Паук в янтаре (СИ) - Яблонцева Валерия - Страница 18

Некоторое время мы ели в молчании.

— Что — то не сходится, — внезапно произнес главный дознаватель, откладывая приборы в сторону. — Не складывается в цельную картину. Три случая восемь лет назад, через пять лет — еще три и теперь снова… Я все больше склоняюсь к выводу, что убийца не уроженец Веньятты. Иначе зачем было так долго выжидать? И, главное, чего?

— Два, — поправила я. — Два убийства восемь лет назад.

— Одна жертва выжила, — поймав мой непонимающий взгляд, он уточнил. — Ты.

Этого следовало ожидать — я сразу поняла что там, в архиве, Паук не удовлетворился моим ответом.

— Господин главный дознаватель, я же сказала, что мой… случай не имеет отношения к делу.

— Я услышал. Но одна из девушек была задушена. И ты… тебя…

Я стиснула зубы.

— Я не жертва, господин главный дознаватель. Я преступница, которую суд признал виновной в совершенном убийстве и определил отбывать наказание в исследовательском центре Бьянкини.

— Действительно, — хмыкнул Паук. — Было бы невероятно расточительно со стороны отдела магического контроля упустить такую возможность получить бесплатный источник артефактов. Уверен, судье не пришлось особенно напрягаться, решая твою судьбу. Первая леди земель Веньятты сама плывет в жадные руки. Как тут откажешься?

Я покачала головой.

— Что? — Паук подался ближе, наклонился ко мне. — Ты достаточно сообразительна, что бы осознавать, что все это неспроста. И понимать, что те, кто должен был вступиться за тебя, предпочли остаться в стороне. А вот почему? Где был гордый лорд Бальдасарре Астерио, когда его старшую дочь, наследницу рода, осудили на пожизненное заключение?

Горло сдавило. Слова главного дознавателя, прямые и жесткие, всколыхнули внутри волну застарелой обиды. Лорд Астерио, отец… где же и вправду был он, когда я сидела в холодной и сырой камере, каждую минуту ожидая неминуемой казни?

— Семья тебя бросила. Это обидно и больно, и я прекрасно это понимаю. Но нет ничего дурного в том, что бы пытаться самой добиться справедливости. Признай, ты же хотела, чтобы я занялся этим делом, потому что надеялась найти доказательства собственной невиновности?

Он наклонился еще ближе, почти перегнулся через стол.

— Ты можешь быть откровенна. Со мной. Я не отмахнусь от твоих слов, не закрою глаза на правду. Я никогда не отвернусь от тебя.

Его голос звучал вкрадчиво, а в желто-карих глазах застыло странное предвкушение. Паук словно бы ожидал от меня чего — то — доверия или, быть может, откровенности. Полагал ли он, что я должна была броситься ему на шею, разразившись слезами, и умолять о помощи, обещая сделать взамен все, что только пожелает главный дознаватель?

Я прикусила губу почти до крови. Нет уж, довольно глупых и бессмысленных надежд. Я выжила в тюрьме только потому, что поверила — прошлое не вернуть, к прошлому не вернуться.

— Вы правы, — тихо сказала я, — я хочу справедливости. Но не для себя, а для тех, кто был ложно обвинен в преступлениях, совершенных под чужим влиянием. Ментальная магия не так проста, какой ее пытаются сделать те, для кого она невидима и неосязаема. И тот, кого вынудили совершить убийство, тоже жертва. Жертва, судьба которой не волнует никого. И в особенности тех, кто должен представлять в наших землях закон и справедливость.

Паук фыркнул, отмахиваясь от моих слов. Было ясно, что он ждал совсем другого ответа. Подавив волну злости, всколыхнувшуюся внутри при виде безразличия главного дознавателя к судьбам заключенных, не носивших в прошлом громкого титула и не способных отплатить за проявленную к ним доброту, я опустила взгляд на блюдо с рисом и неохотно вернулась к ужину. Со стороны Паука не раздавалось ни звука, но я кожей чувствовала на себе его пристальный тяжелый взгляд.

Над столом повисло тягостное молчание.

— Я налью вино, — наконец, произнес Паук, взяв со стола бутылку речьотти, дорогого веньяттского вина оттенка спелого нежно-зеленого винограда. — Выпей со мной.

Он слегка отсалютовал мне бокалом и сделал небольшой глоток.

