Синий, который красный (СИ) - Кисель Елена - Страница 107

«Дара просила вас известить, — высветил он в ответ на пораженный взгляд Мечтателя. — Им пришлось покинуть территорию, чтобы Прыгунки не напали на Одонар».

— Прыгунки?..

«Контрабандисты. Дара считает, вы можете поставить в известность Магистров, только они не поверят. И всё равно будет поздно».

Мечтатель молча хватанул ртом воздух, а Скриптор продолжал писать в воздухе как ни в чем не бывало:

«И еще она просила разбудить Гробовщика, потому что пришлось его усыплять, чтобы забрать Гидру».

Мечтатель даже не усомнился, что артефактор Дара может справиться с усыплением уничтожителя артефактов. Со времени появления в артефактории браслета Гробовщик попросту не спал, перебиваясь магическими стимуляциями, артефактами и снадобьями. Не все из них спасали от простого истощения, так что Экстер бы не удивился сообщению, что Гробовщик уснул сам, без всяких на то внешних причин.

Он не стал уточнять ничего и насчет Гидры, потому что одна-единственная Гидра занимала умы всех артефакторов, которые ее видели. Вместо этого Мечтатель страшно побледнел, пошатнулся и слабо спросил:

— Зачем ей браслет?

Скриптор посмотрел на директора скептически. В воздухе не возникло ни буквы, но глаза паренька явно говорили: вам лучше не знать этого.

«Дара просила передать кое-что еще, — высветил он, будто припомнив это. — Но только я не буду. Я лучше потом».

Он прикрыл глаза, отчего буквы замигали, а потом в воздухе возникла неровная надпись:

«Вдруг она вернется».

Директор попятился к окну, издавая нечленораздельные звуки. Это было явно через край для него, и Скриптор серьезно поколебался, прежде чем добить:

«Вы все равно не сможете их остановить, они уже на месте. Иномирец разобрался с той системой координат…»

— Иноми… — бедный Скриптор шарахнулся при виде выражения директорского лица. — Кто отправился с Дарой?

«Кристо, Мелита, Нольдиус. И иномирец».

— Они уже там, — прошептал директор, вцепляясь в парик, будто собирался рвать на нем волосы. — Они уже там, сегодня… сегодня! Где Фелла?

Скриптор немного подумал.

«Улетела полчаса назад, Хет ее видел».

В глазах Экстера высветился неподдельный ужас.

— Сегодня, — прошептал он. — Договор… нежить у врат… а Макс там…

«Э-э, что-то не так?»

— Найди Вонду, — ответил директор. Он тяжело дышал, но говорил уже более-менее связно. Шагнув к ближайшему шкафу, Экстер принялся рыться в каком-то барахле. — Пусть поднимает по тревоге артефакторий, полная готовность, боевые посты… словом, Фелла как-то продумывала что-то подобное… Возможно, оружие. Ах, вот он.

Закопавшись в шкаф едва ли не по пояс, директор вытащил на обозрение клинок в ножнах, на которых не было ни единой потертости, что указывало на долгое и безмятежное лежание в директорском шкафу.

— Скриптор? Что-то не так?

Паренек, приоткрыв рот, пялился на своего директора, в парике, халате и при мече. Рассказать — не поверят, и поэтому он взял себя в руки и написал в воздухе крупными, военными буквами:

«Понятно. Полная боевая готовность».

Два прямоугольника на карте. Две обширные площади, на которых можно правильно разместить эмельхатин. Кривым, вытянутым овалом — так, чтобы опоясать Одонар и оказаться на дистанции, удобной для пушечного выстрела. Так, чтобы вокруг артефактория сразу возник непробиваемый щит — а на здание оказались бы наведёнными заряженные пушки.

Драконы Семицветника вчера мелькали над их небольшим полигоном, так что из трёх площадок осталось две.

Какую выбрать?

Хорошо, когда можно позволить себе это. Принимать решение в последний момент. Импровизировать.

Северная низина хорошо замаскирована, но полна неровностями, и эмельхатинам не слишком-то нравится близость болот. Девочки-улиточки нервничают: чуют болотную нежить, да и ползать по неровной поверхности неудобно… можно нечаянно поломать строй.

А вторая площадка расположена неподалеку от Кислотницы, и там совсем рядом — Чермный Камень и смертоносцы. Ведь к смертоносцам может сунуться только ненормальный?

