Избранная 147/2 (СИ) - "Китра-Л" - Страница 39

Обычные люди влюбляются в улыбку, в ласковый взгляд, в звонкий смех, в трогательную хрупкость, чарующую таинственность и в тысячу других мелочей. Врагу, как особому случаю, предстояло влюбиться в совокупность среднестатистических данных.

Начало положено.

Первое, что заставит Врага сомневаться в том, что он не в безопасности от предназначения — это мое внезапное появление в Лэйтарии в обход стандартных сценариев.

Второе, — наша встреча. У меня была сотня вариантов начать наше знакомство идеально, но, видимо, пересмотрев сто сорок семь вариаций своих коллег по избранности, я выбрала агрессию. К счастью, хамство каким-то образом соответствует стандартным нормам встречи Избранной и будущего возлюбленного.

Третье, — мы оказались связаны тайной. Он скрывает мою истинную сущность от остальных.

Четвертый пункт я должна была организовать сама. Перебрав в памяти предназначения своих подруг, я высчитала следующий ход. Он звучал так: кто-то кого-то должен был спасти. Варианты: я попадала в неприятность — Враг меня спасает; Враг попадает в неприятность — я его спасаю. Или кто-то из нас должен был заболеть, а второй за ним ухаживать.

К несчастью, рассчитывать на болезнь Тинхе не представлялось возможным. Моя же болезнь не гарантировала присутствие Врага у моей постели с градусником и горячим супчиком. Все-таки мужчина не производил впечатления участливого человека.

Неприятность же — вещь наживная. Первые пять минут я всерьез раздумывала, как незаметно столкнуть Врага с лестницы, чтобы потом проявить о нем заботу. А потом поняла — падать придется самой. И не с лестницы. Более того — нужна страховка, если вдруг назначенный герой сердца не из торопливых и не из сочувствующих.

И вот я падаю. Лиана, что служила страховкой, выскальзывает из рук, а Враг с той стороны парапета стоит не шелохнувшись.

— 9 —

Мой крик оборвался почти сразу. Вместо жесткой дороги, я упала в сеть. Сеть! Лианы, что украшали здание, сплелись подобно паутине и подхватили меня почти у земли. Опутав руки и ноги, потащил обратно вверх. Все еще чувствуя панику, я забилась в скользких стеблях пытаясь освободиться. Те лишь сжались сильнее, сминая одежду. Меня подняли на несколько метров над крышей, демонстративно показывая Врагу. Тот кивнул.

— Зачем ты это сделала? — спросил он, когда изгибающиеся стебли вернули меня на крышу.

Не чувствуя ног, я свалилась на зеленый ковер и поспешила отползти. К живым разумным изгородям Центр меня не готовил!

— Ч-что с-сделала? — переспросила я, таращась на то, как лианы втягиваются обратно в ограждение.

— Прыгнула.

— Я поскользнулась! — праведно возмутилась я. Ибо нефиг ловить девушку на искреннем желании понравиться мужчине, чтобы он ее не убил.

Враг подошел к парапету. Провел перчаткой по поверхности. Растер между пальцами пустоту и повернулся ко мне.

— Ты определенно сделала это специально. Здесь наложены специальные чары, чтобы избежать подобных инцидентов.

Я возмущенно вздернула бровь. Мог бы и раньше сказать.

— Испугалась, когда тебя увидела. Вот и оступилась.

Мужчина напрягся. Бросил нервный взгляд на свою одежду, будто та могла таить сакральный ответ на мои слова. Провел пальцем по кольцу. Нахмурился.

— Что со мной не так? — спросил он.

— Ну, вот это все черное, — обвела я рукой его фигуру, удобно разместившись на газоне из клевера. Скрестила ноги, оперлась рукой о землю — почти как на тренировочной поляне в Центре. — Мрачный жнец во всей красе. Тьма в человеческом обличии. Спасибо, что капюшон не натягиваешь. Хоть лицо вижу.

Мужчина смерил меня взглядом сверху вниз и недовольно пояснил:

— Это униформа. Странники все так ходят.

— Между мирами, но не дома же.

Непроницаемый взгляд сменился безразличием.

— Ясно, — коротко бросил он.

Отвернулся и зашагал обратно по тропинке. Я смотрела на прямую, как жердь спину и недоумевала.

