Нечаянная любовь - Деланси Элизабет - Страница 24

• Предыдущая
• 24/87
• Следующая

— Мама была очень слабой, — сказал он. — Иногда она не выдерживала трудностей. Отец умер, когда я был совсем ребенком. Но ей так и не удалось справиться со своим горем! Она болела, а мне приходилось заботиться и присматривать за ней.

В красивых глазах Джулии светилось искреннее сочувствие.

— Такая ответственность не по плечу ребенку.

Гилберт отпил кофе. Никогда он не считал заботу о матери ответственностью. Просто ухаживал за матерью, когда это было нужно.

— А где вы жили в Массачусетсе?

«Боже! — подумал Гилберт. — Она любопытнее доктора!»

— В местечке под названием Норт Адамс. Оно расположено на реке Хусик. Маленький фабричный городок. Богатые горожане жили в роскошных домах. Такие, как мы, перебивались в лачугах.

— Ваш отец работал на фабрике?

— Занимался сельским хозяйством. А потом мы с мамой держали несколько коров и кур.

Джулия замолчала. Гилберт надеялся, что она не станет больше задавать вопросы. Хотя она была очень приятным собеседником, кое-какие темы обсуждать ему не хотелось.

— Как отнеслась ваша мама к тому, что вы ушли на войну?

— А?

— Ваша мама… Поскольку вы у нее были один, она, наверное, сожалела, что вы ушли на войну?

— Она умерла до войны, — Гиб поставил чашку с кофе и потер ладонями колени. Ему не хотелось говорить ни о маме, ни о войне. Он не хотел вспоминать о прошлом!

— Вы были слишком молоды, когда ушли на фронт. Совсем мальчик!

— Никому не было дела до меня. Никто не интересовался сколько мне лет.

Внезапно Гилберт заторопился. Поднялся, взял шляпу с перил.

— Я ухожу, мэм. Спасибо за гостеприимство!

Джулия встала, кутаясь в шаль.

— Извините за расспросы, Гиб! Мне не следовало быть такой любопытной, — она выглядела смущенной, словно он был английским королем, а она только что облила чаем его парадные брюки.

— Не стоит извиняться, мэм, — Гилберт улыбнулся, желая убедить, что беспокоиться не о чем.

— Завтра поеду в Вирджиния-Сити. Подам заявку на месторождение. Вернусь через день или два.

— Надеюсь, я не оскорбила вас своими вопросами?

При лунной свете Джулия была необыкновенно красива. Гилберт залюбовался ее блестящими волосами, И понял, что, если не уйдет отсюда сию же минуту, то обнимет ее и поцелует!

— Мэм, вы никого не сможете обидеть, даже если захотите, — он приподнял шляпу. — Спокойной ночи, мэм. Спасибо за ужин.

— Спокойной ночи, Гиб.

Он спустился по ступенькам и пошел в конюшню за Лаки. Когда выезжал со двора, Джулия продолжала стоять на том же месте, где он ее оставил. Обхватив рукой столб крыльца, не отрываясь, смотрела ему вслед.

В «Бон Тоне» было шумно и многолюдно. Сюда обычно приходили горняки, ковбои, рабочие с фабрики и просто свободные горожане. Несколько весельчаков размахивали руками и притопывали ногами на площадке для танцев под дребезжащие звуки старого пианино.

Прислонившись к стойке бара, Гилберт наблюдал за происходящим сквозь завесу густого табачного дыма. Мосси играл за биллиардным столом. Хорошо, что старик развлекается, а не лежит в сарае, потягивая виски. Или, что еще хуже, он мог бы где-нибудь валяться смертельно пьяный!

— Эй, Гиб, хочешь потанцевать?

К молодому человеку подошла Сарабет Браун. Это была молодая женщина с прекрасной, словно выточенной фигурой, одетая в своего рода униформу для девочек-танцорок — короткое ярко-красное платье из атласа, черные чулки в полоску, на шее — блестящие украшения. Каждый раз, встречаясь с ней, Гилберт испытывал легкое потрясение. У Сарабет были правильные выразительные черты лица, блестящие черные волосы, унаследованные от матери индианки племени «Черноногих». Нужно было присматриваться очень внимательно, чтобы уловить в ней какое-нибудь сходство с Диггером.

Она была похожа одновременно и на индейскую девственницу, и на шлюху из Канзас Сити.

— Нет, я слишком устал. В состоянии только смотреть по сторонам.

— Сегодня было много работы по дому?

