Юся и эльф (СИ) - - Страница 52

— Если бы...

Он осторожно сжал мои пальцы, успокаивая и утешая. Что ж... возможно, высший свет и забудет пьяную выходку Глена, но не благородная леди Алауниэль, которая и прежде-то ко мне любви не испытывала. А теперь...

— Марисса... она очень продуманный человек, — я устроила голову на плече мужа. — Она явилась не из вежливости. И вряд ли лишь затем, чтобы позлить меня... и это представление, оно совсем не в ее духе. Марисса терпеть не может скандалов. Удушить втихаря — это да, а скандал, который заденет ее имя... имя рода...

Я вздохнула.

Бабочки кружились.

Они притворялись настоящими. Слетались к нам, кружились, норовили опуститься на руки, на волосы, чтобы расползтись затем дрожащим маревом чистой силы.

Бабочек было жаль.

Сидели мы... долго, может быть, и целую вечность. Я бы не отказалась от вечности на двоих. Но Эль вздохнул и произнес:

— Пора. Лучший способ предотвратить слухи, сделать вид, что ничего не происходит.

— И поможет?

— Нет. Но никто не будет уверен в том, действительно ли что-то происходит на самом деле.

Ага, то есть... в общем, не важно.

— Еще немного. И гости начнут расходиться, а там и мы... если мы уйдем слишком рано, все решат, будто тебя задела эта пьяная выходка, а стало быть, есть причина.

Конечно, есть.

Ненавижу пьяных, это раз. И тех, кто не умеет держать язык за зубами, это два. Но с другой стороны еще пара часов, и я окажусь дома.

— Надо только Глена проверить, — сказала я, сдувая очередную назойливую бабочку.

И ведь лезут же, тают и лезут.

...в том, что идея проверить Глена была плохой, я убедилась, стоило переступить порог гостевой комнаты. В нос шибануло запахом свежей крови.

— Твою ж... — я в два шага преодолела расстояние от порога до массивной кровати с балдахином. Тот был опущен, скрывая и гору подушек, и тело, меж них раскинувшееся.

Жив.

Дышит.

Слабо, но дышит...

— Эль...

...его остановила матушка, там, в зале. Подхватила под руку, чтобы сказать что-то очень-очень важное и точно мне не интересное. И мне бы дождаться возвращения, но...

...взгляды.

Смешочки.

И спины благородных эльфиек, всем видом своим выражавших презрение. Одной там, среди перворожденных, находиться было в высшей степени неприятно. И потому я попросила проводить меня к гостевым покоям. А потом еще подумала, что лакей вряд ли станет держать язык за зубами, и эта моя просьба будет истолкована весьма и весьма однозначно.

— Ю...с-с...я... — Глен открыл глаза.

Он был пьян.

И почти мертв.

Черный клинок торчал в груди, приколов моего бывшего к кровати, что бабочку.

— ...это... ты...

— Это я, идиот. Говорили же тебе, сиди тихо, — я прижала пальцы к шее, понимая, что ничего не смогу сделать. — Кто?

— Ю...ся... ты... за что?

Кто-то заглянул в комнату.

Завизжал.

А Глен закашлялся кровью и, почти подавившись, подался вдруг вперед, схватил меня за руку.

— Не позволь им... двоим... они... хотят... как древние... он и Марисса... вместе... не позволь... Юся...

Меня оттолкнули, а к Глену потянулись руки, много белых эльфийских рук, которые опоздали. Я знала это, а они, упрямые, пытались удержать душу в мертвом уже теле.

Я знала, что эти двое, отец Эля и высокий худой мужчина с по-человечески унылым лицом способны на многое. И вот раны затягиваются. И кровь темнеет. Грудная клетка вздымается. Опадает. И снова... и снова.

Опять.

Меня взяли за руку, потянули.

Эль?

— Идем, — тихо сказал он. — Ты ему не поможешь.

И я расплакалась.

Ненавижу слезы.

Слезы высохли самой, стоило услышать шепоток:

— Убила.

Это слово повторяли на разные лады. Кто-то с удивлением, кто-то с восхищением, с недоумением, кто-то... так, что становилось понятно: стоит ли ждать от людей иного?

Низкие существа, которым неведома честь. И дело отнюдь не в том, что убивать плохо, отнюдь. Плохо убивать на чужом празднике, ибо редкая смерть способна этот праздник украсить.