Эльза скривила губы в улыбке. Пророки будущего всегда немного не в себе, не так ли? Не то, чтобы она считала себя кем-то вроде великого мессии, но Целестия безнадежно застряла в своей старине, и ей пора бы дать новый толчок к развитию. Она увидела возможность для страны в науке внешнего мира и стала ее пророком здесь, в Целестии…

А, как известно, пророков всегда недолюбливают. А иногда даже убивают. Но тут уж — нечта жухлого получат эти взращенные на сказочке о Витязе старики. Будущее смотрит на них брезгливо и с некоторым непониманием, распахивая горячие объятия другому поколению, для которого нет дурных, непонятно кем проложенных границ.

Она погладила шахматные фигурки, которые стояли прямо возле карты. Её память, первое, что она контрабандой прихватила из внешнего мира, когда восемь десятков лет назад вышла за Кордон…

Осторожный стук отдался в ушах сухим, неприятным треском панцирных пластинок. Эльза не обернулась, только крикнула:

— Войдите!

И поморщилась, когда вошел Мэйрат Зимородок. Мало того, что друг Хохолка, так ещё и возраста такого же, да и мозгов у него, в общем-то, столько же.

Хохолка, наверное, уже насмерть закормили зельями. Или отправили в Сердоликовый блок, в вечное блаженное забвение. Бедолажка. Но он отлично послужил делу будущего, судя по дурацкому ультиматуму, который выдвинули Магистры.

— Так ведь… утро, — нескладно начал Мэйрат, — радуга же ж скоро в дневную перейдет. Народ того… волнуется, спрашивает: чего ждём?

Понятно. Выбрали смертника, чтобы подослать к ней с идиотскими вопросами. Нетерпеливые детишечки. О планах насчёт Одонара она им дала расклад час назад — сколько было пораженных воплей! Зато потом прониклись гениальностью идеи и теперь вот так и рвутся поскорее крушить артефакторий, а как только она начинает проявлять осторожность — приписывают ей нерешительность.

Что вот можно поделать с таким материалом?

— Думать, что ж, не пытались? — пришлось подделывать развязный, почти подростковый тон, так ее понимали здесь лучше. — Ждем, когда они вылезут. А они обязательно себя проявят, понимаешь? Нет? Ну и ладно, тогда думать здесь буду я.

— Но ведь Магистры же уже все…

— А я жду не Магистров, — отозвалась она и по въевшейся привычке почесала конопатый нос.

Мэйрат обеспокоенно затоптался за ее плечами, а потом не сказал, а почти прошептал смущенно:

— Ты из-за Кристо и этих двух, которые и ним были?

— Из-за одного, — пробормотала Эльза. Ей вдруг захотелось высказаться, выплеснуть тревогу хоть на одно живое существо. — Этот человек пришел из того мира. Говорят, он бездник. Глаза у него… Послушай, Зимородок, а тебе никогда не хотелось всё бросить? Просто махнуть рукой, сказать: «Ну это все к Холдону» — и податься куда-нибудь спокойно жить, а тут пусть сами разбираются. Ведь в Целестии куча магов, а еще больше людей, почему мы должны думать за всех, а?

Она обернулась. Бедный Мэйрат преданно таращился на нее совершенно круглыми глазами, силился понять, почти было слышно, как скрипят несмазанные шестеренки в контрабандисткой голове. Но понимание так и не просачивалось в глаза.

— Шутка, — невесело сказала Эльза. — Ведь есть же люди с особой судьбой. Которые говорят себе примерно то же самое: «Ну их всех к Холдону, идиотов! Если не я — кто тогда?» — и делают историю. Вот мы с вами совершенно из таких, открываем в Целестии новую эру, так?

Пафос до адресата дошел. Зимородок перестал изображать отчаяние и закивал теперь уже с пониманием.

А она больше не говорила ничего, стояла, смотрела на шахматы и ждала момента, о котором мечтала восемь десятков лет. Просчитано. Проверено. За её спиной такие союзники и такие силы…

Холдон бы позавидовал.

И сегодня, после стольких лет, она впервые засомневалась, а причина — холодные глаза человека из другого мира. Эльза не лгала своим пленникам: у неё правда был дар видеть насквозь — правда, слабый и проявляющийся прихотливо, а всё потому, что она его не развивала, не до того было…