— Не подначивай, Сарабет! — Гилберт устал от всевозможных подшучиваний и поддразниваний. И причем каждый считал своим долгом непременно поддеть его — Диггер, Ли, даже красномордые горняки, проживающие в «Бон Тоне» день и ночь вместо того, чтобы работать!

— Как скажешь… — она прислонилась к стойке бара рядом с ним. — На днях собираюсь на рудник!

— Тебе надо почаще навещать Ролли, — сказал Гилберт. — Он ведь твой родной дядя.

— Черт возьми! Я езжу туда каждую неделю!

Сарабет была прямо-таки специалистом по ругательствам. Парни, не знающие ее, увидев милые ямочки и прелестную фигурку, тут же распускали нюни и млели. Но стоило кому-нибудь из них сказать или сделать что-то не так, Сарабет тут же открывала свой очаровательный ротик, и из него начинали сыпаться такие слова и выражения, какие им и не снились!

— Он сказал, что ты пять лет не прибирала в хижине.

— Пять лет? Старый идиот!

— Именно так он и сказал.

— А может, и пять, — она пожала плечами. — Черт побери! Почему бы там не прибрать тебе? Ты ведь теперь служанка, — Сарабет ударила по стойке ладонью. — Эй, Делвуд, как насчет виски для старины Гиба? У него сегодня был тяжелый день — он драил полы!

Делвуд подошел к ним, вытер стойку и глянул на Гилберта уныло-сердитым взглядом.

— Ну что, ты платишь за Сарабет или за что-нибудь еще? Я не разрешаю девочкам сидеть и точить лясы. Они должны зарабатывать деньги на площадке для танцев!

— Принеси ему выпить! — сказала Сарабет.

— Разве ты не слышала? — спросил Делвуд. — Гиб теперь трезвенник. Бережет себя для вдовы.

Гилберт наслушался уже довольно неприятных слов.

— Черт побери, Дел, если ты не перестанешь издеваться надо мной, я перееду в «Нью Гейти»!

— А разве ты живешь здесь? Ты не тратишь ни цента, только занимаешь комнату!

Гилберт отвернулся от Делвуда и посмотрел на Мосси. Тот, держа в руке кий, готовился к удару. Единственное место, где его сейчас уважают — дом Джулии…

— Ты увиваешься за вдовой из-за денег? — поинтересовалась Сарабет.

— Не суй свой нос в чужие дела!

— Ты такой страшный человек?

Гилберт провел рукой по лицу, удрученно взглянул на женщину.

— Я собираюсь открыть рудник твоего отца. Вот и все!

— Я буду перевозить руду.

— Черт, я не… — он хотел сказать, что никаких разработок не будет и перевозить руду будет некуда. Как только он доберется до денег Джулии, то сразу же прыгнет в поезд и укатит отсюда, как можно дальше.

— Я перевозила грузы у старика Леви Тейбора, — продолжала Сарабет. — Я очень сильная!

Однажды Гилберт слышал, как она разговаривала с возницами о состоянии дорог и о тарифах на грузы. Но не предполагал, что Сарабет была когда-то возницей…

— Может быть, женщина в состоянии перевозить грузы, но перевозить руду мужское дело! Понимаешь, Сарабет!

— Кто это сказал?! — от уничтожающего взгляда женщины задрожал бы даже волк. Потом она стала ругаться по адресу Гиба всеми ругательствами, какие только знала. Молодой человек поморщился, но выслушал красотку до конца. Хотя и не совсем понимал, чем так разгневал Сарабет. Пусть она и считает себя выносливой, и все же она женщина. А женщины руду не перевозят, все очень просто! Но решил не настаивать на своем.

— Ты больше не хочешь работать в салуне?

Она резко вильнула бедром, от Гилберта не ускользнуло, как при этом колыхнулась ее грудь.

— Ты считаешь, что мне по вкусу здесь красоваться? Единственное, что меня держит — деньги! Я хочу ездить. Совершенно одна. У меня в руках винчестер. Лошади быстро мчатся. Фургон катится… Раньше я ездила в Диллон, на склад. Привозила все, что было необходимо.

— Почему же ты ушла?

— Леви умер. И старуха сразу же избавилась от меня, — Сарабет скорчила гримасу. — Иногда некоторые парни берут меня покататься или съездить куда-нибудь… Это неплохо.

— А как Ли?

Сарабет удивленно уставилась на него.

— А что Ли?

— Вы были неравнодушны друг к другу…

• Предыдущая
• 24/87
• Следующая