Укротить ловеласа (СИ) - Сойфер Дарья - Страница 25

— Маленькая — это, я так понимаю, Вадим… — Платон замолчал, наткнувшись на ее свирепый взгляд. — Все, больше не буду. Честно. Давай с большой, не люблю тянуть с плохими новостями.

— Свадьба…

— Нет уж, хватит! — Платон попятился к раковине. — Даже не проси! Больше я там играть не буду! В первый раз обошлось, а во второй меня точно изнасилуют.

— Боже, — Надя обреченно провела по лицу пятерней. — Никто не просит тебя играть в тюремном душе. И свадьбы никакой не будет. Проблема с той, нефтяной.

— Эта тетка узнала мой домашний адрес?! — ужаснулся Платон.

— Ты сам уже стал, как тетка! — Надя раздраженно фыркнула. — Как эти озабоченные старые девы, которые нарочно ходят ночью через парк и ищут маньяков. Все гораздо хуже: про свадьбу узнала Лиза. Агент Заславцева.

— Пф-ф-ф! — Платон с облегчением прислонился к холодильнику. — Делов-то! И что, ты боишься, что Игорь тоже урвет кусок пирога? Забей, Надюш. Его постная физиономия никому не нужна, тем более — за деньги. Разве что в крематорий. И потом, насколько я помню, детей больше у этой тетки нет.

Платон всегда туго соображал в вопросах бизнеса. Будучи человеком творческим, он совершенно не разбирался во всем, что касалось денег. Быть может, всему виной Римма Ильинична, благодаря которой Платон существовал в мире, далеком от материального. А, возможно, Надя и сама приложила руку к его беспечности, слишком долго брала на себя все заботы. Так или иначе, пришлось теперь раскрывать человеку глаза на подковерные интриги и последствия неучтенного гонорара.

— Подожди-ка, — насторожился Платон, переварив первую дозу информации. — Если ты знаешь, что Лиза под тебя копает, то сама бы ты ей не проболталась.

— Само собой!

— И откуда она тогда узнала про свадьбу? Стоп, она что, шпионит? Взломала твою почту, украла телефон? Ты поэтому без звонка пришла? А если она выяснит, какую я концертную программу готовлю на следующий сезон?! И Игорь разучит ее раньше меня?..

— Спокойно, — Надя прервала неконтролируемый поток паники, грозящий превратиться в стихийное бедствие. — Телефон у меня при себе, — и она похлопала по заднему карману. — Я, кстати, все утро тебе названивала, и ты бы знал об этом, если бы потрудился включить звук.

— Тогда как она узнала? — Платон впился в нее взглядом, видно, чуя какой-то подвох. И пусть Надя крепилась изо всех сил и молчала, не желая подставлять Вадика, Платон слишком хорошо ее знал, а потому считал все без лишних слов. — Это он! — торжествующе воскликнул он. — Вадим! Чертов трепач! А я знал! Я говорил тебе, предупреждал! Не связывайся с ним!

Платон ликовал, как младенец, что научился играть в «ку-ку». Забыл и про бомбу замедленного действия в лице Лизы, и про возможное Надино увольнение. Недаром говорят: людям куда важнее быть правыми, чем счастливыми.

— Какая теперь разница? — Надя залпом допила остывший кофе. — Лиза так просто не успокоится.

— Уже настучала твоему шефу?

— Хуже. Уже пыталась меня шантажировать.

— Надо же! — качнул головой Платон. — А казалась такой милой.

— Самые опасные люди всегда поначалу кажутся милыми…

— И чего она хочет?

— Не чего, Платон, а кого, — и Надя выразительно посмотрела на друга.

— В смысле… — он недоверчиво отстранился. — Меня, что ли?!

Надя не стала отвечать, слишком уж все было очевидно.

— Вот это, что называется, пердимонокль, — Платон нервно взъерошил еще влажные после душа волосы. — То есть она будет молчать, если я с ней?.. — и он постучал указательными пальцами друг о друга. — Нет, она не совсем в моем вкусе, но и не страшная, в целом… Если так уж надо для дела…

— Боже! — Надя схватилась за голову. — Ты можешь хоть о чем-нибудь думать кроме секса?!

— Так ты же сама сказала, что она меня хочет, — растерялся Платон.

— Она хочет тебя, как клиента, понимаешь ты или нет?! — последние капли Надиного терпения испарились, оставив после себя пустыню ярости. — Предлагала мне поменяться: она бы взяла тебя, а я Заславцева. Но сейчас если она выяснит, сколько нам заплатили… Боюсь, мне уже и Игоря не достанется.