¬— Знаешь, в наших краях говорят, чтобы что-то понять, надо попробовать это на вкус, — он посмотрел на меня долгим взглядом и медленно провел языком по губам. — Я давно хочу… понять… земли Веньятты. Пытаюсь… понять, но что — то мне не дается, ускользает. Оттенок вкуса, какая-то тонкая нотка, без которой невозможно ощутить общую гармонию. Помоги мне… понять.

Под его пристальным взглядом я поднесла бокал к губам и отпила. Вино. Сколько же лет я не ощущала на языке его легкую приятную кислинку.

— Так ты мне поможешь?

— Да, господин главный дознаватель. Что вам требуется?

Он сделал большой глоток, глядя мне в глаза.

— Отбросим формальности, — в его голосе послышалось странное напряжение. ¬— Зачем они сейчас?

Я нахмурилась, не понимая, чего же он хочет. Потемневший взгляд Паука заставлял меня зябко ежиться. Я медленно отставила в сторону бокал и произнесла как можно более осторожно:

— Хорошо, лорд Эркьяни.

— Лорд Эркьяни?

Паук замер. Длинные пальцы сжались на ножке бокала с такой силой, что простой, не закаленный магией хрусталь точно бы треснул. Я ощутила, как всколыхнулась черная энергия, готовая в любой момент вырваться на свободу, захлестнуть меня, почти беспомощную перед его бешеным напором.

Рвано выдохнув, я вжалась в спинку стула в отчаянной попытке спрятаться от главного дознавателя.

— Ты же поняла, о чем я, — отрывисто и хрипло бросил он. — Ты же понимаешь… Да?

Я застыла. Паук неотрывно смотрел на меня. С каждым мгновением моего промедления его лицо мрачнело, и я все острее ощущала леденящие щупальца приближающегося шторма. Внутри все сжалось нервным спазмом, к горлу подступила тошнота.

— Мы равны. Эркьяни, Астерио… Наследники первых семей, потомки древних родов, в чьей крови течет сильная магия. Все эти формальности… они лишние между нами, ведь так? Разве ты не называла сыновей лорда Меньяри по именам, как равных?

— Мы были знакомы с Аурелио и Витторио с детства… — начала я, но внезапно вспыхнувшая в голове тревожная мысль заставила меня умолкнуть на полуслове.

Паук знал меня.

Его слова, его поведение — все свидетельствовало об одном. Он прекрасно помнил леди Янитту Астерио и узнал в ту же секунду, как переступил порог рабочей комнаты в исследовательском центре Бьянкини. Я внутренне содрогнулась. Неосторожно обратившись к нему по имени — точнее, вычислив, почти угадав его принадлежность к роду Эркьяни — я заставила Паука поверить, что тоже помню, тоже знаю его.

Но это было не так.

— Мне кажется, — как можно более осторожно произнесла я, — учитывая наше с вами положение, это не совсем приемлемо. Лорд Эркьяни, мы…

Он выпрямился столь резко, что стул за его спиной покачнулся и с грохотом опрокинулся. Через распахнутый ворот рубашки золотистой искрой сверкнул артефакт с заключенным в янтарь пауком. Главный дознаватель потянулся к нему, с силой стиснул камень в руке до побелевших костяшек пальцев. Затрещала, сминаясь, драгоценная оправа, цепочка разорвалась, тонкой змейкой соскользнув на пол. Но Паук этого даже не заметил.

— Лорд Эркьяни из Ниаретта, — почти выплюнул он. Лицо его исказилось от отвращения. — Действительно. Вы, северяне, великие Αстерио, надменные и гордые, привыкли считать других ниже себя. Привыкли к всеобщему преклонению и восхищению. Привыкли думать, что вся Иллирия ниже вас.

Темная энергия взметнулась внутри него штормовой волной, но прежде чем хоть капле удалось прорваться наружу, Паук развернулся и торопливо вышел. Заскрипели половицы.

Я сидела, опустив голову, боясь даже пошевелиться, что бы не спровоцировать главного дознавателя неосторожным движением. Южная магия была опасна — я не забывала этого ни на секунду.

Отчего-то Паук вдруг решил вернуться. Я услышала приближавшиеся шаги, затихшие у самой двери. Не заходя в гостиную, он произнес в пустоту:

— Твоя спальня, — главный дознаватель осекся и тут же ехидно поправился, — о, прошу прощения, миледи, ваша. Ваши королевские покои на третьем этаже. Правая дверь. Левая — моя.