Три сапога пара (СИ) - Царенко Тимофей Петрович - Страница 29

– Да, еще вчера! Сегодня их уже должны напечатать. Мой друг, газетчик был в полном восторге, особенно от фамилии младшего. А что?

– Катастрофа. Полная катастрофа!

По понятным причинам Ричард с Реем на лекции были первыми. Компаньоны уселись за первой партой, разложив бумаги и открыв чернильницы.

Вскоре в аудиторию зашел грузный мужчина в пиджаке. Голову его украшала залысина, отечное лицо украшала сетка вен. Преподаватель тяжело дышал.

— Молодые люди? А остальные…

— Получают учебные материалы. Небольшая заминка с документами, – пробасил бывший лейтенант.

— А вы?

– Староста. Рей Салех, – представился инвалид.

— Ну хорошо, тогда ждем.

Группа, бросающая очень странные взгляды на парочку, просочилась в аудиторию, рассаживаясь. Между студентами и компаньонами образовалась полоса пустого пространства.

Когда все расселись, началась лекция.

– Меня зовут профессор Шульц. Со всеми вами я познакомлюсь на индивидуальных занятиях по развитию дара. Сейчас же мы проведем вводную лекцию. Прошу все дальнейшее подробнейшим образом стенографировать.

Группа зашуршала бумагой и заскрипела перьями.

— Итак, начнем с определения. Волшебством называется волевое воздействие, нарушающее привычный порядок вещей или законы мироздания, без использования магической энергии. То есть маны. Отсюда следует тот факт, что волшебство абсолютно. Ничего не может помешать волшебникам активировать атрибут. Разумеется, кроме смерти самого волшебника.

Гринривер что-то возмущенно шипел, пальцы слушались плохо, почерк выходил корявым. Салех же напротив все больше погружался в удивительный мир знаний. По нему сложно было сказать, но бывший лейтенант обладал глубоко запрятанной любознательностью. Меж тем, профессор продолжал.

— Атрибутом мы будем называть проявление волшебства у оператора волшебного воздействия. Классификация атрибутов достаточно обширная, и будет вами рассматриваться в рамках отдельного курса лекций. Для примера, любые атрибуты, изменяющие температуру, относятся к термическим. Не важно, повышается ли температура или наоборот. Есть атрибуты, наделяющие сутью, то есть оживляющие. Есть биологические, взаимодействующие с живым организмом. Существуют атрибуты, влияющие на время…

— Ричард, ты должен подружиться с одногруппниками, – нравоучительно заметил Салех, когда лекция закончилась, а группа сгрудилась в углу кабинета, максимально дистанцируясь от Рея с Ричардом.

— И как вы себе представляете, мистер Салех? Они ведь не моего уровня.

– Ну, со мной ты ведь как-то нашел общий язык? – все так же миролюбиво поинтересовался инвалид.

-- Мистер Салех, вы меня избиваете каждое утро до полусмерти. Думаю, именно это, и огромное жалование примеряют вас с моим существованием.

– Спорить не буду, это, несомненно, тоже влияет. Но в те моменты, когда ты не ведешь себя как прыщ на нежной заднице жизни, ты кажешься вполне себе пристойным человеком. Даже приятным.

– Ну ка, ну ка, мистер Салех, припомните, когда такие моменты наступают?

Рей задумался. Потом тяжело вздохнул.

– Когда ты без сознания, – вынуждено признался он.

– Я безнадежен, мистер Салех. А вы идите, может быть у вас что-то выйдет. К тому же вы староста.

– О, а это идея!

– Что… Бл… Ск… – все эти смешные звуки графеныш издавал, когда инвалид взял его под локоток, аккуратно вывернув сустав так, чтобы сбежать конвоируемый не мог.

– Мисс Сертос, можно вас на пару слов? – девушка испуганно оглянулась, но все же подошла.

– Да? Я вас внимательно слушаю.

– Понимаете, мисс Сертос, мой подопечный на тренировке сегодня повредил руку, и его конспекты оставляют желать лучшего. Можете ему помочь в этом вопросе?

– Ккконечно. А что с мистером Гринривером? Почему он такое бледный?

– Очень рука болит.

– А почему он шипит?

– Вежливый очень, от боли. Ругаться хочет, но воспитание не позволяет, – почти куртуазно ответил Салех.

– Так может быть вы его отпустите? – растерянно поинтересовалась девушка.

