по небу мазнул. И сами небо неудачное, рыхлое и дырявое. Звезд не видать. Фонари и те горят через один. И главное, чем ближе к погосту, тем их меньше.

Я вздохнула, остановившись ненадолго.

Улочка узенькая, вьется, жмется меж домов. Людей нет, но оно и к лучшему, любопытные мне ни к чему. А дома старые, откровенно уродливые порой, и с этим уродством не способны помочь ни резные ставенки, закрытые плотно, ни узорчатые решетки, ни тем паче подвесные корзины, в которых догнивали цветы. Пахло плесенью и запустением. А еще самую малость горьким миндальным маслом. И запах этот заставил меня насторожиться. Вот неоткуда было взяться в этом, пусть еще не захолустье, но всяко далеком от приличного районе, миндальному маслу. Я осторожно повернулась.

Попыталась сотворить поисковое заклятье, но не удивилась, когда линии распались.

Новолуние, чтоб его.

Это целителям хорошо, а некромантам так вовсе наоборот… в такую ночь и девственниц на алтарь не кладут.

Погост показался издали.

Он стоял словно бы наособицу, отделенный от домишек пустырем и реденькою аллеей грабов. Деревья уже скинули листву, а потому выглядели уныло, под стать месту. Искривленные стволы, изогнутые ветви, изломанные линии, которых не должно бы быть.

Серая стена.

Сеть заклятий, пропитавших и камень, и силовые линии; белые пятна остаточной энергии, древней, давней, но заставившей присмотреться к стене куда как пристальней. А ведь такие пятна сами по себе не возникают, стало быть, стену не просто возводили, ее запирали по древнему обычаю. И надо полагать, кости невольных стражей до сих пор где-то внутри.

Меня замутило.

Способ, конечно, верный, но уж больно радикальный. А главное, что в прошлый раз я вот как-то не обратила особого внимания на ограду. Или просто при свете дня казалась она обыкновенной? Но я — это одно, а Гильдия… кому, как не им, понимать, насколько опасны связанные души? Пока договор соблюдается, пока ограда стоит, пока… в общем, не хотела бы я оказаться рядом, когда она-таки возьмет и рухнет. Спина зазудела, а я мотнула головой и сказала:

— Нет уж. Без меня давайте…

Что-то зашевелилось, забубнело, казалось, в самое ухо. Но сунутый туда палец избавил меня от необходимости вслушиваться. Конечно, понимаю, душам тоскливо и вообще, но… я лучше глухой притворюсь, чем позволю себя заморочить.

Ворота были заперты, что логично.

И не просто заперты, но перевиты заговоренной цепью толщиной в мою руку, а на ней виднелась связка замков. Вот тебе и сюрприз… замки я чистосердечно подергала, убеждаясь, что, конечно, справиться с ними можно, убив на то пару часов жизни, но вряд ли мне позволят. Вон та тонюсенькая нить, что связала все их воедино наверняка сигнальная. Задень и пяти минут не пройдет, как у ворот возникнет патруль и хорошо, если не усиленный…

Патруль мне нужен?

Не сейчас.

Я замки отпустила. Ворота потрясла, убеждаясь, что в пазах они держатся крепко, а то находились на моей памяти умельцы, пробирающиеся на кладбище окольным путем. Почему-то, правда, не думали, что если кто войдет просто, то и выйти будет несложно и не всегда тому, кто вошел.