Дружинник (СИ) - "Amazerak" - Страница 9

— А кто её знает…

— Вроде Таня, что ли, — сказал Богдан. — Что-то мне подсказывает, непростая она какая-то. Простые служанки так себя не ведут, без уважения.

— Простая, не простая. И не таких раком ставили.

— Короче так, пацаны, — объявил я. — Эта девушка — моя знакомая. И если кто-то из вас её хоть пальцем тронет, если хоть посмотрит кто косо, зубы в глотку вобью. Всем понятно? — меня разозлило услышанное, поэтому я говорил жёстче, чем следовало.

— Ты, Миша, не дерзи, — лениво ответил Фома. — Думаешь, ты тут весь из себя такой важный? Думаешь, если ты — боярский ублюдок и любимчик местный, так можешь нос задирать? Договоришься ты когда-нибудь.

— Посмотрим. Но я предупредил насчёт Тани. Если я хоть одну жалобу услышу на вас, можете гроб себе заказывать.

Не дожидаясь ответа, я побежал к флигелю у пруда, где, по словам ребят, поселили Таню. До отбоя оставалось меньше часа, но мне хотелось увидеться с ней хоть на минуту. С тех пор, как мы с Андреем доставили её в поместье, я не получил от неё ни одного известия. Всё думал, у кого о ней разузнать. Беспокоился. А теперь оказалось: Таня тут, практически под боком.

Малый флигель представлял собой двухэтажный каменный дом, что притаился среди берёз на отшибе недалеко от большого флигеля. За зданием находился пруд, скрытый от глаз зарослями кустарника и прибрежными ивами.

В саду возле флигеля возились две служанки: молодая и постарше. Я спросил, тут ли проживает Таня, новенькая. Мне сказали что тут. Я попросил позвать её.

Когда Таня вышла вслед за молодой служанкой, лицо её озарила улыбка.

— А я уж подумала, ты про меня совсем забыл, — сказала она, подходя. Выглядела она более раскрепощённой, чем в тот день, когда мы приехали, вернулся прежний задор во взгляде. Значит, ничего плохого не случилось.

— Ни на минуту не забывал. Только сегодня узнал, где живёшь. Как всё прошло? Как сама?

— Бывало и лучше. Но вообще хорошо. Поселили меня пока сюда, во флигель, с другими девчонками. Арсентий Филиппович узнал, что у меня способности, предложил работу и обучение врачебному делу. Только я вначале должна клятву роду дать.

— Ага, и тебя, значит, в отроки записали. И ты согласилась?

— Ещё спрашиваешь! Попробуй не согласиться, — тут Таня погрустнела и поджала губы. — Хоть и не об этом я мечтала.

— Это лучше, чем должность фельдшера в захудалой больничке, — пожал я плечами.

— Лучше. Вот только я хочу людям помогать, а не на господ работать. Им-то зачем? У них и так всё есть. На них вон врачеватели. А бедняки мрут в бесплатных клиниках, потому что им никто помощь не может оказать квалифицированную.

— Что правда, то правда, — согласился я, понизив голос и оглянувшись, — но лучше об этом помалкивать. Мало ли тут ушей праздных бродит.

— Да знаю я, — махнула Таня рукой. — Не маленькая, поди. Тебе только говорю. Ты же и сам знаешь, как оно.

— Когда в жизни устроишься, сможешь благотворительностью заняться, — предложил я. — Всё равно больше возможностей будет, чем работая медсестрой.

— Время покажет. Ну а ты-то что намерен делать? Хочешь продолжать служить роду?

— А какие варианты? Я уже дал клятву. К тому же, здесь я могу посвящать много времени развитию своей силы. И безопасно тут. Пока что…

— А тебе кто-то угрожает?

— По крайней мере, Барятинские меня в покое точно не оставят. Вляпался я со своей роднёй по самые гланды. И как-то надо с этим жить. Но хотя бы мы теперь рядом. Чаще видеться будем. Я рад этому.

— Я тоже рада, — сказала Таня. — Только вот ты два дня пропадал где-то, и я даже не знала, что думать. И дальше так будешь пропадать?

— Что ты! Я теперь сюда каждый день буду приходить: у меня как раз свободное время вечерами.

— Ну тогда ладно, — улыбнулась Таня, — тогда я спокойна.

