Глушь (ЛП) - Ли Эдвард - Страница 50

— Боже мой, да это лучшая утка, которую я когда-либо пробовала!

— Рад, что тебе нравится, — сказал Эрни. — Это вовсе не утка. Это чайка.

— Очень смешно.

Ее взгляд бродил по другим блюдам на столе: колбаскам, дымящимся котелкам с тушеным мясом, домашнему печенью и фаршированным лепешкам. Ароматы были почти эротические.

«Ох, Байрон бы тут разгулялся», — подумала она. На всех столах были так или иначе представлены блюда из крабов: что-то вроде ньюберга, приготовленного в пустых раковинах, перцы и сэндвичи с крабовым мясом. Она взяла несколько жареных крабовых котлеток.

— Они великолепны! — воскликнула она с набитым ртом.

На третьей Джуди потянула ее за руку.

— Не слишком налегай на котлетки, дорогуша. Поселенцы добавляют туда жареных цикад.

Только не это!

Эрни умирал от смеха.

Патриция решила осмотреться. Тихое веселье гудело вокруг; мероприятие, казалось, было пропитано духом сердечности и искренности. Она вновь подумала о том, что такое пиршество вскоре после смерти четырех Поселенцев выглядит странным.

«Позитивная религия, — вспомнила она. — Почти как евангелисты. Даже смерть — радостное событие, потому что смерть — еще один шаг к вечной жизни на небесах».

Патриция надеялась, что это правда.

Она пробовала все подряд, отмечая сложность и экзотичность кухни. В какой-то момент Джуди ушла, уже навеселе, а Патриция и Эрни остались, чтобы поесть и понаблюдать за людьми.

«Должно быть, я тоже начинаю пьянеть», — начала подозревать Патриция, хотя это могла быть и простая усталость, усугубленная трудностями, с которыми она столкнулась за день, особенно при посещении морга. Она выбросила из головы мерзкие образы и попыталась расслабиться, погружаясь в ленивую атмосферу вечера. Поселенцы радостно приветствовали ее. Музыка — что-то вроде переливов скрипки — эхом разносилась в воздухе, но Патриции никак не удавалось определить ее источник. Когда солнце зашло полностью, лица гостей стали казаться яркими и резко очерченными.

— А, вот и денежный мешок, — прокомментировал Эрни. За одним из столов Патриция заметила Гордона Фелпса, пробовавшего десерт, похожий на коблер. Кажется, он почувствовал на себе ее взгляд, поднял глаза, кивнул и вернулся к разговору с Джуди.

«Он что, в самом деле ей нравится?» — спрашивала себя Патриция. По спокойному лицу Эрни она поняла, что он находит это забавным. Но, по крайней мере, ее сестра оправлялась после смерти Дуэйна; возможно, его смерть открыла ей глаза на истинную природу мужа и она поняла, что его и оплакивать не стоит. Шериф Саттер и Трей стояли у стола, заставленного тарелками с жареным луфарем и большими песчаными миями. Саттер держал две тарелки с едой, что не было удивительно. В конце концов он решил подойти к Патриции и Эрни.

— Вот это стол, Патриция!

— Это невероятно, — согласилась она. — Я не думала, что мне понравится такая кухня, но до сих пор все, что я пробовала, было очень вкусным!

— Даже крабовые котлетки с цикадами? — пошутил Эрни.

— Даже крабовые котлетки с цикадами, Эрни, — призналась она.

— О, кстати, — Саттер решил сменить тему. — Окружной коронер рассказала, что ты к ней сегодня заезжала.

«Черт», — она надеялась, что не открыла ящик Пандоры своим вмешательством.

— Да, просто хотела кое-что узнать о смерти Дуэйна.

— Довольно неожиданно. Значит, ты уже знаешь о Джуниоре Коудилле.

Это был не вопрос, а утверждение. Патриция почувствовала себя так, словно оказалась на допросе.

— Да, она упоминала о нем.

— С ним даже сложнее, чем с Дуэйном, — Саттер покачал головой.

— Черт побери, все в городе слышали новости, — вздохнул Эрни. — Какая-то зараза, которая растворила его внутренности.

Саттер ухмыльнулся.

— Нет никакой заразы, Эрни, но не болтай об этом. Сам знаешь, как у нас дела со слухами.

Эрни пожал плечами.

— За что купил, за то и продаю, шериф.

