«Хроники мертвых городов» (СИ) - Скородумов Василий Владиславович "bazil371" - Страница 20

— Нет! Нет!!

Гондола отделилась от балкона, плавно отплыла в темноту. Оцепенение спало. Элла бросилась к перилам, поймала грустный взгляд бабушки. А ещё — оценивающий взгляд горящих, словно угли, глаз воздухоплавателя. Страх испарился. Только отчаяние и чувство потери. Щемящее, горькое.

— Неееет!!!

Увеличивалась пропасть между шаром и балконом. Росла темнота в душе. Потом чёрная ночь приняла в свои объятья потерявшую сознание девочку.

* * *

Элла очнулась не в своей постели. На балконе. Наверно, прошло совсем немного времени. Было всё ещё темно. Над головой, далеко-далеко, мерцали звёзды. Или это огоньки перевёрнутого города? Город! Бабушка!

Девочка бросилась в дом. Почему везде горит свет? Почему у двери бабушкиной спальни стоит взъерошенная мама? Кто плачет там, в комнате? Папа?

Мама крепко обняла Эллу, зашептала какие-то непонятные слова. А та всё шептала: «Нет! Бабушка!»

* * *

Элла пошла в школу по истечении месяца с начала уроков. Врачи-психологи, долгие разговоры с папой и мамой. Она замкнулась, не рассказывала об увиденном. Собственно, её ни о чём и не спрашивали.

«Девочка потеряла бабушку…»

«… психологическая травма…»

«Не напоминайте ребёнку о похоронах!»

С неё сдували пылинки, улыбались при каждой встрече, боялись, что она замкнётся в себе. И не подозревали, что вместе с тоской по родному человеку её мучает страх за бабушку. Ту самую, которую все оплакивают. Ту, которую утащил в Перевёрнутый город чёрный человек.

Через несколько дней после похорон Элла попробовала встретиться с Джорджем. Увы, хоть мальчик-батарейка и был дома, хоть мать Джорджа очень сочувствовала горю и одиночеству соседской девочки, но к другу её не пустила. Обняла, крепко прижала и, почему-то, плакала.

Уроки немного отвлекли от мрачных мыслей. Большую часть дня над головой был потолок. Перевёрнутый город Элла видела лишь в моменты, когда шла к школьному автобусу, или от него. Смотреть не хотелось. Она боялась увидеть шар. И, хоть и хотела подняться на ту крышу, хоть и хотела встретить бабушку, но до смерти боялась взгляда рубиновых глаз.

Следующее событие произошло снова ночью. Предчувствие чего-то непоправимого сжало сердце, выгнало на тот самый балкон, с которого шагнула в шар бабушка. Пустое небо. Точнее, заполненное зданиями Перевёрнутого города. Спящими, словно заброшенными. Теперь она уже знала, что город и правда мёртв. Что он — пристанище тех, кто ушёл. Кого увезли не по доброй воле.

И у балкона — никого. Сердце, бьющееся испуганной птичкой в рёбра, успокоилось. Показалось. Хорошо, что просто показалось…

Элла опустила взгляд и вскрикнула. Шар приземлился во дворе. Возле соседнего подъезда. Бледная фигурка мальчика-батарейки уже стояла в дверях. Пока Элла путалась в туфлях, пока бежала по ступеням вниз, Джордж уже дошёл до гондолы. На этот раз Элла не раздумывала ни секунды. Бросилась к мальчику, попыталась схватить за руку. Пальцы прошли сквозь него. Элла всхлипнула, сделала шаг, ступив на бугристый пол плетёной гондолы. В ту же секунду в уши ударило заунывное завывание. Словно ветер в трубах пел грустную песню. Звуки снаружи исчезли. Их заменило невнятное бормотание. Песня? Песня! Воздухоплаватель, отвернувшись, что-то мудрил с агрегатом, испускающим пламя. И пел под нос какую-то странную залихватскую песню. Слов невозможно было разобрать, только невнятное: «бу-бу-бу».

— Что ты делаешь здесь!?

Ни разу ещё Элла не видела Джорджа таким серьёзным и испуганным. Казалось, мальчик-батарейка неспособен на это. Тем не менее, сейчас он был таким.

