Паук в янтаре (СИ) - Яблонцева Валерия - Страница 21

— Нет. Она отправится с нами.

Когда в отдалении показались знакомые черепичные крыши и белевший на фоне хмурого неба силуэт старой дозорной башни, я уже знала, что мы увидим.

Часть набережной вдоль канала была оцеплена законниками. При виде высокой фигуры главного дознавателя, затянутой в черную форму, они расступились, давая нам беспрепятственно пройти к месту, где была обнаружена убитая женщина.

Над телом, выловленным из воды, склонились трое законников, закрывая большую его часть своими спинами. Один из них — скорее всего, старший дознаватель Лекко — поднялся, приветствуя главного дознавателя. Я бросила короткий взгляд сторону тела и успела разглядеть рваный цветастый подол и бледную лодыжку в полупрозрачном чулке.

Такое же платье было на женщине, которую я видела сегодня утром под окнами своей временной спальни.

Возможно, я была последним человеком, кто видел ее живой.

Мне нужно было убедиться, что это действительно та самая леди, но стоило лишь сделать шаг вперед, как передо мной встал Паук. Взгляд его был мрачен.

— Господин главный дознаватель…

— Твоя помощь не требуется, — отрезал он.

Отстранив меня, Паук, сопровождаемый старшим дознавателем, подошел к телу.

— Женщину нашел в канале чинторьерро, — сухо отчитался Лекко. — Мы уже допросили его. Он не знает, откуда принесло тело. На шее убитой обнаружены следы — скорее всего, ее задушили, а после сбросили в канал. Мы ожидаем судебного лекаря для установления времени смерти и уточнения деталей. Кроме этого, определители указывают на ментальный след, причем достаточно яркий. Воздействие было оказано не более нескольких часов назад.

Они зашептались вполголоса, обсуждая детали дела. Слух выхватывал обрывки разговора — «лодка», «течение», «предполагаемое место падения в воду», «нет свидетелей». Я вытягивала шею, стараясь разглядеть хоть что-нибудь за широкими спинами законников, но с того места, где я стояла, было невозможно ничего разобрать.

Медленно и осторожно, стараясь не привлекать внимания, я приблизилась к телу леди Мариссы. Словно почувствовав это, Паук обернулся и недовольно покачал головой, но я не стала останавливаться. Главный дознаватель поджал губы, но не произнес ни слова.

Увидев платье заключенной с предупреждающими нашивками и толстые перчатки, законники расступились, давая мне место. Паук тоже обошел тело и замер с противоположной стороны.

Сомнений не осталось. Передо мной была незнакомка, лишь недавно брошенная своим жестоким возлюбленным. Брошенная… и вот теперь выловленная.

Ее едва можно было узнать. Острый конец торонна насквозь пробил кость со стороны правой щеки, выдрав кусок кожи и часть волос и превратив некогда прекрасное лицо в уродливую полумаску из бурой крови, плоти, ила и слипшихся волос. Губы побелели, кожа приобрела гнилостно-серый оттенок. Шляпка потерялась где-то в воде, медальон с артефактом соскользнул вбок, грязь облепила тело. На шее краснела широкая неровная полоса. В первый момент мне показалось, что леди Мариссу задушили ее же собственным медальоном, но след мало напоминал узор от тонкой цепочки.

За спиной зашевелились, заволновались законники из оцепления. Несколько мгновений спустя рядом присел на корточки ирениец, мой сосед по тюремному блоку. Увидев меня, он хитро прищурился и молча указал взглядом в сторону главного дознавателя. Уголки губ лекаря дрогнули в легкой улыбке. Без сомнения, он знал, что я не ночевала в Бьянкини, и мог догадаться, что сюда я прибыла вместе с Пауком.

Поставив на мостовую тяжелую сумку с зельями, ирениец склонился над телом. Тонкие узловатые пальцы порхали, ощупывая краснеющий след, оглаживая запястья убитой женщины, оттопыривая бледные губы, проверяя края рваной раны. Наконец, он выпрямился.

