Три сапога пара (СИ) - Царенко Тимофей Петрович - Страница 24

Выпитый пару часов назад ликер, горячий чай, да слегка измотанные нервы привели к тому, что Ричард задремал. Иногда он просыпался, убеждаясь, что старик до сих пор продолжает говорить. Сознание самостоятельно выхватывало отдельные куски бесконечного монолога.

– … у нас были очень суровые экзамены, на сдаче студент должен был выполнить полное вскрытие, с раскладкой всех органов, при этом материал обязательно должен был оставаться в живых! После все надо было так же аккуратно собрать обратно. Высший пилотаж, когда материал мог самостоятельно уйти после операции. После трех пересдач оставшиеся должны были объединяться в пары и кидать монетку. Проигравший ложился на стол…

-…я нашел способ делать выноску не только органов брюшины, но даже легких! Живых легких, там дело было в специальной приспособе, которая не позволяла им схлопываться…

-…ну я и засадил ей по полной, да чтобы вы знали, с моими то знаниями от меня еще ни одна женщина не уходила не удовлетворенной…

– …а потом он говорит, показания, полученные под пытками – не являются приемлемыми для судебной системы. Ну, я ему и предложил попробовать ему себя оговорить у меня на столе. Поставил на кон свою лошадь…

– …свекла в том году подрожала, пришлось идти на дальний рынок…

Пинок костылем разбудил Гринривера, который, кажется, начал храпеть. Или может Роберт перешел к чему-то действительно важному?

– …и если уж вы всерьез желаете освоить высокую науку причинения боли, то скажите, готовы ли идти до конца и приложить всяческое усердие?

Ричард, с трудом подавив зевок, кивнул.

– И вас не остановит ни ложная жалость, ни человеколюбие, ни вера в иных богов?

– Совершенно точно! – у молодого аристократа был дядюшка в маразме, и он прекрасно понимал, как нужно вести подобные диалоги.

– И вы готовы принести клятву, что освоите высокую науку, не смотря на любые обстоятельства?

– Если это не пойдет в разрез с моей честью! – поддакнул графеныш, который уже трижды пожалел, что вообще заявился сюда. Если старик что и помнил, то его маразм был слишком очевиден.

– Отлично, эй, громила, там, в углу комнаты стоит сундук. Принеси-ка его сюда…

Салех пожал плечами. Сундук он поднял с ощутимым усилием. А затем с грохотом поставил перед Робертом. То с кряхтением клонился над ним. Прошло какое-то время.

– Так, блондинчик… – это уже Ричарду – сходи как в прихожую, там топор лежал.

– Зачем? – поинтересовался Гринривер даже не думая подниматься с кресла.

– В сундуке ловушка, шипы с ядом. Я его уже лет сорок не открывал, там наверно все уже заржавело, да проверять не хочется. А как эта хитрая штука открывается – я уже запамятовал…

За топором сходил бывший лейтенант. А потом в несколько ударов разворотил сундук. Щепки летели по всей комнате.

– А теперь там пару колец найди. Цвета крови, запекшейся крови – не перепутаешь.

В хламе из шкатулки Рей рылся вилкой, памятуя о ловушке. В ворохе щепок лежали старые монеты, какие-то письма, что от удара топора просто раскрошились на мелкие кусочки. Пару цепочек и кольца.

– Учеников двое. Всегда двое, такой завет… – произнес непонятную фразу старик, кода Салех отдал ему требуемое. После чего протянул украшения обратно. – Надевайте.

Ричард с сомнением вертел кольцо в руках. По внутренней стороне обода шла надпись:

«Ars longa, vita brevis est».

– Жизнь коротка, искусство вечно… – перевел графеныш, которого учили латинянскому языку.

– Все верно, молодые люди, все верно. Надевайте.

– Ричард, это рубиновое золото, надевай… – процедил сквозь зубы Салех, чьи глаза алчно блеснули. – Старикан о них совершенно точно забудет, они стоят как весь этот квартал.

Гринривер тяжело вздохнул, чувствуя, что он участвует в каком-то дрянном представлении.

Лицо старика исказила жуткая усмешка.

– Ну что, сосунки, готовы пойти в ученики лучшему палачу нашей благословенной богами империи? – куда-то пропало вечное шамканье. А из глаз ушла пелена. – Знайте, однажды я заставил человека месяц кричать от боли. Месяц агонии! Жертва сохранила разум и здоровье. Император даровал Герцогу Ристарху свободу и вернул титул. И я сожру свою душу, если вы не сможете повторить мое достижение после конца обучения.

