Сияние алого цвета (СИ) - Задорожня Виктория - Страница 15

— Анна, нужно переодеться… — мгновение ответ не звучит, и я повышаю тон — Анна, я с тобой говорю! Анна! Анна?

Вхожу и вижу, как девчонка лежит без движения… Что я наделал?! Подлетаю к ней, хватаю на руки, прощупываю пульс. Жива, просто потеряла сознание. Облегчённо выдыхаю, сжимаю её в объятиях. Качаю, как ребенка, целую в висок. Зачем? И сам не знаю. Не могу этого не делать. Затем поднимаюсь, включаю теплую воду. Смочил губку и начал протирать от грязи её тело. Бережно обвожу раны от укусов, снимая тонкие струйки крови. Закончив, взял полотенце и осушил лишнюю влагу. В аптечке лежал бинт и перекись. Обработал раны, перевязал.

Заплаканное лицо, опухшие закрытые веки, приоткрытые бледные губы, слабое тонкое дыхание. И это я сотворил с ней такое. Как, в принципе, и хотел… Так зачем же теперь забочусь? Почему от этого вида так больно на душе? Одеваю на её ослабшее тело рубашку, застегиваю пуговицы. На груди и талии остались синяки от моих хватких пальцев. Провожу по ним поглаживающими движениями. Затем беру девочку на руки и отношу на родительскую кровать. Укрываю теплым одеялом. Сегодня поспишь здесь… Провожу ладонью по мягким волосам и ухожу на диван. Спокойной ночи, Анна. Эта ночь наверняка убила в тебе все чувства ко мне… Тем лучше! Не стоит питать иллюзий насчёт монстра, вроде меня…

Завтра мне нужно уехать к Павловым. Рассказать о своём возвращении и о том, что случилось той ночью и с чьей подачи. Нужно попросить Ольгу Степановну приготовить для Анны лечебный травяной настой, которым она лечила приболевших слуг. До моего возвращения ей должно полегчать, да и мне будет полезно не видеть её несколько дней. А по возвращению… Нужно всё же выделить ей другую спальню. Ограничить время совместного пребывания. Слава Богу, что в этот раз всё обошлось. Но, если я не смогу обуздать внутреннего зверя, следующий раз может быть трагическим. А такого исхода я допустить не могу.

Анна

Снова солнечные зайчики… Летняя пора. Мама? Значит, снова сплю… Она смотрит на меня, улыбается, вертит в руках карманное зеркальце, которым ловит сияющие лучи. Как в далёком забытом детстве. Подходит ко мне.

— Милая, ты больше не хочешь со мной играть? Действительно, теперь ты совсем взрослая… Тогда, может, расскажешь откуда в твоём лице столько грусти?

— Мама, я знаю, что ты всего-лишь снишься мне. В твоём облике со мной говорит собственное сознание. Сознание женщины с помутившимся от множества горестей рассудком. Неужели я успела стать настолько жалкой, что говорю со сновидением?

— Анна, солнышко, ты видела много удивительного на свой возраст. Так почему не допускаешь, что чудеса не имеют предела возможностям? Какая разница, во сне или на яву? Я здесь, перед тобой, и люблю свою девочку так же сильно, как когда она, совсем ещё юной малышкой, играла со мной в солнечных зайчиков.

— Мамочка, я же тоже тебя люблю… Но сон закончится, останется суровая реальность, в которой тебя не будет. Я о стольком хочу тебе рассказать… Мама, почему ты ушла так рано? Ты бросила нас, когда мы были совершенно к этому не готовы! Отец… Он наделал столько ужасных вещей! Только бы ты была жива, никогда бы этого не допустила!

— Милая, придет время, и ты, возможно, поймёшь своего папу. Он суровый человек, но, поверь, у каждого поступка есть свои причины. Где-то запутаться, где-то ошибиться… Так свойственно человеку! Он гораздо слабее, чем кажется. В жестокости видит единственный выход своему горю. Заметь, он не один такой. Влад тоже ищет искупление в мести. Девочка моя, мне очень жаль, что ты оказалась на перекрестном огне… Но, поверь, это не продлится вечно. Очень скоро тебе откроется правда, и, воспользовавшись ею правильно, ты сможешь предотвратить бурю уничтожительных масштабов не только для себя, а и для всей земли!

— Мама, что же за правда должна мне открыться? И как я, безвольная кукла, могу повлиять хоть на что-нибудь?