— Тело пробыло в воде не больше часа, — сообщил он главному дознавателю. Тот кивнул. — Рана на лице, предположительно от удара багром или острым концом торонна, получена уже после смерти, так что к убийству отношения не имеет. Однако леди не утопили, — он нахмурился, еще раз проведя пальцем по шее леди Мариссы. — Смерть наступила от удушья. Судя по характеру и толщине следа, была использована какая-то ткань — шарф, галстук, шейный платок. Думаю, это случилось два-три часа назад.

— Полтора, — вырвалось у меня. Главный дознаватель, Лекко и ирениец обернулись ко мне. Лекарь удивленно вскинул бровь. Лицо Паука осталось бесстрастным, но на энергетическом уровне я легко ощутила его нарастающую ярость. И упрямо продолжила. — Полтора часа, может быть, час. Я уверена, два часа назад она еще была жива.

– Откуда ты знаешь? — спросил Паук, глядя мне прямо в глаза.

Вздохнув, я рассказала об утреннем происшествии и странной паре, чья ссора выглядела столь искусственно, что сейчас я нисколько не удивилась найденному нa теле следу ментальной энергии.

Главный дознаватель дослушал до конца, не перебивая. После он подозвал старшего дознавателя Лекко и отдал короткое распоряжение осмотреть набережную и переулки, которые я упомянула. Тот передал приказ подчиненным, и несколько законников спешно покинули место оцепления.

Рядом с телом убитой леди Мариссы остались я, ирениец и Паук.

Мой рассказ заставил лекаря задуматься. Пробормотав себе под нос что-то неразборчивое на иренийском, он потянулся к сумке и извлек один из флаконов с зельем. Тягучая зеленая капля упала на поврежденную кожу убитой, и жидкость зашипела, покрывая рану белой пеной. Мельком оценив результат, ирениец потянулся за скальпелем и, сделав надрез на запястье мертвой женщины, выдавил несколько капель густой крови в крохотную пробирку и приступил к исследованию.

— Дурной сон, да? — ядовито поинтересовался Паук. — Просто дурной сон?

Я пожала плечами. Два часа назад у меня не было причин считать подсмотренную сцену чем-то действительно заслуживавшим внимания главного дознавателя, а лишний раз заговаривать с ним после вчерашнего не хотелось. Раздраженно фыркнув, Паук отвернулся.

— Янитта права, — отложив в сторону пробирки, нарушил молчание ирениец. — Все произошло приблизительно полтора часа назад. Более того, кровь слишком разжижена. Возможно, когда она упала в воду, она все-таки была еще жива. И, — он обвел взглядом нас с Пауком, — убитая была беременна. Третий или четвертый месяц.

— Внебрачный ребенок? Обманутая любовница? — предположил главный дознаватель и сам же покачал головой. Простой и понятный мотив мало вписывался в составленный нами образ менталиста-убийцы, не первый год орудовавшего в Веньятте.

Ирениец потянулся к шнуровке платья, чтобы продолжить анализ. Неожиданно его пальцы замерли над телом женщины. Он осторожно подцепил мокрые края лифа и оголил высокую грудь с крохотными съежившимися темными сосками.

Лекарь сдавленно кашлянул, привлекая наше внимание. Я почувствовала, что мужчине было не по себе. Ирениец, видевший за годы работы немало убитых тел — изрубленных, разодранных, изъеденных червями и рыбами — сейчас казался неподдельно взволнованным.

Изнутри плотный лиф оказался почти полностью пропитан кровью. Паук помог лекарю освободить женщину от верха платья, и нашим взглядам открылись множественные неглубокие порезы, рассекавшие грудь убитой. Порезы, складывавшиеся в четкие, явственно различимые слова.

«Мое сердце бьется для тебя».

— Это… — ирениец сделал несколько глубоких вдохов, пытаясь вновь обрести самообладание. — Надпись была сделана по живому.

Я провела затянутыми в перчатку пальцами по тонким буквам, и мокрый алый след, протянувшийся от порезов, словно перечеркнул страшную надпись. Незнакомка — леди Марисса — говорила своему спутнику именно эти слова. «Ты же знаешь: мое сердце бьется лишь для тебя». Мое сердце…

Мысль, чудовищная и безумная, внезапно вспыхнула в голове. Я обернулась к лекарю.

— Мастер, вы говорили, она умерла не более полутора часов назад и была еще жива, когда упала в холодную воду? — спросила я, стараясь сдержать охватившее меня волнение.