Салех, хищно оскалившись, кивнул. Ричард набрал в грудь воздуха, а потом выдохнул, не сказав ни слова. И тоже кивнул.

– Да будет так!

И тут рука заболела. Вся сразу. Словно ее запихнули в кипящее масло. Боль была такая, что графенышь заорал, рухнув на пол. Сквозь слезы он увидел, как рядом рухнул инвалид. Тело молодого аристократа скрутила судорога, а челюсть сжалась так, что захрустели зубы. Но краем глаза он заметил, как подымается на ноги Салех, рыча и роняя на пол пену из оскаленного рта.

– Крепок! – с булькающим смехом проклекотал старик. – Ты мне нравишься, ублюдок, корми, корми его вдосталь!

Что было дальше, Ричард не увидел. Боль затопила его с головой.

В себя Гринривер пришел рывком. Он лежал на полу. Боли не было. Мысленно содрогнувшись, графеныш пошарил по штанам. И облегченно выдохнул, те были сухими. Бывший лейтенант стоял у стены, с недобрым видом косясь на старикашку. Тот блаженно развалился в кресле.

– Мистер Салех, пожалуйста, одолжите мне топор, – прошипел молодой аристократ. Глаза его налились кровью от бешенства. – И почему вы сами еще не убили этого придурка?

– Я ждал, пока ты очнешься. Сомневаюсь, что старикашка куда-то удерет.

Старикашка лишь довольно улыбался. Ричард взглянул на ладонь. Кольцо пропало. Видимо, его сдернул с пальца душехранитель. Сейчас Гринривер искренне радовался тому, что взял в компаньоны такого монстра.

Салех протянул босу топор. Тот крутанул его в руке, приноравливаясь.

– Мистер Штоф, может быть, хотите сказать что-то? Помолиться там? – Ричард вспоминал уроки анатомии, он не хотел пачкать свою одежду кровью.

Старикашка залился смехом.

– Я трахал твою пра пра пра пра пра пра бабушку!

– Если я правильно понял семейную историю, ее много кто трахал, она была та еще блядь. Но сомневаюсь, что это ее впечатлило, – увидав недоуменный взгляд приятеля графеныш пояснил. -Когда мне было десять, я нашел ее дневник. И прочитал. Весь. Так вот, она скрупулёзно заносила туда всех любовников. Но вас среди них не было. Значит, вы были настолько незначительны, что вас даже не заметили.

– Еще бы! – дед продолжал веселиться. – В те времена, когда я ебал твою пра пра пра пра пра пра бабушку это считалось педофилией. Тогда к этом относились куда как проще чем сейчас. Сопляк!

Ричард почесал топором затылок. Он передумал убивать деда. Тот явно потек крышей и не осознавал свои действия.

– Мистер Салех? Может быть, у вас есть вопросы? Могу одолжить топор. Я не убиваю сумасшедших.

Рей гоготнул. Непонимающий взгляд компаньона он проигнорировал.

– Мистер Штоф, поведайте мне, у нас тут с моим нанимателем вышел спор. Вы случайно не были знакомы с неким Ульстаном?

Где-то в доме скрипнула половица.

Компаньоны переглянулись. И направились к двери.

– Завтра не опаздывать! – проскрипел старик и в след, и, потеряв интерес к приятелям, кажется, заснул.

В следующий миг дверь отворилась и в комнату зашел молодой человек, одетый в форменный костюм полицейского управления. Он был кучеряв, голубоглаз, и безбород. А еще, кажется, он был готов рухнуть в обморок от увиденного.

– Ааааааа… Аааааа… А что это вы тут делаете? – пропищал он.

Салех озадаченно открыл рот, пытаясь придумать убедительную версию. В комнате царил разгром. На полу лежали осколки сундука, вокруг которых был рассыпан хлам. Ричард, с мокрыми от пота волосами, безумным лицом и топором в руке не вызывал доверия. Дополнял картину сам бывший лейтенант, с кровящей шишкой над глазом, которую он, получив грохнувшись на пол от боли.

– Мы общались с мистером Штофом, о нашем ученичестве. Произошло небольшое бытовое недоразумение, – уточнил Ричард, который не мог придумать куда ему деть топор. – Мистер Штоф, подтвердите?