— То-то же. И ещё. Если кто приставать будет, тут же мне сообщай, поняла? Знаю я местных. От них всякого можно ожидать. Договорились?

— Да я и сама разберусь.

Я взял девушку за руку и посмотрел ей в глаза:

— Никаких сама. Это тебе не Арзамас. Тут всё серьёзнее. Мне говори, даже если не понравится, как на тебя посмотрит кто. Уяснила?

— Ну ладно, ладно, если уж так просишь…

— Вот и славно. Ну мне, кажется, пора. Отбой у нас скоро. До завтра?

— Буду ждать.

На этом расстались. Домой я шёл в приподнятом настроении. Я не сказал Тане о предстоящей битве. Об этом даже из старших мало кто знал, а ей — и подавно ни к чему. Зачем девушке лишние волнения?

Вот только беспокойство вызывали Фома и другие отроки, кто частенько наведывался во флигель. Я знал, что молодые парни не слишком церемонятся с простолюдинками и крепостными, и решил каждый день приходить сюда, чтобы по возможности оградить Таню от нежелательных контактов до того дня, когда она даст клятву роду.

На следующий день сразу после тренировки, даже не поужинав, я побежал к флигелю у озера. Таню там не застал. Поинтересовался у старой служанки, что возилась на кухне, где девушка. Оказалось, что та, как ушла утром, так ещё не приходила.

Решил подождать. Расхаживая туда-сюда перед домом, я размышлял о том, всё ли в порядке, и не случилось ли чего дурного. После вчерашнего разговора с парнями, меня начало знатно параноить.

Спустя полчаса ожидания Таня появилась на дороге, и я понял, что переживал напрасно. Как и вчера, девушка была в хорошем настроении и, увидев меня, обрадовалась ещё больше. Оказалось, её отправили на практику в барскую клинику на территории поместья. Я не стал докучать вопросами: времени до отбоя оставалось мало. А потому мы условились, что завтра встретимся снова, и Таня расскажет в подробностях, что и как.

Мне не терпелось снова увидеть её, но тренировки были важнее, а потому на следующий день пришлось отбросить лишние мысли и посвятить себя душой, разумом и телом подготовке к битве. Полдня я занимался магическими практиками, тренируя свою силу, а после обеда, который мне принёс слуга, Борис Вениаминович привёл троих дружинников. Среди них был здоровый белобрысый десятник Гаврила.

— Лучшая тренировка — это сражение, — сказал наставник. — Посмотрим, как ты управляешься с артефактами в условиях боя.

Он выдал мне четыре артефакта: доспех, бердыш, щит и ещё один — дальнего действия. Использовать энергию запретил. Мои противники были вооружены похожим образом только без щитов. Мне предстояло применять разные артефакты в зависимости от необходимости. Проблема была лишь в том, что переключался между ними я пока с трудом.

Началась схватка. На меня тут же посыпался град кристаллических снарядов. Я попытался выставить щит, но не успел: три кристалла ударили разом, сбив меня с ног. Я поднялся, выпустил снаряд в ближайшего дружинника, и только потом поставил щит, приняв в него ещё дюжину кристалов, от чего тот раскололся. Мозг кипел от череды действий, что я совершал усилием мысли. Это была не простая рукопашная драка, где все удары отработаны до автоматизма и производятся рефлекторно, тут приходилось контролировать каждое движение, и из-за этого всё выходило медленнее, чем нужно.

Закончив метание магическими снарядами, дружинники ринулись на меня врукопашную. Десятник держал бердыш — как у меня, только массивнее. Остальные двое были вооружены топориками. Я пульнул последний кристалл в ближайшего противника, сбив с ног, материализовал в своей руке бердыш и еле успел перекатом уйти от топора, нацеленного мне в голову. Затем, увернувшись от бердыша десятника, я рубанул того по ноге, свалил на траву, и тут же отбил топор второго противника. Парень принялся наносить короткие скоростные удары. Топорик был легче, чем бердыш. Я же уклонялся и парировал, несколько раз блокировал рукой.

Улучив момент, я рубанул дружинника в живот, сбив с ног. Но тут подоспел третий, и моя голова вновь ощутила на себе тяжесть вражеского топора. Броня выдержала, но из глаз посыпались искры.