Салех с сомнением посмотрел на компаньона, тот тянулся струной и пытался встать на носки.

– А, понятно, чего он такой молчаливый. Ну ладно…

– Сссспасибо, мисс Сертос, я бы с вами хотел наедине обсудить пару вопросов по вашей помощи, – и уже тише и сквозь зубы, – пожалуйста, уведите меня от него, я вам заплачу! – и столько мольбы было в голосе Ричарда что сердце девушки не выдержало.

Бывший лейтенант довольно улыбнулся, глядя на спасаемого от него компаньона, и направился к одногруппникам. Пришло время познакомиться поближе. И без разрушительного влияния Гринривера, который был способен превратить в скандал даже поход в сортир.

Тем временем где-то в городе.

– Ну что? Договорился? – библиотекарь нервно топтался на месте. Одет он был, несмотря на солнечный день, в длинный плащ и широкополую шляпу.

– Увы, но Кристофер меня уверил, что ничего страшного не произойдет, в конце концов, что тебе сделают эти молодые люди?

– Ты не понимаешь, это не просто аристократ и громила! Ты не слушал тех слухов что про них ходит в городе? Громила убил измененного, голыми руками! А тот аристократ безжалостен. Говорят, они запытали старого Роберта за то, что тот отказался их учить пыточному делу! И если шутку с предметами я еще может и нивелирую как-то, в конечном счете, просто откуплюсь, у меня есть дом в горах, достался от бабушки, то пасквиль с письмами может стоить мне жизни. Я должен остановить этих газетчиков, Эрик! Пожалуйста, я тебя умолю.

Профессор посмотрел на своего приятеля. Тот пребывал в полном душевном раздрае.

– Знаешь, Тревор, тебе явно не помешает выпить! Давай-ка ты пойдешь в Рогатого осла и выпьешь грамм сто, для успокоения? А потом приходи на работу, а завтра мы над этой историей вместе посмеемся, а меня извини, скоро лекция, – с этими словами профессор Эшли покинул своего приятеля и направился в кампус.

– Все будет хорошо, все будет просто замечательно! – передразнил библиотекарь ушедшего приятеля. – Ты в глаза этих убийц не заглядывал. Все приходится брать в свои руки, нет места сомнениям! – с этими словами библиотекарь зашел за угол редакции и пошел вдоль стены.

Из-под полы плаща показалась бутылка с прозрачной жидкостью, заткнутая ветошью. От бутылки сильно несло керосином. Тревор остановился, и поставил бутылку на землю, после чего достал пачку спичек. На его лице выступила чуть безумная улыбка.

– Ничего, ничего страшного. Нет газеты, нет проблем! Раз уж никто не захотел договариваться…

Горящая бутылка полетела в открытое окно склада. Тревор радостно улыбнулся, и свернул в подворотню, путая следы. Через десять минут он зашел в трактир. На нем был пиджак. Плащ и шляпа нашли свое упокоение на пыльной дороге и вскоре были подобраны бездомным.

Библиотекарь заказал себе сто грамм ароматного кальвадоса и тарелку с крохотными колбасками. Самое страшное он предотвратил.

Между тем пожар развивался явно не по сценарию. Бутылка с керосином рухнула на печатную машину. Та моментально занялась пламенем, вспыхнули стопки бумаги, и пламя добралось до банок с краской. Несколько минут в потоках пламени заставили жидкость внутри вскипеть. И через пять минут внутри здания расцвел огненный цветок. Вскоре полыхала не только типография со сладом, но и вся редакция.

Прибывший наряд пожарников принялся поливать водой соседние здания, стремясь не допустить возгорания соседних зданий.

Огонь распространялся с такой скоростью, что у находившихся в здании людей не было ни единого шанса. А массивные решетки на окнах превратили кабинеты в смертельные ловушки. Из полусотни человек, кто находился в здании в момент поджога не выжил никто.

Тем временем Ричард с Реем сидели на лекции по арифметике. Преподаватель, долговязый мужчина массивных очках, проводил контрольную. Бывший лейтенант скрепил пером, от усилия высунув язык. Гринривер справился со своей работой довольно быстро и теперь с надменным выражением оглядывал аудиторию. У остальных студентов дела шли не так хорошо. И если со сложением и умножением справились практически все, то более сложные задачи вызывали ступор у многих.