— Я пришла за тобой, Джордж! Ты не должен уходить. Вначале бабушка, потом ты. Не уходи, прошу тебя!

Черты лица собеседника разгладились. Словно прежний мальчик-батарейка вернулся. В глазах мелькнул озорной огонёк. Мелькнул и погас, вновь сменившись озабоченностью. Джордж пригляделся к подружке, выдохнул облегчённо.

— Я думал, и ты. Ох, как же ты меня напугала! Уходи скорей! Тебе рано в город мёртвых. Очень и очень рано. Бабушка? Прости, я не знал. Сочувствую. И обещаю найти её!

Произнеся это, мальчик развернул её и вытолкал за плечи из гондолы. Дверца захлопнулась, по барабанным перепонкам ударила тишина спящего города. Элле больше не было страшно. Она не испугалась даже тогда, когда рядом с Джорджем возник гигант-воздухоплаватель. Махнул ей рукой, потом повозился с механизмом. Блеск пламени. Аэростат плавно взмыл в небо. Навстречу шпилям Перевёрнутого города.

* * *

Три года спустя.

Элла сидела возле мольберта. Ветер, почти неизбежный на такой высоте, трепал её каштановые кудри, играл с плохо закреплённым уголочком ватмана. Девочка вонзила поглубже в дерево жёлтую кнопку, закрепляя акварель, глянула поверх неё на расстилающийся внизу город. Второй день она рисовала необычную картину. Второй день посетители крыши небоскрёба наблюдали, как на белом листе появлялись очертания зданий и их отражения в небесной синеве. Сегодня, несколькими смелыми мазками, она пририсовала к картине воздушный шар. Подвешенный между мирами проводник. Слуга неизбежности.

Краешком глаза девочка заметила движение. Глянула, озорно улыбаясь. Бабушка и Джордж сразу расплылись в улыбках и подняли вверх большие пальцы. Они очень радовались успехам Эллы, постоянно угадывали часы её прихода и неизменно оказывались на крыше. Мальчик корчил рожи, непрерывно о чём-то болтал. А бабуля нежно улыбалась «сестричке».

Их поддержка очень воодушевляла девочку. Она росла как художник. Это признавали все, от родителей до учителей. Никому не рассказывала о «группе поддержки». Зачем? Всё равно не поверят. Главное, что родные ей люди — рядышком.

Ей почему-то казалось, что память хранит их вернее, чем самые лучшие заклятия. Потому и собираются на крышах жители Перевёрнутого города. Потому и выискивают в толпах родные лица. Потому что пока их помнят, они никуда не исчезнут.

Я бежал по Бруклинскому мосту к выходу из Нью-Йорка, надеясь успеть перебраться на другой берег Гудзона до того, как нас накроет взрывной волной. На руках я нёс шестилетнюю дочь Сальму, обнимавшую меня за шею. Сзади плечи оттягивал увесистый рюкзак, в котором лежали документы, запас одежды и провизии. Все вещи, что могли пригодиться в дальнейшей жизни. При условии, конечно, что мы сумеем пережить сегодняшний день.

Позади, с двумя объёмными сумками, чуть отстав, бежала моя жена Пэгги.

Несмотря на позднее время, весь мост был забит автомобилями. Водители отчаянно сигналили друг другу, ругаясь что было сил. Но тщетно, поток даже не думал продвигаться вперёд хоть на фут. Я предвидел это заранее и потому оставил машину припаркованной там, где она и стояла, — возле дома. Там же, в квартире, осталось большинство вещей, которые могли бы задержать нас в пути. Вещей, ранее казавшихся важными, а теперь утративших свою ценность.

Глядя на застрявших в пробке водителей, я мог бы на полном основании усмехнуться и похвалить себя за смекалку. Если бы на это было время…

…Никто не ожидал, что война начнётся так сразу. Сбитая на подступах к Израилю нашими истребителями иранская ракета. Уничтоженный в ответ американский пассажирский авиалайнер. Бомбёжки Тегерана. Китай, у которого внезапно нашлись с Ираном общие интересы…