— Я не думаю, что это была зараза, Эрни, — добавила Патриция, — и вряд ли мы что-нибудь узнаем, пока не закончат расследование.

— Самое интересное в том, что доказательств преступления нет, но все думают, что его убили, — сказал Эрни.

Патриция держала рот на замке и навострила уши.

— А еще дурно то, что брат Джуниора обвиняет Эверда Стэнхёрда, а Эверд исчез куда-то, — добавил Саттер. — Я не верю ни одному слову Рики Коудилла, но это не меняет того факта, что я должен вызвать Эверда и Марту на допрос.

«Любопытно», — подумала Патриция.

— Возможно, мы больше никогда их не увидим, — добавил Эрни.

— Может быть, они не исчезли, — предположил Саттер, продолжая набивать рот едой. — Возможно, они мертвы.

— С чего бы это? — Патриция просто не могла не задать этот вопрос.

— Ну, Трей о чем-то таком сегодня распинался, и чем больше я думаю об этом, тем сильнее верю в то, что в этом есть смысл. Убийства из-за наркотиков уже случались, так может быть, Эверд и его жена были частью той же банды, к которой принадлежали Дэвид Илд и Хильды?

Патриция и Эрни нахмурились.

Саттер поменялся в лице, когда понял, что сказал лишнее.

— Ну, я думаю, это притянуто за уши, — внезапно он начал оглядываться. — Кстати, говоря о Трее...

— Он был здесь всего минуту назад, — сказал Эрни.

Патриция стала напряженно вглядываться в толпу. Сержанта Трея нигде не было видно.

«Больше времени на ерунду нет», — пришла в голову спокойная, уравновешенная мысль.

Стемнело, главная дорога окуталась тишиной.

Хорошо.

Пэм закончила в пять часов вечера, полицейский канал Аган-Пойнта был передан окружному диспетчеру. Другими словами, в здании участка никого не было. Никого, кроме...

«Старого доброго Рики», — подумал Трей. Он вошел через черный ход, открыв дверь своим ключом. Убивать людей не так уж сложно. Трей не был психом и не наслаждается этим, он просто делал то, что отвечало его интересам.

Убийство Рики Коудилла определенно им отвечало.

«Жирный тупой жлоб точно проболтается, — раздумывал Трей. — Нельзя этого допустить. Я слишком много вложил в это дело, чтобы потерять все из-за длинного языка толстого полудурка. Пусть он напуган, но через несколько минут ему уже не будет страшно. Если, конечно, ада не существует, потому что на небеса ему путь заказан».

Этим ограничивались представления сержанта Трея о религии. Он был похож на большинство людей: просто хотел получить свою долю плюс еще немного, и, если бы в будущем план Фелпса сработал, Трей мог бы получить очень много.

Поселенцы в страхе покидали мыс. Через месяц-другой они все уедут, и тогда дела пойдут в гору. Но с потерей Дуэйна — а также Рики и Джуниора — вся грязная работа досталась Трею.

«Работа как работа. Просто нужно ее сделать», — вздохнул он.

Он не включил свет. Играло радио; Пэм, должно быть, оставила его включенным для Рики.

«Все пройдет гладко», — убеждал себя Трей. Рики был большим парнем, но слабым.

«Просто повешу ублюдка», — решил сержант.

Трей подготовился: он стащил одну из свежих простыней для тюремных коек, разрезал ее и сделал петлю. Сержант собирался инсценировать самоубийство.

Очень просто.

«Запихни эту работу в...» — тихо напевало радио. Коридор с камерами освещался круглосуточно. Трей свернул петлю и положил ее в карман — он мог бы вытащить ее в одно мгновение. Но сначала нужно было отвлечь Рики и открыть камеру.

— Эй, Рики, тупица. Ты спишь?

Рики не ответил.

— Просыпайся, придурок. Саттер велел мне проверить тебя. Поссать нужно?

Ответа снова не последовало. Трей подошел к камере и заглянул внутрь.

— Эй! Жлобина! Просыпайся!

Рики лежал на спине, одна рука безвольно свесилась с койки.

«Чудесно. Ублюдок крепко спит. Проще будет управиться», — обрадовался сержант.

Трей как можно тише отпер замок и открыл дверь.

Внутри было темно, и только свет из коридора разбавлял мрак. Но этого было достаточно, чтобы Трей мог заметить, что что-то не так. Рука, свисавшая с кровати, выглядела подозрительно бледной, вены казались почти черными на фоне белой кожи.