«Ясно»? И все? Ни в одном из миров «ясно» не может служить нормальным ответом, если вы не Гидрометцентр. Обиделся что ли? Я же пострадавшая. Все реплики о ранимости души и тонкой натуры — мои!

Я хлопнула ладонями по траве, выражая возмущение.

Подумаешь, высказала критику. Неженка какой. Я так всю жизнь живу и ничего — не растаяла.

— Тинхе, подожди! — крикнула я, бросаясь за ним вдогонку.

Согласно четвертому пункту, я должна игнорировать мужчину. Односложно отвечать на его вопросы и демонстративно его не замечать. Но как, скажите на милость, это провернуть, если меня избегают?

Догнала я Странника у двери. Засунув руки в карманы угольно-черного плаща, которую он не успел снять по возвращению, Враг нетерпеливо дожидался меня. Все в его позе говорило о том, что в продолжение разговора мужчина не заинтересован и не прочь поскорее избавиться от надоедливого общества.

Я раздосадовано скрипнула зубами. У всех Избранных такие красивые истории о любви. Толпы поклонников с первого шага, а у меня вот это вот. С тем же успехом могла бы остаться дома. Такие же вот ходят: угрюмые, вечно занятые и зацикленные сами на себе по поводу и без.

— Мне жаль, если я тебя напугала, — попробовала я стандартную фразу.

— Ты меня не напугала, — пожал плечами он.

Я это проглотила.

— И извини, если обидела с твоим костюмом.

— Не обидела. Это униформа, я же сказал.

У меня дернулся глаз. Честное слово, неужели так сложно поддержать разговор?

— Ужин в семь, верно? — бросила я последнюю жалкую попытку завести диалог.

— Лэй подаст его тебе в комнату. Я предпочитаю ужинать в одиночестве.

Я кивнула — «ну, конечно».

Он пропустил меня вперед на узкую лестницу. Или женщин пропускали вперед вне зависимости от их положения, или Враг подозревал о моем плане скинуть его с лестницы, чтобы после проявить искреннюю заботу.

Разговор окончен, догадалась я. Повинуясь судьбе, а точнее ее полному отсутствию, поплелась к ступенькам. Шлепая босыми ногами по холодному камню, я мысленно злилась. Второй раз видимся, а он так и не спросил, почему я без обуви. Не нравлюсь я ему, хорошо, стерпим. Но неужели совсем неинтересно? Или он так сильно навидался Избранных, что его ничем не пронять?

Как, спрашивается, выделиться на фоне ста сорока семи разных вариаций «избранности»? Своей дробностью, что ли? Я — половина от Избранной. И, похоже, не самая лучшая. Вместо целого мира в списке спасаемого у меня стоит один человек.

Тинхе остановил меня на последней ступеньке.

— Ты собиралась себя убить? — неожиданно спросил он. — Это была попытка суицида?

— Нет.

Я непроизвольно скрестила руки. На моей коже не было порезов. Все осталось там — в Центре.

— Ладно, — опять пустое слово.

Мы замерли на лестничной площадке. Здесь наши пути расходились. Он шел на первый этаж, а я в свою комнату на втором. С вещами здесь не прощаются и, очевидно, ждут от них того же. Вы ведь никогда не требуете, что бы настольная лампа желала вам спокойной ночи. Или свободной ночи и независимых снов.

Новый мир пока не нанес мне существенного вреда. Враг подчеркнуто благодушно отнесся к моей персоне: личная комната, питание, свободное передвижение. Никаких репрессий в сторону моей «избранной» персоны. Он вел себя со мной так, что я почти могла назвать это дружелюбием, но истина проявлялась как раз таких в мелочах.

У меня не осталось вопросов, что могли бы его задержать и при этом не оставить на мне клеймо прилипалы. Никто не любит надоедливых. Мысленно махнув рукой, я сдалась. Если мужчина хочет уйти, его не удержать ни слезами, ни брачным договором, ни ребенком.

— Сообщишь, если что-нибудь выясниться о странности моего попаданства? — напоследок попросила я.

Мужчина остановился на верхней ступеньке. Повернулся. Рука дернулась, будто он собирался накинуть капюшон, но вовремя опомнился.

— Зачем тебе это?

Я развела руками.

— Домой тебе не вернуться, — напомнил он. — Смирись.