— Не слушай, — тихо произнес Эль. И я кивнула.

Не буду.

Только слушать не нужно, достаточно оглянуться, все написано на лицах и...

— Я не убивала.

— Я знаю.

— Я его... нашла. Понимаешь? Просто нашла и...

Он молча коснулся губами виска.

И ком в груди растаял. Остальные? Плевать. Пусть думают, что хотят, но главное, что Эль точно знает: я не убивала. Дышать и то стало легче. Я уткнулась в грудь мужа. Не хочу никого видеть. Просто не хочу.

— Уйдем? — предложил Эль. И я кивнула. Уйдем. Его бабушка поймет. Она показалась мне способной понимать, и потом, позже, я попрошу у нее прощения. Быть может, в лавке отыщется еще один полумертвый цветок драконьих кровей или что-то иное... но я просто не могу оставаться здесь.

Вот только уйти нам не позволили.

Отчего-то я не удивилась, увидев дорогого папеньку во главе городской стражи. И пару своих прихватил. Эшварт, которого я полагала если не другом, то всяко человеком порядочным. А вот Дункан, как был дерьмом, так и остался... ишь, подбрасывает на ладони комок тьмы, будто намекая, что в любой момент готов его отпустить.

— Надеюсь, вы осознаете всю сложность вашего положения? — осведомился папенька, разглядывая, правда, не меня, но моего супруга.

— Надеюсь, и вы осознаете всю сложность вашего положения, — спокойно отозвался Эль.

— Совершено убийство.

— Совершено.

Было бы странно отрицать очевидное. Хотя, признаюсь, мелькнула мыслишка от тела избавиться, жаль, запоздалая... мне бы раньше сообразить. Простейшее заклинание пепла, и пусть доказывают, что мой дорогой бывший просто-напросто не сбежал.

Иногда некромантом быть удобно.

Особенно удобно быть сообразительным некромантом. И я вздохнула.

— Убит подданный империи.

— На территории, принадлежащей эльфам.

— Этот дом не является посольством.

— Однако согласно договору о благих намерениях, подписанном в году тысяча семьсот тридцать восьмом от Восшествия, любая территория, на которой произрастает мэллорн, является неотъемлимой частью Вечного леса, — Эль слегка наклонил голову.

— Да что вы... — Дункан почти отпустил тьму, но Эшварт взмахом руки развеял клубок.

Он силен.

Куда сильнее меня и в прямой стычке шансов у меня нет. В прямой стычке, пожалуй, меня одолеет почти любой, а потому сопротивление бесполезно.

— Расследование будет проведено, — Эль смотрел на отца, а тот... тот выглядел донельзя довольным, будто все шло именно так, как должно.

— Не сомневаюсь. Но мы заявим протест.

— Пожалуйста.

— А также потребуем выдать убийцу.

Я спрятала руки за спину, запоздало вспомнилось, что на них кровь. И стоило коснуться ткани, как руки обвили тонкие нити. Испугаться я не успела: нити исчезли, а с ними исчезло и ощущение грязи на коже.

— Думаю, сперва следует его найти.

— Думаю, вы знаете, о ком речь, — наконец, я была удостоена насмешливого взгляда. — Я понимаю, что вы оказались перед непростым выбором... и пытаетесь сохранить лицо. Но, право слово, все ведь очевидно. Вашу жену застали над телом с ножом в руках...

...а он откуда знает?

Все ведь произошло быстро. И в доме мы не задерживались. Даже если кто-то из приглашенных послал за стражей, что само по себе сомнительно, эльфы не особо любят, когда посторонние вмешиваются во внутренние дела их, то подробности... или...

— Клянусь тьмой, я не убивала, — и тьма отозвалась, обвила ладони, чтобы впитаться в кожу. Эшварт нахмурился, а вот Дункан сплюнул.

Не поверил?

Или, скорее, плевать ему было на то, кто там действительно убил. Дункану главное, как это дело на карьере отразиться, которая у него во многом не складывалась. И отнюдь не потому, что специалистом он был дерьмовым. Не был. А вот засранцем, умудряющимся на ровном месте отношения с людьми портить, очень даже был. Но я-то здесь при чем?

— Клятва — это хорошо, — протянул отец громко. — Вот только... насколько мы знаем, связь с Вечным лесом не может не сказаться... в том числе на клятвах. Поэтому... с вашей стороны было бы весьма благоразумно оставить человеческие дела людям.