— Ты не знаешь, на что способна. Никто пока этого не знает. Время раскроет истину, а пока подожди…

— Как же мне пережить это время? Как вынести отношение Влада? Как унять боль, которую он приносит моему сердцу с каждым равнодушным взглядом, ядовитым словом, с каждым поступком? Мама, я ведь правда его люблю!

— Я знаю, милая. И чувства никуда не исчезнут. Не нужно пытаться от них избавиться. Поверь, хоть сейчас этого и не видно, он тоже тебя любит. Ваш союз- нечто большее, чем обычная химия между двумя людьми. Его пророчили высшие силы, так что, живи, и не смей сдаваться!

— Откуда ты знаешь это?

— Я знаю многое, но тебе, мой ангел, предстоит разузнать всё самой. Не делай ничего, круговорот тайн захлестнет тебя сам, и ты сумеешь перед ним устоять. А сейчас, нам пора прощаться.

— Мама, подожди! Не оставляй меня! Пожалуйста!

— Анна, я никогда тебя не оставляла! И, последнее, скоро ты познакомишься с женщиной. Это знакомство станет роковым, так что, будь к нему готова.

— Мамочка, мама, постой! Мама… Мама…Мама?

Сон. Как я и думала. Бред умалишенной. Потихоньку приподняла веки. Коснулась лица рукой. Кожа мокрая от слёз. Натянула одеяло до подбородка. Вспомнила вчерашнюю ночь… Жалость к самой себе накрыла новой волной истерики. Поджала ноги, между них болезненно заныло. Боль эта была особенно страшной, потому-что олицетворяла собой моё падение. Жалкая, униженная, использованная… Свернулась клубочком, как котёнок. Обняла себя руками. Как же жить с этим дальше? Чего ждать?

Так я пролежала бесконечно долгое время, жалея себя. Затем мне стало просто необходимо смыть грязь этой ночи. Этой и предыдущих. Грязь всей моей жизни. Приспустила одеяло, осмотрела комнату. Влада не было, и это хорошо. Я бы морально не выдержала встречи с его глазами. Даже не сразу заметила, что спала в кровати его родителей. С чего такая щедрость? Встала. Ходить тяжело. Слабые ноги не держат тело. Приходится искать опору, чтобы дойти до ванной. Преодолеваю расстояние и окидываю взглядом холодную влажную комнату, которая стала местом моего позора. Нет, хватит заливать горе слезами! Нужно взять себя в руки! Подхожу к зеркалу. Кто же смотрит на меня с отражения? Безжизненное, бледное нечто, отдаленно напоминающее прежнюю меня. Провожу пальцами по опухшим красным векам, искусанной бесцветной губе, перебинтованной шее… На тонком слое медицинской марли выступили капли крови на местах укусов. И почему ты не выпил больше? Зачем оставил жизнь? Мою душу ведь уничтожил… Зачем же нужно тело без души?

Начала расстёгивать пуговицы на рубашке, скинула её на холодный кафель… Осталась нагая. Синяки проступили на руках, талии, груди и бёдрах. Отвратительно. Скривилась от увиденного и отвернулась от зеркала, чтобы избежать очередного спазма накатившей тошноты. Да, девочка с отражения, меня от тебя тошнит! Включила воду. Тёплые струи омывали тело и возвращали в него жизнь. Мочалкой так сильно растирала кожу, что появились покраснения. Ещё немного, и счесала бы ее до ран. Жаль, что такой банальной процедурой нельзя стереть память. Обо всем, оставить просто чистый лист.

Кто-то постучал. Быстро вышла с ванной, обмотала голову полотенцем, накинула на шею влажный бинт, а на тело рубашку, брошенную на кафель. Вышла. Возле двери стоит и сверлит меня обеспокоенным взглядом Ольга Степановна.

— Милая, прости, что побеспокоила. Просто я здесь уже довольно долго, а ты всё не выходила. Побоялась, что могла потерять сознание. Всё в порядке?

Нет, тетушка, ничего не в порядке! Но, вы, наверное, и сами это видите. Даже при большом желании скрыть этот факт- мой вид говорит сам за себя!

— Да… Я просто засиделась. Не заметила, как прошло время.

— Я принесла тебе покушать. Любишь оладушки? Не знаю, с чем ты предпочитаешь, потому вот: сгущенка, малиновое варенье и сметана. Домашняя, свежая. Кушай на здоровье! А ещё, вот, фрукты и чай.

Вид у моего обильного завтрака был правда аппетитный. А аромат… Рот моментально набрался слюной в предвкушении предстоящей трапезы, живот громко заурчал. Экономка улыбнулась и принялась расставлять тарелки и приборы.