— А что, тебе бы хотелось?

Надя зажмурилась. На долю секунды ей показалось, что она вот-вот научится убивать взглядом, и тогда от Платона останется только горка пепла, пахнущая шампунем и зубной пастой. Голова норовила взорваться, язык чесался от желания извергнуть из потаенных уголков Надиного сознания такие слова, от которых покраснел бы сам сатана.

— Я просто не хочу, чтобы меня уволили. Не хочу остаться вообще без работы или торговать гаджетами у метро, — прошептала она, сдерживаясь, что есть мочи.

— И что, ты меня теперь подкинешь этой Лизе, как какую-то ненужную вещь?

— Сказала же: если она выяснит, сколько нам заплатили, — процедила Надя и схватилась за пустую кружку, чтобы хоть чем-то занять руки. — Пока я навешала ей, что ты выступал бесплатно.

— И она поверила? — скривился Платон. — Сразу бы уж добавила, что я еще и за еду играю.

— Там кроме еды были еще и нужные люди. Та же Ларионова. Кстати, Лиза и ее допрашивала. Так что будь добр, как-нибудь между делом вверни сегодня на репетиции, что ты на свадьбу согласился без гонорара только ради встречи с ней.

— Что за ерунда…

— Твоя Леля так себя любит, что ни на секунду не усомнится.

— Та-а-ак… — глаза Платона сузились. — Мне сейчас показалось, или она тебе не нравится?

— Это к делу не относится.

— Нет уж, давай-ка разберемся, — Платон отобрал у Нади кружку, пока Надя не раздавила ее в осколки: так сжимала, что даже пальцы побелели. — Сначала ты хочешь, чтобы мы были дуэтом, теперь уже «твоя Леля»… Ты все-таки ревнуешь?

Надя медлила, подбирая слова, а не найдя нужных, просто рассмеялась Платону в лицо.

— Тебе корона не давит? — выдавила она сквозь смех.

— И что это должно означать? — Платон даже не улыбнулся. Впервые Наде показалось, что он злится не на шутку.

— Ты хоть со стороны себя видишь? — она шагнула к нему вплотную и презрительно ткнула пальцем в грудь. — Я, я, я… По-твоему, все вокруг только о тебе и думают, да? Все женщины мечтают с тобой переспать, потому что ты весь из себя такой неотразимый, да?

— Мы сейчас о тебе, а не обо всех. Ты отгоняешь от меня девушек, как ревнивая жена. Стоит мне с кем-то сблизиться — и ты уже выпроваживаешь ее, куда подальше.

— Можно подумать, ты прям успел сблизиться с Ольгой, — Надя хотела шагнуть назад, развернуться и уйти, вся эта перепалка ее порядком вымотала, но Платон схватил ее за оба запястья и притянул к себе.

— Вот опять, — шепнул он, склонившись к ее лицу. — Признайся уже, ты сама меня хочешь. И ревнуешь, как ненормальная.

— Я? Вот еще! — Надя почему-то тоже перешла на шепот, разглядывая маленькую родинку на правой щеке Платона. — Ты самый самовлюбленный, эгоистичный, наглый…

— Ты одно слово забыла, — он вдруг улыбнулся.

— Инфантильный? — от него даже пахло детской зубной пастой с банановым вкусом.

— Сексуальный, — едва слышно выдохнул Платон и прижался к ней губами.

К Надиному удивлению банан оказался куда вкуснее ментола.

Вообще-то целоваться Надя не слишком любила. Это ведь только в кино выглядит красиво и романтично, смотришь — и в груди разливается сладкое тепло умиления, хочется вздохнуть с улыбкой и порадоваться за героев. А что в жизни? Чужие слюни, запахи, сопение нос в нос, неловкое столкновение зубами или чересчур вертлявый язык.

К поцелуям Надя относилась как к неизбежному ритуалу, дани традициям. Вроде формул вежливости. Дать парню, который тебе нравится, аванс. Гарантию, если угодно, что он не зря тратил свое время. Поставить метку избранного.

С Платоном же все вышло наоборот. Во-первых, ему Надя никаких авансов не задолжала. Потому что время из них двоих тратила она. Во-вторых, он ей не нравился как мужчина. По крайней мере, она была в этом свято убеждена. Но он поцеловал ее — и в голове щелкнул рубильник, а свет здравого смысла погас.